Неточные совпадения
Погодин должен был написать к Гоголю
письмо следующего содержания: «Видя, что ты находишься в нужде, на чужой стороне, я, имея свободные деньги, посылаю тебе две
тысячи рублей ассигнациями.
Я удостоверен, что они были получены Гоголем, потому что в одном своем
письме Погодин очень неделикатно напоминает об них Гоголю, тогда как он дал честное слово нам, что Гоголь никогда не узнает о нашей складчине; но вот что непостижимо: когда финансовые дела Гоголя поправились, когда он напечатал свои сочинения в четырех томах, тогда он поручил все расплаты Шевыреву и дал ему собственноручный регистр, в котором даже все мелкие долги были записаны с точностью; об этих же двух
тысячах не упомянуто; этот регистр и теперь находится у Шевырева.
Жуковский уверил его через
письмо еще в Москве, что императрица пожалует его сестрам при выходе из института по крайней мере по
тысяче рублей (что, впрочем, я уже отчасти знал).
На другой день получил я
письмо от И. И. Панаева, в котором он от имени Одоевского, Плетнева, Врасского, Краевского и от себя умолял, чтоб Гоголь не продавал своих прежних сочинений Смирдину за пять
тысяч (и новой комедии в том числе), особенно потому, что новая комедия будет напечатана в «Сыне отечества» или «Библиотеке для чтения», а Врасский предлагает шесть
тысяч с правом напечатать новую комедию в «Отечественных записках».
— Все. То есть, конечно, где же их прочитать? Фу, сколько ты исписал бумаги, я думаю, там более двух
тысяч писем… А знаешь, старик, я думаю, у вас было одно мгновение, когда она готова была бы за тебя выйти? Глупейшим ты образом упустил! Я, конечно, говорю с твоей точки зрения, но все-таки ж лучше, чем теперь, когда чуть не сосватали на «чужих грехах», как шута для потехи, за деньги.
Неточные совпадения
— Я только хочу сказать, что те права, которые меня… мой интерес затрагивают, я буду всегда защищать всеми силами; что когда у нас, у студентов, делали обыск и читали наши
письма жандармы, я готов всеми силами защищать эти права, защищать мои права образования, свободы. Я понимаю военную повинность, которая затрагивает судьбу моих детей, братьев и меня самого; я готов обсуждать то, что меня касается; но судить, куда распределить сорок
тысяч земских денег, или Алешу-дурачка судить, — я не понимаю и не могу.
— Можешь представить — Валентин-то? Удрал в Петербург. Выдал вексель на
тысячу рублей, получил за него семьсот сорок и прислал мне
письмо: кается во грехах своих, роман зачеркивает, хочет наняться матросом на корабль и плавать по морям. Все — врет, конечно, поехал хлопотать о снятии опеки, Радомысловы научили.
Чего ж надеялся Обломов? Он думал, что в
письме сказано будет определительно, сколько он получит дохода, и, разумеется, как можно больше,
тысяч, например, шесть, семь; что дом еще хорош, так что по нужде в нем можно жить, пока будет строиться новый; что, наконец, поверенный пришлет
тысячи три, четыре, — словом, что в
письме он прочтет тот же смех, игру жизни и любовь, что читал в записках Ольги.
— Десять
тысяч, по заемному
письму… — прошептал Обломов. Штольц вскочил и опять сел.
— Илья Ильич вам должен десять
тысяч по заемному
письму — да или нет? — спросил он.