Все до сих пор сказанное мною относится к тетеревиным привадам в начале зимы, которые становятся иногда на хлебной жниве, даже в некотором отдалении от леса; но когда выпадет много снегу и
глубокие сугробы совершенно закроют самую высокую жниву, тетерева перестанут летать в поля и постоянно держатся около лесных мест и даже в середине лесов, по небольшим полянам; тогда и привады переносятся именно на такие поляны и на лесные опушки.
В самом деле, вьюга усилилась до такой степени, что в двух шагах невозможно было различать предметов. Снежная равнина, взрываемая порывистым ветром, походила на бурное море; холод ежеминутно увеличивался, а ветер превратился в совершенный вихрь. Целые облака пушистого снега крутились в воздухе и не только ослепляли путешественников, но даже мешали им дышать свободно. Ведя за собою лошадей, которые на каждом шагу оступались и вязнули в
глубоких сугробах, они прошли версты две, не отыскав дороги.
Время от времени слой снега утолщался, ноги вязли в
глубоких сугробах, и я останавливался, минуту смотрел вокруг и говорил:
Неточные совпадения
Снег сыпался на них с крыш, бросался под ноги, налетал с боков, а солдаты шли и шли, утаптывая
сугробы, шли безмолвно, неслышным шагом, в
глубокой каменной канаве, между домов, бесчисленные окна которых ослеплены снегом.
Когда же наступит настоящая зима и
сугробами снегов завалит хлебные поля и озими, то куропаткам нельзя будет бегать по
глубокому снегу, да и бесполезно, потому что никакого корму в полях нет.
Вот наконец и поле, занесенное
глубоким снегом, тучами крутящимся над
сугробами.
Но скоро
глубокие снега начали засыпать
сугробами землю, забушевали бураны, и все мои охоты решительно прекратились.
Был конец зимы. Санный путь испортился. Широкая улица, вся исполосованная мокрыми темными колеями, из белой стала грязно-желтой. В
глубоких ухабах, пробитых ломовыми, стояла вода, а в палисадничке, перед домом Наседкина, высокий
сугроб снега осел, обрыхлел, сделался ноздреватым и покрылся сверху серым налетом. Заборы размякли от сырости.