Неточные совпадения
Я говорил Гоголю после, что, слушая «Мертвые души» в первый раз, да хоть бы и не в первый, и увлекаясь красотами его художественного создания, никакой в свете критик, если только он способен принимать поэтические впечатления, не в состоянии будет замечать какие-нибудь недостатки; что если он хочет моих замечаний, то пусть
даст мне чисто переписанную
рукопись в руки, чтоб я на свободе прочел ее и, может быть, не один раз; тогда дело другое.
У нас оставалось подозрение, что тот господин, которому поручено было его отправить на почту, или почтамтский чиновник, принявший посылку, вздумали наперед прочесть любопытную новость и
дать почитать своим приятелям; дело только в том, что
рукопись ехала из Петербурга до Москвы целый месяц.
Она пишет детскую книгу и никому не говорит про это, но мне читала, и я
давал рукопись Воркуеву… знаешь, этот издатель… и сам он писатель, кажется.
Неточные совпадения
Он как-то удачно продал, помнится,
рукопись «Хевери» и потому решился
дать праздник не только нам, но и pour les gros bonnets, [для важных особ, для «шишек» (фр.).] то есть позвал Полевого, Максимовича и прочих.
…Без вашего позволения я не смел прямо отправить холст: в таких случаях всегда боюсь обидеть; не имея привычки брать взяток, боюсь их и
давать… [Тобольское почтовое начальство притесняло туринского почтового чиновника за то, что он принял от М. П. Ледантю для отсылки в Петербург
рукопись перевода «Мыслей» Паскаля. Холст посылался тобольскому начальству для умиротворения его.]
Печататься не хочу в искаженном видеи потому не
даю вам на это согласия. Кроме ваших самых близких, я желал бы, чтоб
рукопись мою прочел П. В. Анненков. Я ему говорил кой о чем, тут сказанном. Вообще прошу вас не производить меня в литераторы.
Француз усовершенствовал наконец воспитание Юлии тем, что познакомил ее уже не теоретически, а практически с новой школой французской литературы. Он
давал ей наделавшие в свое время большого шуму: «Le manuscrit wert», «Les sept péchés capitaux», «L’âne mort» [«Зеленая
рукопись» (Гюстава Друино), «Семь смертных грехов» (Эжена Сю), «Мертвый осел» (Жюля Жанена) (франц.)] и целую фалангу книг, наводнявших тогда Францию и Европу.
Мей охотно принял
рукопись и сказал, что на днях
даст ответ. Через несколько дней, опять выходя из класса, Мей сделал Александрову едва заметный сигнал следовать за собой и, идя с ним рядом до учительской комнаты, торопливо сказал: