Итак, трудись теперь, профессор мой почтенный,
Копти над книгами, и день и ночь
согбенный!
Пролей на знания людские новый свет,
Пиши творения высокие, поэт, —
И жди, чтоб мелочей какой-нибудь издатель,
Любимцев публики бессовестный ласкатель.
Который разуметь язык недавно стал,
Пером завистливым тебя везде марал…
Конечно, для него довольно и презренья!..
Холодность публики — вот камень преткновенья,
Вот бич учености, талантов и трудов!
и проч.
Я погрузился в воспоминания, и предо мною встала
согбенная фигура старика Гроссевича, без усов, без бороды, с короткими седыми волосами на голове.
Это была еще бодрая, молодая старуха, но не знаю отчего, вдруг она представилась мне с потухшим взглядом, с морщинами на лице,
согбенная, дряхлая…
Изба со всех сторон подпиралась сучковатыми плахами, уподоблявшими ее
согбенному старику нищему, наступившему на костыли свои; словом, все на ней, как говорится, было и валко, и шатко, и на сторону.
Дома, сидя в столовой и выпивая с Володиным, Передонов рассказывал ему про княгиню. Княгиня, в представлении Передонова, что ни день дряхлела и становилась ужаснее: желтая, морщинистая,
согбенная, клыкастая, злая, — неотступно мерещилась она Передонову.