Неточные совпадения
Охотники наши думали, что сова сама
напала на ястреба, но такое предположение невероятно.
Хорошо, когда есть другой благонадежный
охотник, которому поручить и доверить ястреба
на время, а самому часок-другой уснуть; но надо быть осторожну в выборе помощника; мне нередко случалось видеть, как
спит охотник, присев к забору, и
спит ястреб, сидя у него
на руке, тогда как ястребу не следовало в это время даже и дремать. утвердительно сказать, что едва ли третья часть ястребов вынашивается хорошо.
Выношенного ястреба, приученного видеть около себя легавую собаку, притравливают следующим образом:
охотник выходит с ним па открытое место, всего лучше за околицу деревни, в поле; другой
охотник идет рядом с ним (впрочем, обойтись и без товарища): незаметно для ястреба вынимает он из кармана или из вачика [Вачик — холщовая или кожаная двойная сумка; в маленькой сумке лежит вабило, без которого никак не должно ходить в поле, а в большую кладут затравленных перепелок] голубя, предпочтительно молодого, привязанного за ногу тоненьким снурком, другой конец которого привязан к руке
охотника: это делается для того, чтоб задержать полет голубя и чтоб, в случае неудачи, он не улетел совсем; голубь вспархивает, как будто нечаянно, из-под самых ног
охотника; ястреб, опутинки которого заблаговременно отвязаны от должника, бросается, догоняет птицу, схватывает и
падает с добычею
на землю;
охотник подбегает и осторожно помогает ястребу удержать голубя, потому что последний очень силен и гнездарю одному с ним не справиться; нужно придержать голубиные крылья и потом, не вынимая из когтей, отвернуть голубю голову.
Пороки ястребов бывают следующие: часто случается, что молодой ястреб охватывается и проносится мимо перепелки или даже садится за ней в траву, а перепелка, особенно легкая, пробежав немного, быстро поднимается и возьмет большой перед; ястреб же оправившись, если и погонится за ней, то уже не догонит; иногда даже схватит, по-видимому, перепелку
на лету и вместе с ней
упадет на землю:
охотник подбегает и находит, что ястреб держит в когтях траву или какой-нибудь прутик, а перепелки и след простыл.
Я помню у одного
охотника ястреба шести осеней; это была чудная птица, брал все что ни
попало, даже грачей; в разное время поймал более десяти вальдшнепов; один раз вцепился в серую дикую утку (полукрякву) и долго плавал с ней по пруду, несмотря
на то, что утка ныряла и погружала его в воду; наконец, она бросилась в камыш, и ястреб отцепился; уток-чирят ловил при всяком удобном случае; в шестое лето он стал не так резов и умер
на седьмую зиму внезапно, от какой-то болезни.
Удостоверясь по вышесказанным мною признакам, что лисята точно находятся в норе,
охотники с того начинают, что, оставя один главный выход, все другие норы и поднорки забивают землей и заколачивают деревом наглухо; главную нору, ощупав ее направление палкой
на сажень от выхода, пробивают сверху четвероугольной шахтой (ямой, называемой подъямок), дно которой должно быть глубже норы по крайней мере
на два аршина; четырехугольные стенки этой шахты, имеющей в квадратном поперечнике около полутора аршина, должны быть совершенно отвесны и даже книзу несколько просторнее, чем кверху, для того чтобы лисята,
попав в этот колодезь, или западню, никак не могли выскочить.
Когда выгоняемый голодом и вызываемый завываньем и лаем матери лисенок ступит
на этот мостик, считая его продолжением дна норы, то сейчас провалится и выскочить из подъямка уже никак не может; он начнет сильно визжать и скучать, так что
охотник услышит и вынет его, а мостик поправит и опять насторожит: через несколько времени
попадет другой, и таким образом переловят всех лисят, которых бывает до девяти.
В продолжение этой ловли, или, вернее сказать, подстереганья, лисят,
охотники наблюдают большую осторожность; ночью всегда остаются двое и попеременно не
спят; ночью лиса бывает так смела, что подходит
на несколько сажен к человеку, особенно когда услышит голос попавшего в западню лисенка, и, если караульный заснет, она отроет который-нибудь из поднорков и уведет лисят, что случалось не один раз и в мое время с сонливыми караульщиками.
Будучи в ребячестве безотчетно страстным
охотником до всякой ловли, я считал, бывало, большим праздником, когда отпускали меня
на лисьи норы; я много раз ночевывал там и часто не
спал до восхода солнца, заменяя караульщика. Тут я наслушался, какими разными голосами, похожими
на сиплый лай и завыванье собак, манит лиса своих лисят и как они, в ответ ей, так же скучат и слегка взлаивают. Лиса беспрестанно бегает кругом норы и пробует манить детей то громко, то тихо. Как скоро взойдет солнце, она удаляется.
Такой удар лишает возможности крупную рыбу сильно биться и возиться
на остроге, что непременно случится, если острога
попадет близко к хвосту или к концу рыла; в обоих этих случаях большая рыба легко может сорваться и, несмотря
на жестокие раны, от которых впоследствии уснет, может уйти и лишить
охотника богатой добычи.
Хорек, равно как горностай и ласка, вполне хищный зверек; он ловит всяких птиц, диких и дворовых, во время их сна
на ночевках,
нападает даже
на гусей, как уверяют
охотники, в случае же нужды питается также крысами и мышами.
Заячьими капканами ловят норок по берегам рек. Изредка ловят и куниц, ставя капканы
на толстых древесных сучках и пришивая, для прикормки, кусок какого-нибудь мяса к полотну капкана; куница,
попав в него,
падает вместе с ним
на снег, и
охотник сейчас найдет ее по следу.
— Наконец, преследуемый зверь утомится совершенно, выбьется из сил и ляжет окончательно, или, вернее сказать,
упадет, так что приближение
охотника и близкое хлопанье арапником его не поднимают; тогда
охотник, наскакав
на свою добычу, проворно бросается с седла и дубинкой убивает зверя; если же нужно взять его живьем, то хватает за уши или за загривок, поближе к голове, и, с помощию другого
охотника, который немедленно подскакивает, надевает
на волка или лису намордник, род уздечки из крепких бечевок; зверь взнуздывается, как лошадь, веревочкой, свитой пополам с конскими волосами; эта веревочка углубляется в самый зев, так что он не может перекусить ее, да и вообще кусаться не может; уздечка крепко завязывается
на шее, близ затылка, и соскочить никак не может; уздечка, разумеется, привязана к веревке,
на которой вести зверя или тащить куда угодно.
Неточные совпадения
Тунгусы —
охотники, оленные промышленники и ямщики. Они возят зимой
на оленях, но, говорят, эта езда вовсе не так приятна, как
на Неве, где какой-то выходец из Архангельска катал публику: издали все ведь кажется или хуже, или лучше, но во всяком случае иначе, нежели вблизи. А здесь езда
на оленях даже опасна, потому что Мая становится неровно, с полыньями, да, кроме того, олени
падают во множестве, не выдерживая гоньбы.
В это время Аринин стал поправлять огонь и задел белку. Она
упала. Стрелок поставил ее
на прежнее место, но не так, как раньше, а головой вниз. Солон засуетился и быстро повернул ее головой кверху. При этом он сказал, что жарить белку можно только таким образом, иначе она обидится и
охотнику не будет удачи, а рыбу, наоборот, надо ставить к огню всегда головой вниз, а хвостом кверху.
Приближалась осень. Листва
на деревьях уже стала
опадать на землю. Днем она шуршит под ногами, а вечером от росы опять становится мягкой. Это позволяет
охотнику подойти к зверю очень близко.
Гольды рассказывают, что уссурийский уж вообще большой
охотник до пернатых. По их словам, он высоко взбирается
на деревья и
нападает на птиц в то время, когда они сидят в гнездах. В особенности это ему удается в том случае, если гнездо находится в дупле. Это понятно. Но как он ухитрился поймать такую птицу, которая бегает и летает, и как он мог проглотить кулика, длинный клюв которого, казалось бы, должен служить ему большой помехой?
3 часа мы шли без отдыха, пока в стороне не послышался шум воды. Вероятно, это была та самая река Чау-сун, о которой говорил китаец-охотник. Солнце достигло своей кульминационной точки
на небе и
палило вовсю. Лошади шли, тяжело дыша и понурив головы. В воздухе стояла такая жара, что далее в тени могучих кедровников нельзя было найти прохлады. Не слышно было ни зверей, ни птиц; только одни насекомые носились в воздухе, и чем сильнее припекало солнце, тем больше они проявляли жизни.