Как видишь, Я снова ищу слов и сравнений, беру в
руки плеть, от которой убегает истина! Но что же Мне делать, если все Мое оружие Я оставил дома и могу пользоваться только твоим негодным арсеналом? Вочеловечь самого Бога, если ты его осилишь, Иаков, и он тотчас же заговорит с тобою на превосходном еврейском или французском языке, и не скажет больше того, что можно сказать на превосходном еврейском или французском языке. Бог!.. а Я только Сатана, скромный, неосторожный, вочеловечившийся Черт!
Неточные совпадения
Вот острый бич взвился над моей спиною, и я с криком боли падаю ниц. Господин ли это бьет меня? Нет, это другой раб, которому велели бичевать раба: ведь сейчас же
плеть будет в моей
руке, и его спина покроется кровью, и он будет грызть песок, который еще скрипит на моих зубах!
Но я еще не кончил мою околесицу — что за черт случился с моей головою! Я еще долго
плел ее и — теперь мне смешно вспомнить это! — раза два горячо пожал неподвижную и тяжелую
руку Фомы Магнуса: вероятно, он казался мне отцом в ту минуту. Наконец я замолчал, стал кое-что соображать, но все еще покорно по приказу Магнуса сел в кресло и приготовился внимательно слушать его.
Неточные совпадения
Два инвалида стали башкирца раздевать. Лицо несчастного изобразило беспокойство. Он оглядывался на все стороны, как зверок, пойманный детьми. Когда ж один из инвалидов взял его
руки и, положив их себе около шеи, поднял старика на свои плечи, а Юлай взял
плеть и замахнулся, тогда башкирец застонал слабым, умоляющим голосом и, кивая головою, открыл рот, в котором вместо языка шевелился короткий обрубок.
Из переулка, точно дым из трубы, быстро, одна за другою, выкатывались группы людей с иконами в
руках, с портретом царя, царицы, наследника, затем выехал, расталкивая людей лошадью, пугая взмахами
плети, чернобородый офицер конной полиции, закричал:
«Ницше — прав: к женщине надо подходить с
плетью в
руке. Следовало бы прибавить: с конфектой в другой».
— Нет, вы обратите внимание, — ревел Хотяинцев, взмахивая
руками, точно утопающий. — В армии у нас командуют остзейские бароны Ренненкампфы, Штакельберги, и везде сколько угодно этих бергов, кампфов. В средней школе — чехи. Донской уголь — французы завоевали. Теперь вот бессарабец-царанин пошел на нас: Кассо, Пуришкевич, Крушеван, Крупенский и — черт их сосчитает! А мы, русские, — чего делаем? Лапти
плетем, а?
— Такого дурака, каков здешний житель, — нигде не найдете! Губернатора бы нам с
плетью в
руке, а то — Тимофея Степановича Варавку в городские головы, он бы и песок в камень превратил.