Я не могу тебе рассказать, человече, так хорошо, чтобы ты это почувствовал, — ни о пахучем воздухе Кампаньи, который обвевал мое лицо, ни о прелести и чарах стремительного бега, ни об этой потере материального веса, почти полном исчезновении тела, когда самому себе кажешься только стремящейся мыслью,
летящим взглядом…