Неточные совпадения
В этом уезде уже мало оставалось
земель, принадлежавших башкирцам: все заселялись или казенными крестьянами, которым правительство успело раздать
земли, описанные в казну за Акаевский бунт, [Акаевский бунт — одно из крупнейших восстаний башкирского народа, вспыхнувшее в 1735 году под предводительством Акая.] прежде всеобщего прощения и возвращения
земель отчинникам-башкирцам, или были уже заселены их собственными припущенниками, или куплены разными
помещиками.
[
Помещики, жившие с дедушкой в Старом Багрове и владевшие вместе с ним неразмежеванной
землей.
Помещик Бахметев купил
землю еще ближе, верстах в десяти от Багрова, на верховье речки Совруши, текущей параллельно с Бугурусланом на юго-запад; он также перевел крестьян и назвал деревню Бахметевкой.
Гора эта получила название Зеина со времени приобретения от башкирцев
земли, лежащей по речке Узе,
помещиком Алкиным, что случилось именно в 1711 году.
Большевики совсем не были максималистами, они были минималистами, они действовали в направлении наименьшего сопротивления, в полном согласии с инстинктивными вожделениями солдат, истомленных непосильной войной и жаждавших мира, крестьян, вожделевших
земель помещиков, рабочих, настроенных злобно и мстительно.
Неточные совпадения
Роман сказал:
помещику, // Демьян сказал: чиновнику, // Лука сказал: попу. // Купчине толстопузому! — // Сказали братья Губины, // Иван и Митродор. // Старик Пахом потужился // И молвил, в
землю глядючи: // Вельможному боярину, // Министру государеву. // А Пров сказал: царю…
А нам
земля осталася… // Ой ты,
земля помещичья! // Ты нам не мать, а мачеха // Теперь… «А кто велел? — // Кричат писаки праздные, — // Так вымогать, насиловать // Кормилицу свою!» // А я скажу: — А кто же ждал? — // Ох! эти проповедники! // Кричат: «Довольно барствовать! // Проснись,
помещик заспанный! // Вставай! — учись! трудись!..»
Слушаю-с!» — // И кланялся
помещику // Чуть-чуть не до
земли.
Герои наши видели много бумаги, и черновой и белой, наклонившиеся головы, широкие затылки, фраки, сертуки губернского покроя и даже просто какую-то светло-серую куртку, отделившуюся весьма резко, которая, своротив голову набок и положив ее почти на самую бумагу, выписывала бойко и замашисто какой-нибудь протокол об оттяганье
земли или описке имения, захваченного каким-нибудь мирным
помещиком, покойно доживающим век свой под судом, нажившим себе и детей и внуков под его покровом, да слышались урывками короткие выражения, произносимые хриплым голосом: «Одолжите, Федосей Федосеевич, дельце за № 368!» — «Вы всегда куда-нибудь затаскаете пробку с казенной чернильницы!» Иногда голос более величавый, без сомнения одного из начальников, раздавался повелительно: «На, перепиши! а не то снимут сапоги и просидишь ты у меня шесть суток не евши».
Он почувствовал удовольствие, — удовольствие оттого, что стал теперь
помещиком,
помещиком не фантастическим, но действительным,
помещиком, у которого есть уже и
земли, и угодья, и люди — люди не мечтательные, не в воображенье пребываемые, но существующие.