Неточные совпадения
Тогда как Антиопа, несмотря на скромные свои краски, уже по величине своей принадлежит к числу замечательных русских бабочек; темнокофейные, блестящие, лаковые ее крылья, по изобилию цветной пыли, кажутся бархатными, а к самому брюшку или туловищу покрыты как будто мохом или тоненькими волосками рыжеватого
цвета; края крыльев, и верхнего и нижнего, оторочены бледножелтою, палевою, довольно широкою зубчатою каемкою, вырезанною фестончиками; такого же
цвета две коротеньких полоски находятся на верхнем крае верхних крыльев, а вдоль палевой каймы, по обоим крыльям, размещены яркие синие пятнушки; глаза Антиопы и булавообразные усы, сравнительно с другими бабочками, очень велики; все тело покрыто темным пухом; испод крыльев не замечателен: по темному основанию он исчерчен
белыми тонкими жилочками.
Бабочка Ио или Глазчатая Нимфа, довольно большая, очень красивая и редкая; крылушки у ней угловато-зубчатые,
цветом темновишневые; на каждом крыле находится по большому глазку голубовато-лилового
цвета, по которому сбоку идут по пяти маленьких
белых пятнушек.
Но самыми красивыми бабочками можно было назвать, во-первых, бабочку Ирису; крылья у ней несколько зубчатые, блестящего темнобурого
цвета, с ярким синим яхонтовым отливом; верхние до половины перерезаны
белою повязкою, а на нижних у верхнего края находится по
белому очку; особенно замечательно, что испод ее крыльев есть совершенный отпечаток лицевой стороны, только несколько бледнее.
У ней крылья также зубчатые, черные с лоском, испещренные
белыми пятнушками; во всю длину верхних крыльев лежит повязка яркопурпурового
цвета, а на нижних крылушках такая же повязка, только с черными пятнушками, огибает их боковые края.
Крылья у ней — верхние темносерого
цвета, с
белыми пятнами или матово-белыми с темными пятнами: я потому говорю или, что обоих
цветов находится поровну, и я не знаю, который из них признать основным; нижние крылья — красные, как будто кровяные, с тремя черными перевязками; туловище также красное, с черными ободочками по всему брюшку, — это довольно верно описано и у Блуменбаха.
Это была бабочка несколько менее средних, но и не маленькая; крылушки у ней круглые, как снег
белые, покрытые длинным пухом, который на голове, спинке и брюшке еще длиннее; на этом
белом пуху ярко выдаются черные, как уголь, глазки, такого же
цвета длинный волосяной хоботок, толстые усики и ножки.
Нижние крылья овально-кругловаты, по краям вырезаны городками или фестончиками, отороченными черною каймою, с шестью желтыми полукружочками, более крупными, чем на верхних крыльях; непосредственно за ними следуют черные, широкие дугообразные полосы, также с шестью, но уже синими кружками, не ясно отделяющимися; седьмой кружок, самый нижний, красно-бурого
цвета, с
белым оттенком кверху; после второго желтого полукружочка снизу или как будто из него идут длинные черные хвостики, называемые шпорами, на которые они очень похожи.
Испод крыльев просто серый, с
белыми жилками, но глазки обозначались и там очень красиво, хотя не так ярко, с примесью бледнопунцового
цвета, которого на верхней стороне совсем не видно.
Из ночных замечательными можно было назвать двух бабочек: одна из них, Антиква, довольно большая, имевшая крылья очень плоские, хорошего, то есть яркого темнокрасного
цвета; на передних или верхних ее крыльях, у заднего угла, находилось по
белой лунке или пятну.
Вторую же сумеречную бабочку можно назвать Собачья Голова (Stellatarum), по необыкновенно бородастой груди, мохнатому брюшку и задним красновато-желтым крылушкам; верхние же крылья не сходны с описанием Блуменбаха: они не
белые и черные, как он говорит, а самого простого серого
цвета, как у всех обыкновенных свечных, ночных бабочек. Остальных сумеречных, тоже очень красивых, не часто попадающихся бабочек, пойманных Панаевым, мы определить и назвать не могли.
Он смотрел на ее высокую прическу с длинным белым вуалем и
белыми цветами, на высоко стоявший сборчатый воротник, особенно девственно закрывавший с боков и открывавший спереди ее длинную шею и поразительно тонкую талию, и ему казалось, что она была лучше, чем когда-нибудь, — не потому, чтоб эти цветы, этот вуаль, это выписанное из Парижа платье прибавляли что-нибудь к ее красоте, но потому, что, несмотря на эту приготовленную пышность наряда, выражение ее милого лица, ее взгляда, ее губ были всё тем же ее особенным выражением невинной правдивости.
Раскольников оборотился к стене, где на грязных желтых обоях с белыми цветочками выбрал один неуклюжий
белый цветок, с какими-то коричневыми черточками, и стал рассматривать: сколько в нем листиков, какие на листиках зазубринки и сколько черточек? Он чувствовал, что у него онемели руки и ноги, точно отнялись, но и не попробовал шевельнуться и упорно глядел на цветок.
Цвет лица у Ильи Ильича не был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, а безразличный или казался таким, может быть, потому, что Обломов как-то обрюзг не по летам: от недостатка ли движения или воздуха, а может быть, того и другого. Вообще же тело его, судя по матовому, чересчур
белому цвету шеи, маленьких пухлых рук, мягких плеч, казалось слишком изнеженным для мужчины.
Неточные совпадения
Она быстро оделась, сошла вниз и решительными шагами вошла в гостиную, где, по обыкновению, ожидал ее кофе и Сережа с гувернанткой. Сережа, весь в
белом, стоял у стола под зеркалом и, согнувшись спиной и головой, с выражением напряженного внимания, которое она знала в нем и которым он был похож на отца, что-то делал с
цветами, которые он принес.
Одетая в
белое с широким шитьем платье, она сидела в углу террасы за
цветами и не слыхала его.
Кити в это время, давно уже совсем готовая, в
белом платье, длинном вуале и венке померанцевых
цветов, с посаженой матерью и сестрой Львовой стояла в зале Щербацкого дома и смотрела в окно, тщетно ожидая уже более получаса известия от своего шафера о приезде жениха в церковь.
Ветер упорно, как бы настаивая на своем, останавливал Левина и, обрывая листья и
цвет с лип и безобразно и странно оголяя
белые сучья берез, нагибал всё в одну сторону: акации,
цветы, лопухи, траву и макушки дерев.
На правой стороне теплой церкви, в толпе фраков и
белых галстуков, мундиров и штофов, бархата, атласа, волос,
цветов, обнаженных плеч и рук и высоких перчаток, шел сдержанный и оживленный говор, странно отдававшийся в высоком куполе.