Неточные совпадения
Наконец, есть
охотники четвертого разбора:
охотники до всех охот без исключения, готовые заниматься всеми ими вдруг, в один и
тот же день и час.
Первые по крайней мере веселят слух
охотников пением, но вторые и этого удовольствия доставить не могут: иногда только услышишь их голос,
то есть глухое воркованье.
Эти
охотники проводили целые Дни на голубятне, особенно любуясь на голубей мохноногих, у которых мохры,
то есть перья, выросшие из ног, до трех вершков длиною, торчали со всех сторон и даже мешали им ходить.
Кроме
того, что издание таких сведений и наблюдений составило бы утешительное, отрадное чтение для
охотников, оно было бы полезно для естественных наук.
В урочное время я поставил
охотника с ястребом за хлебною кладью, у самого
того места, где гуси должны были слетать с горы, а сам зашел сзади и погнал гусей, которые, ковыляя и падая, дошли до спуска с горы и поднялись; ястреб бросился, свалился с одним гусем и, к общему нашему удовольствию, сладил с ним без всякого труда.
Испугавшись, не испортила ли она ястреба,
охотник прибежал сказать об этом мне; мы с отцом пришли немедленно и нашли ястреба в
том же положении.
Охотник, поездив несколько времени по горам и полям и не найдя нигде зайцев, сделал соображение, что они все лежат в лесу; а как на беду он взял с собой ружье,
то, подъехав к лесу, привязал на опушке лошадь к дереву, посадил ястреба на толстый сучок, должник привязал к седлу, а сам отправился стрелять в лес зайцев.
Итак, травля уток производится по маленьким речкам или ручьям и озеркам, находящимся в высоких берегах, для
того, чтоб
охотник мог подойти очень близко к утке, не будучи ею примечен, и для
того, чтоб лет ее продолжался не над водою; если же ястреб схватит утку и она упадет с ним в воду,
то редко найти такого жадного ястреба, который не бросил бы своей добычи, ибо все хищные птицы не любят и боятся мочить свои перья, особенно в крыльях, и, вымочивши как-нибудь нечаянно, сейчас распускают их как полузонтик и сидят в укромном месте, пока не высушат совершенно.
Все, что я стану говорить о наружном виде ястребов-перепелятников, об их выкармливанье, вынашиванье и проч., совершенно прилагается и к двум первым родам. Перепелятники, пером светло-серые, называются чисторябыми; они бывают посветлее и потемнее. Оренбургские
охотники приписывают это различие в пере (
то есть в цвете ястребиной крыши) влиянию дерев, на которых они вывелись, и потому светлых называют березовиками, а темных — дубовиками.
Хотя странно приписывать цвет перьев птицы
тому дереву, на котором она вывелась, и хотя я всегда плохо этому верил, но я должен сознаться, что несколько опытов, сделанных мною самим, подтверждают мнение
охотников.
вдруг опускается на землю. В книге: «Урядник сокольничья пути» царя Алексея Михайловича, которую всякий
охотник должен читать с умилением, между прочим сказано: «Добровидна же и копцова добыча и лет. По сих доброутешна и приветлива правленных (
то есть выношенных) ястребов и челигов (
то есть чегликов; иногда называются они там же чеглоками) ястребьих ловля; к водам рыщение, ко птицам же доступаиие». Из сих немногих строк следует заключить...
1) что копцов вынашивали и что ими травили, чего я и другие мне известные
охотники никак добиться не могли и признали их к ловле неспособными; 2) что ястребьи челиги,
то есть ястребиные чеглики, употреблялись для охоты точно так же, как и самки; но должно думать, что это были ястреба большие, а не перепелятники.
Охотники заранее осматривают леса, особенно
те места, где выводились прежде ястреба, и по разным признакам знают наверное, где именно находится гнездо; но близко к нему до вывода молодых не подходят, потому что самка бросит яйца.
Время выемки ястребов из гнезд зависит от
охотников: кто из них не скучает уходом за маленькими ястребятами, для корма которых нужно мясо мелко рубить,
тот вынимает молодых в пушку; такие ястребята ручнее, и вынашивать их легче; но многие
охотники утверждают, что они бывают тупее,
то есть не так жадны, резвы и сильны, как ястребята оперившиеся, которых ловить уже приходится силом на длинной лутошке, потому что, когда человек влезет на дерево, — они распрыгаются по сучьям.
Охотник вытягивает ему ноги, складывает ровно крылья, выправляет хвостовые перья и, оставя на свободе одну голову, спеленывает его в платок, нарочно для
того сшитый вдвое, с отверстием для головы, плотно обвивает краями платка и завязывает слегка снурком или тесемкой; в таком положении носит он на ладони спеленанного гнездаря по крайней мере часа два, и непременно там, где много толпится народа; потом, развязав сзади пеленку, надевает ему на ноги нагавки с опутинками, которые привязываются обыкновенною петлею к должнику, [Нагавками, или обносцами, называются суконные или кожаные, но подшитые тоненьким суконцем онучки, шириною в большой палец, которыми обертывают просторно, в одну рядь, ноги ястреба; па онучках,
то есть пагавках, нашиты опутинки, плетеные тесемочки волос в тридцать, длиною четверти в полторы; каждая опутинка нижним концом своим продевается в петельку, пришитую к нагавке, затягивается и держится крепко и свободно на ноге.
Прежде
охотники привязывали бубенчик к ноге; но этот способ несравненно хуже: бубенчик будет беспрестанно за что-нибудь задевать и как раз сломается; когда же ястреб с перепелкой сядет в траву или в хлеб,
то звука никакого не будет; а бубенчик в хвосте, как скоро ястреб начнет щипать птицу, при всяком наклонении головы и тела станет звенеть и дает о себе знать
охотнику, в чем и заключается вся цель.
Как скоро ястреб усядется на руке,
то надобно стоять смирно и оставаться с полчаса в
том же темном месте; потом растворить двери, отчего сделается светлее, и ястреб непременно станет слетать с руки; когда же он успокоится,
охотник потихоньку выходит на вольный воздух и ходит с своим учеником по местам уединенным и открытым.
Хотя редко, по случается, что на другой день вечером ястреб-гнездарь, который не ел уже полторы сутки, да и в предыдущий день был кормлен очень мало, станет есть, сидя на руке у
охотника: в таком случае его подкормить,
то есть покормить немного, дать третью часть против обыкновенного.
Это делается следующим образом: ястреба надобно на что-нибудь посадить, не отвязывая должника, потом взять кусок свежего мяса, показать сначала издали и потом поднести ему под нос, и когда он захочет схватить его клювом,
то руку отдернуть хотя на четверть аршина и куском мяса (вабилом) [Обыкновенно для вабила употребляется крыло какой-нибудь птицы (всего лучше голубиное), оторванное с мясом:
охотнику ловко держать в руке папоротку крыла, которое не должно быть ощипано] поматывать, а самому почмокивать и посвистывать (что называется вабить,
то есть звать, манить).
Ястреб сначала будет вытягивать шею
то на одну,
то па другую сторону и наклоняться, чтоб достать корм, но, видя, что это не возможно, решится перелететь или хотя перескочить с своего места на манящее его вабило в руке
охотника; этот маневр надобно повторить до трех раз, и всякий раз вабить дальше, так, чтобы в третий — ястреб перелетел на сажень; тут надо покормить его побольше, потом посадить часа на два в уединенное место и вообще накормленного ястреба носить очень бережно, наблюдая, чтобы он, слетев с руки, не ударился о что-нибудь и не помял зоба.
Но бывает иногда, что посреди таких занятий, вовсе без приготовлений, ястреб внезапно слетает с места, замахав сначала проворно крыльями, потом, увидев
охотника, он быстро опускается и бежит низом,
то есть плавно плывет, стелется, как ласточка, над землей… воробьи зачиликают и попрячутся, сороки защекочут, куры закудахчут, а ястреб, подбежав вплоть к
охотнику, вдруг взмоет кверху и вцепится в вабило, которое
охотник успел уже укоротить, так что только маленький кусочек мяса остался наружи.
Слетка вынашивать всегда гораздо труднее, а если попадется прошлогодний ястреб и
охотник захочет, за неимением других, его непременно выносить,
то это требует много времени, хлопот и беспокойств, да и неблагонадежно. Такой ястреб не может ловить отлично хорошо уже потому, что его всегда надо держать в черном теле, следовательно несколько слабым, а из тела (
то есть сытый, жирный) он ловить не станет и при первом удобном случае улетит и пропадет.
Обращаю внимание господ
охотников на последнее обстоятельство: чем долее вынашивается ястреб до начала травли,
тем лучше,
тем благонадежнее в будущем.
У последнего глаза бывают белесовато-мутного цвета, без всякого выражения, а у слетка глаза живые, ярко-желтые, наигранные, по выражению
охотников,
то есть зоркие и блестящие.
Выношенного ястреба, приученного видеть около себя легавую собаку, притравливают следующим образом:
охотник выходит с ним па открытое место, всего лучше за околицу деревни, в поле; другой
охотник идет рядом с ним (впрочем, обойтись и без товарища): незаметно для ястреба вынимает он из кармана или из вачика [Вачик — холщовая или кожаная двойная сумка; в маленькой сумке лежит вабило, без которого никак не должно ходить в поле, а в большую кладут затравленных перепелок] голубя, предпочтительно молодого, привязанного за ногу тоненьким снурком, другой конец которого привязан к руке
охотника: это делается для
того, чтоб задержать полет голубя и чтоб, в случае неудачи, он не улетел совсем; голубь вспархивает, как будто нечаянно, из-под самых ног
охотника; ястреб, опутинки которого заблаговременно отвязаны от должника, бросается, догоняет птицу, схватывает и падает с добычею на землю;
охотник подбегает и осторожно помогает ястребу удержать голубя, потому что последний очень силен и гнездарю одному с ним не справиться; нужно придержать голубиные крылья и потом, не вынимая из когтей, отвернуть голубю голову.
В случае притравы успешной на другой день после обеда, когда жар посвалит,
охотник идет с ястребом в поле в сопровождении собаки, непременно хорошо дрессированной,
то есть имеющей крепкую стойку и не гоняющейся за взлетевшею птицею; последнее качество собаки необходимо, особенно для гнездаря, который еще не вловился: если собака кинется на него, когда он схватит перепелку и свалится с ней в траву,
то ястреб испугается, бросит свою добычу, и трудно будет поправить первое впечатление.
По захождении солнца перепелки сидят уже не так крепко, летят шибче, поднимаются от земли выше и перемещаются дальше; ястреб же утомился, ловит не жадно, и нередко случается, что он не догоняет перепелок легких,
то есть не так разжиревших, чекуш, как их называют
охотники, потому что они на лету кричат похоже на слоги чек, чек, чек, — не догонит, повернет назад и прямо сядет на руку
охотника или на его картуз, если он не подставит руки.
Если ястреб без бубенчика и свалится с перепелкой в высокую траву или нежатый хлеб,
то для скорейшего отыскания его обыкновенно употребляют собаку, и она, найдя ястреба, который притаится и приляжет в траве, сделает стойку и начнет махать хвостом от удовольствия; если же
охотник далеко и ее не видит в густом хлебе,
то начинает лаять.
Если ястреб так свыкается с собакой,
то еще более привыкает к своему хозяину: у другого
охотника он долго не будет так ловить и особенно ходить на руку, как у
того, кто его выносил и охотился с ним сначала.
Пороки ястребов бывают следующие: часто случается, что молодой ястреб охватывается и проносится мимо перепелки или даже садится за ней в траву, а перепелка, особенно легкая, пробежав немного, быстро поднимается и возьмет большой перед; ястреб же оправившись, если и погонится за ней,
то уже не догонит; иногда даже схватит, по-видимому, перепелку на лету и вместе с ней упадет на землю:
охотник подбегает и находит, что ястреб держит в когтях траву или какой-нибудь прутик, а перепелки и след простыл.
Травля ястребами-перепелятниками другой дичи, кроме перепелок и коростелей, весьма незначительна, и обыкновенные
охотники ею не занимаются, разве представится очень благоприятный случай сам собою Но я любил эти опыты и пробовал травить жадными перепелятниками тетеревят, которых они берут очень хорошо, если выводка захвачена в чистом поле и если тетеревята малы, а как скоро зайдут за полтетерева,
то таких уже догнать не могут, да и не удержат; дупелей также берут хорошо, если они очень жирны и поднимаются из-под самого рыла собаки; но если чуть подальше,
то не догоняют.
Я помню у одного
охотника ястреба шести осеней; это была чудная птица, брал все что ни попало, даже грачей; в разное время поймал более десяти вальдшнепов; один раз вцепился в серую дикую утку (полукрякву) и долго плавал с ней по пруду, несмотря на
то, что утка ныряла и погружала его в воду; наконец, она бросилась в камыш, и ястреб отцепился; уток-чирят ловил при всяком удобном случае; в шестое лето он стал не так резов и умер на седьмую зиму внезапно, от какой-то болезни.
Несмотря на
то, что
охотник его был человек самый простой и грубый, он плакал о своем лихом поседелом ловце и всегда говорил: «Нет, мне уж не нажить такого ястреба».
В светлые, месячные ночи оправляют привады даже по ночам; впрочем, многие
охотники делают это всегда на утренней заре, для
того, чтобы к прилету тетеревов привады находились в хорошем виде: это имеет свою полезную сторону.
Последнее обстоятельство
тем удивительнее, что тетерева имеют, всем
охотникам известное, баранье свойство: куда полетел и где сел один — туда полетят и там сядут все.
Охотник с товарищем выскакивают из шалаша и, если тетеревов очень много и они, взлетывая, поднимают на себе сеть высоко, так что нижние тетерева, не успевшие запутаться, выбегают из-под шатра и улетают,
охотники бросаются на шатер, опускают его книзу и придерживают нижние подборы до
тех пор, пока все покрытые тетерева увязнут в ячейках сети.
Если почему-нибудь уже приваженные тетерева не прилетят именно в
то утро, когда шатер поставлен и
охотник сидит в шалаше, или прилетят, но под шатер не пойдут,
то некоторые
охотники шатра не снимают и оставляют его до следующего утра, а иногда и на несколько дней будто бы для
того, чтобы тетерева к шатру присмотрелись, а в самом деле из лени; но я слыхал от самых опытных
охотников, что этого никогда делать не должно.
Если
охотник отправляется на поиск один,
то непременно должен ехать верхом, а если
охотников двое,
то могут идти пешком.
Нору, в которой живет лиса с лисятами, узнать нетрудно всякому сколько-нибудь опытному
охотнику: лаз в нее углажен и на его боках всегда есть волосья и пух от влезанья и вылезанья лисы; если лисята уже на возрасте,
то не любят сидеть в подземелье, а потому место кругом норы утолочено и даже видны лежки и тропинки, по которым отбегают лисята на некоторое расстояние от норы; около нее валяются кости и перья, остающиеся от птиц и зверьков, которых приносит мать на пищу своим детям, и, наконец, самый верный признак — слышен сильный и противный запах, который всякий почувствует, наклонясь к отверстию норы.
Удостоверясь по вышесказанным мною признакам, что лисята точно находятся в норе,
охотники с
того начинают, что, оставя один главный выход, все другие норы и поднорки забивают землей и заколачивают деревом наглухо; главную нору, ощупав ее направление палкой на сажень от выхода, пробивают сверху четвероугольной шахтой (ямой, называемой подъямок), дно которой должно быть глубже норы по крайней мере на два аршина; четырехугольные стенки этой шахты, имеющей в квадратном поперечнике около полутора аршина, должны быть совершенно отвесны и даже книзу несколько просторнее, чем кверху, для
того чтобы лисята, попав в этот колодезь, или западню, никак не могли выскочить.
Когда выгоняемый голодом и вызываемый завываньем и лаем матери лисенок ступит на этот мостик, считая его продолжением дна норы,
то сейчас провалится и выскочить из подъямка уже никак не может; он начнет сильно визжать и скучать, так что
охотник услышит и вынет его, а мостик поправит и опять насторожит: через несколько времени попадет другой, и таким образом переловят всех лисят, которых бывает до девяти.
Многие
охотники говорят, что при лисятах бывают отец и мать,
то есть самец и самка.
Лисятник надобно содержать в чистоте и сухости, если
охотник хочет получить хорошие шкуры: летом и осенью ежедневно чистить и усыпать пол песком, а когда выпадет снег,
то всякий день накидывать свежего снега, о который они трутся и лучше выцветают, или выкунивают.
Сытые лисята очень живы и резвы; они любят играть и прыгать по лавкам, которые нарочно для
того устроивают в лисятнике; они весьма похожи на щенят-выборзков, только в первом своем возрасте, покуда не сложились, покуда не распушились их хвосты и покуда бесцветные, молочные, как называют
охотники, глаза их не загорелись
тем фосфорическим блеском, от которого светятся они в темную ночь и во всяком темном месте.
Не
охотник, не видавший лисят прежде, с первого взгляда не различит лисенка от обыкновенного щенка-выборзка; но всмотревшись пристально, по выражению даже молочных глаз узнать, что это дикий и в
то же время хищный зверь.
Будучи в ребячестве безотчетно страстным
охотником до всякой ловли, я считал, бывало, большим праздником, когда отпускали меня на лисьи норы; я много раз ночевывал там и часто не спал до восхода солнца, заменяя караульщика. Тут я наслушался, какими разными голосами, похожими на сиплый лай и завыванье собак, манит лиса своих лисят и как они, в ответ ей, так же скучат и слегка взлаивают. Лиса беспрестанно бегает кругом норы и пробует манить детей
то громко,
то тихо. Как скоро взойдет солнце, она удаляется.
В темную осеннюю ночь (чем темнее,
тем лучше), но тихую и не дождливую, садятся двое
охотников в лодку: один на корме с веслом, а другой с острогою почти посредине, немного поближе к носу; две запасные остроги кладутся в лодку: одна обыкновенной величины или несколько поболее, а другая очень большая, для самой крупной рыбы, с длинною, тонкою, но крепкою бечевкою, привязанною за железное кольцо к верхнему концу остроги.
Один только раз
тот же самый
охотник привез с нижнего Соколовского пруда (на
том же Бугуруслане, восемью верстами ниже) огромного налима, которого убил также острогою, в материке под корягами, стоявшего гак глубоко, что он едва мог достать его самою большою острогою.
Куниц ловить мне не удавалось, потому что их водилось очень мало в
тех местах, где я живал и охотился; но хорьков, горностаев и ласок я лавливал разными поставушками, и об этой-то охоте, также горячо любимой мною в ребячестве и ранней молодости, доставлявшей мне в свою очередь много радостных минут, хочу я рассказать молодым, преимущественно деревенским
охотникам.
Я слыхал от
охотников, что одни молодые хорьки отгрызают головы у птиц и выедают мозг, а старые пьют только кровь и что, будучи умнее молодых, они умерщвляют только по одной или по две штуки, для
того чтобы долее пользоваться добычей.