Он ничего почти не
сказал нового, своего; все было более или менее известно во всех кругах образованных обществ, обо всем этом говорили и спорили московские литераторы; но Полевой первый заговорил об этом печатно, и заговорил с тою решительною дерзостью, к которой бывает способно самонадеянное, поверхностное знание дела и которая в то же время всегда имеет успех.
Неточные совпадения
Он был немаловажного о себе мнения, и в то же время человек веселый и любезный по-своему; в молодости он, вероятно, был очень хорош собою; к обществу высшего, или, вернее
сказать, лучшего, круга
новых литераторов он не принадлежал, по крайней мере я никогда не видал его ни у Кокошкина, ни у других.
Когда речь дошла до
новой трагедии хозяина, до «Малек-Аделя», то я
сказал, что был бы очень счастлив, если б мог ее прочесть или что-нибудь из нее услышать.
Шаховской бесился, приписывая эту перемену
новому актеру, который, правду
сказать, был очень нелеп в своей роли.
А что всего несноснее, — бывало, прочтешь около половины, как вдруг войдет
новый гость, и Шаховской непременно
скажет самым умильным голосом, с нежностью смотря мне в глаза: «Селгей Тимофеич, да мы повтолим для него сначаля», и я, проклиная
нового гостя и Шаховского, повторял сначала.
Вы мне бок проткнули!» Высоцкий не отвечал и более не беспокоил больного, прописал
новое лекарство и, выйдя со мною в другую комнату,
сказал: «Ну, теперь дело плохо: у него рецидив воспаления в печени, а он так слаб, что я даже пиявок не смею поставить».
Если мы скажем и утвердим ясными доводами, что ценсура с инквизициею принадлежат к одному корню; что учредители инквизиции изобрели ценсуру, то есть рассмотрение приказное книг до издания их в свет, то мы хотя ничего не
скажем нового, но из мрака протекших времен извлечем, вдобавок многим другим, ясное доказательство, что священнослужители были всегда изобретатели оков, которыми отягчался в разные времена разум человеческий, что они подстригали ему крылие, да не обратит полет свой к величию и свободе.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Знаю, знаю… Этому не учите, это я делаю не то чтоб из предосторожности, а больше из любопытства: смерть люблю узнать, что есть
нового на свете. Я вам
скажу, что это преинтересное чтение. Иное письмо с наслажденьем прочтешь — так описываются разные пассажи… а назидательность какая… лучше, чем в «Московских ведомостях»!
Повесил их небось?» // — Повесил — есть и
новые, — //
Сказал Яким — и смолк.
Как с игры да с беганья щеки // разгораются, // Так с хорошей песенки духом // поднимаются // Бедные, забитые…» Прочитав // торжественно // Брату песню
новую (брат
сказал: // «Божественно!»), // Гриша спать попробовал.
Можно только
сказать себе, что прошлое кончилось и что предстоит начать нечто
новое, нечто такое, от чего охотно бы оборонился, но чего невозможно избыть, потому что оно придет само собою и назовется завтрашним днем.
— Про себя могу
сказать одно: в сражениях не бывал-с, но в парадах закален даже сверх пропорции.
Новых идей не понимаю. Не понимаю даже того, зачем их следует понимать-с.