— Оставьте, Вандергуд! Республика, демократия! Это глупости. Вы сами хорошо знаете, что король всегда необходим. У вас, в Америке, также
будет король. Как можно без короля: кто же ответит за них Богу? Нет, это глупости.
Неточные совпадения
— Я
был бы плохим
королем и владыкою, если бы, строя дворец, не оставил для себя тайного хода наружу, маленькой дверки, скромной лазейки, в которую исчезают умные
короли, когда их глупые подданные восстают и врываются в Версаль.
Да, пока достаточно и этого. Ты заметил, что большая буква снята с моего «я»? — она выброшена мною вместе с револьвером. Это знак покорности и равенства, ты понимаешь?
Быть равным с тобою — вот клятва, которую я принес себе и Марии. Как
король, я присягнул на верность твоей конституции, но не изменю клятве, как
король: от прежней жизни моей я сохранил уважение к договорам. Клянусь, я
буду верным твоим товарищем по общей каторге нашей и не убегу один!
— Так, пустое. Нет, мне интересно, как вы
будете говорить с
королем: наверное, он предложит вам очень большое зло. А большое зло — большое добро, не так ли? — Он рассмеялся и дружески кивнул мне.
Сознаюсь, я не
был высокого мнения о бывшем
короле, и тем более поразил он меня своим высоким мнением о себе.
Маркиз, нежно улыбнувшись мне и Магнусу (несмотря на толщину, у него
был очень голодный вид), продолжал плести свое тончайшее кружево о «недоразумении», пока заскучавший
король снова не прервал его...
— Продолжайте, маркиз… Нет, впрочем, я
буду сам.
Король может все, вы понимаете, Вандергуд?
— Конечно, недоразумение, маркиз прав. Газеты называют это революцией, но лучше поверьте мне, я знаю мой народ: это простое недоразумение. Теперь они сами плачут. Как можно без
короля? Тогда совсем не
было бы
королей, вы понимаете, какие глупости! Они ведь говорят, что можно и без Бога. Нет, надо пострелять, пострелять!
— До свидания, до свидания, любезный Вандергуд. У вас прекрасная фигура… о, какой молодец! На этих днях маркиз заедет к вам. Что я еще хотел сказать? Ах да: желаю вам, чтобы и у вас в Америке
был поскорее
король… Это необходимо, мой друг, этим все равно кончится! О ревуар!
— Я не шучу. Вы ошибаетесь. И, простите за прямоту, мой друг: в своих суждениях о
короле он в этот раз
был выше вас. Вы видели только цыпленка, образ, узкоматериальный и только смешной, — он самосозерцал себя как символ. Оттого он так спокоен, и, нет сомнения, — он вернется к своему излюбленному народу.
Ведь ваша республика
есть простая таблица, а
король, — вы чувствуете, — а
король чудо!
Король необходим как раз для того, чтобы нарушать закон, чтобы
была воля, стоящая выше закона!
— Так. Одни миллиарды? Хорошо. Но твой план: взорвать землю или что-то в этом роде? Или ты и здесь лгал? Не может
быть, чтобы ты хотел только… открыть ссудную кассу или стать тряпичным
королем!
— Я была очень счастлива, — сказала Беловодова, и улыбка и взгляд говорили, что она с удовольствием глядит в прошлое. — Да, cousin, когда я в первый раз приехала на бал в Тюльери и вошла в круг, где
был король, королева и принцы…
Я долго не спал, удивленный этой небывалой сценой… Я сознавал, что ссора не имела личного характера. Они спорили, и мать плакала не от личной обиды, а о том, что было прежде и чего теперь нет: о своей отчизне, где
были короли в коронах, гетманы, красивая одежда, какая-то непонятная, но обаятельная «воля», о которой говорили Зборовские, школы, в которых учился Фома из Сандомира… Теперь ничего этого нет. Отняли родичи отца. Они сильнее. Мать плачет, потому что это несправедливо… их обидели…
Неточные совпадения
Помнишь, как мы с тобой бедствовали, обедали на шерамыжку и как один раз
было кондитер схватил меня за воротник по поводу съеденных пирожков на счет доходов аглицкого
короля?
Мастерски
пел он гривуазные [Легкомысленные, нескромные (от франц. grivois).] песенки и уверял, что этим песням научил его граф Дартуа (впоследствии французский
король Карл X) во время пребывания в Риге.
Одна
была фантазия
Король Лир в степи, другая
был квартет, посвященный памяти Баха.
— Приобретение нечестным путем, хитростью, — сказал Левин, чувствуя, что он не умеет ясно определить черту между честным и бесчестным, — так, как приобретение банкирских контор, — продолжал он. — Это зло, приобретение громадных состояний без труда, как это
было при откупах, только переменило форму. Le roi est mort, vive le roi! [
Король умер, да здравствует
король!] Только что успели уничтожить откупа, как явились желевные дороги, банки: тоже нажива без труда.
― То
есть почему же тут Корделия? ― робко спросил Левин, совершенно забыв, что фантазия изображала
короля Лира в степи.