Неточные совпадения
Прасковья Ивановна была не красавица, но имела правильные черты лица, прекрасные умные, серые глаза, довольно широкие, длинные, темные брови, показывающие твердый и мужественный нрав, стройный высокий рост, и
в четырнадцать лет казалась осьмнадцатилетнею девицей; но, несмотря на телесную
свою зрелость, она была еще совершенный ребенок и сердцем и
умом: всегда живая, веселая, она резвилась, прыгала, скакала и пела с утра до вечера.
Михаил Максимович открылся родным Прасковьи Ивановны, прикинулся влюбленным
в молодую сироту, и все поверили, что он ею смертельно заразился, грезит ею во сне и наяву, сходит от нее с
ума; поверили, одобрили его намерение и приняли бедного старадальца под
свою защиту.
Ей представилась пленительная картина постепенного пробуждения и воспитания дикаря, у которого не было недостатка ни
в уме, ни
в чувствах, погруженных
в непробудный сон, который будет еще более любить ее, если это возможно,
в благодарность за
свое образование.
На следующий день он имел продолжительный разговор с
своею дочерью,
в котором представил ей все невыгоды иметь мужа ниже себя по
уму, по образованию и характеру; он сказал, что мужнино семейство не полюбит ее, даже возненавидит, как грубое и злое невежество всегда ненавидит образованность; он предостерегал, чтобы она не полагалась на обещания жениха, которые обыкновенно редко исполняются и которых Алексей Степаныч не
в силах будет исполнить, хотя бы и желал.
Несмотря на простоту и ясность чистосердечного, убеждения, на безграничную любовь, которая выражалась,
в глазах,
в лице и
в голосе Алексея Степаныча, Софья Николавна, при всем ее
уме и живой чувствительности, не поняла
своего мужа и
в его словах нашла новое доказательство того же равнодушия, того же невнимания.
Это предвидели
в Багрове и нарочно отправили Елизавету Степановну, чтоб она по превосходству
своего ума и положения
в обществе (она была генеральша) могла воздерживать порывы дружелюбия простодушной Аксиньи Степановны; но простая душа не поддалась умной и хитрой генеральше и на все ее настойчивые советы отвечала коротко и ясно: «Вы себе там, как хотите, не любите и браните Софью Николавну, а я ею очень довольна; я кроме ласки и уважения ничего от нее не видала, а потому и хочу, чтоб она и брат были у меня
в доме мною так же довольны…» И всё это она исполняла на деле с искренней любовью и удовольствием: заботилась, ухаживала за невесткой и потчевала молодых напропалую.
Несмотря на необыкновенный
ум, она не могла понять, как мог человек, страстно ее любящий, любить
в то же время
свое сырое Багрово, его кочковатые рощи, навозную плотину и загнившие воды; как мог он заглядываться на скучную степь с глупыми куликами и, наконец, как он мог несколько часов не видать
своей жены, занимаясь противной удочкой и лещами, от которых воняло отвратительной сыростью.
Жена его скоро умерла; он через год утешился, влюбился
в Катерину Борисовну и увлек ее
своей любезностью, веселостью, образованностью и
умом; наружность же его была очень некрасива, влюбиться
в него было невозможно.
Софья Николавна, уже с неделю прогостившая
в семействе
своего мужа и сестер, обрадовалась Чичаговым, как светлому празднику; пахнуло на нее свежим воздухом, отдохнули ее душа и живой
ум, и она проговорила с друзьями чуть не до полночи.
Ему было досадно, и он откровенно говорил о том
своей умной невестке, которая, однако, не могла понять, что вертелось на
уме и таилось
в душе у старика.
Несколько времени Софья Николавна щадила больного старика и думала
своими внушениями остановить Николая
в пределах сносного приличия; она надеялась на его
ум, надеялась на то, что он должен знать ее твердый характер и не решится довести ее до крайности; но злобный азиятец (как его все
в доме называли) был заранее уверен
в победе и старался вызвать Софью Николавну на горячую вспышку.
Она рассказала всё происшедшее между ею и отцом; рассказ обновил всю горечь оскорбления, уяснил безвыходность положения, и она, конечно, пришла бы
в отчаяние, если б не поддержал ее этот добрый муж, слабый по
своему характеру и менее ее дальновидный по
своему уму, но зато не впадавший
в крайности и не терявший присутствия духа и рассудка
в тяжелые минуты жизни.
Может быть, покажется странным, что Алексей Степаныч поддержал дух Софьи Николавны; но эта необыкновенная женщина, несмотря на
свой необыкновенный
ум и, повидимому, твердый нрав, имела несчастное свойство упадать духом и совершенно теряться
в тех случаях, где поражалась ее душа нравственными неожиданными ударами.
С возвращением
в Уфу к обыденной, праздной, городской жизни, вероятно, всё бы это усилилось; но тяжкое, страдальческое положение уже действительно умирающего отца поглотило все тревоги, наполнило собою
ум и чувства Софьи Николавны, и она предалась вся безраздельно, согласно закону
своей нравственной природы, чувству дочерней любви.
Неточные совпадения
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь
в тех летах,
в которых душа наслаждаться хочет всем бытием
своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь
в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает:
умы, развращенные
в своих понятиях, сердца, развращенные
в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум и сердце.
Стародум. Слушай, друг мой! Великий государь есть государь премудрый. Его дело показать людям прямое их благо. Слава премудрости его та, чтоб править людьми, потому что управляться с истуканами нет премудрости. Крестьянин, который плоше всех
в деревне, выбирается обыкновенно пасти стадо, потому что немного надобно
ума пасти скотину. Достойный престола государь стремится возвысить души
своих подданных. Мы это видим
своими глазами.
5. Всякий да содержит
в уме своем, что ежели обыватель временно прегрешает, то оный же еще того более полезных деяний соделывать может.
К довершению бедствия глуповцы взялись за
ум. По вкоренившемуся исстари крамольническому обычаю, собрались они около колокольни, стали судить да рядить и кончили тем, что выбрали из среды
своей ходока — самого древнего
в целом городе человека, Евсеича. Долго кланялись и мир и Евсеич друг другу
в ноги: первый просил послужить, второй просил освободить. Наконец мир сказал:
— Здесь столько блеска, что глаза разбежались, — сказал он и пошел
в беседку. Он улыбнулся жене, как должен улыбнуться муж, встречая жену, с которою он только что виделся, и поздоровался с княгиней и другими знакомыми, воздав каждому должное, то есть пошутив с дамами и перекинувшись приветствиями с мужчинами. Внизу подле беседки стоял уважаемый Алексей Александровичем, известный
своим умом и образованием генерал-адъютант. Алексей Александрович зaговорил с ним.