Неточные совпадения
Я
не один
раз испытал, что ружье, которое несколько отдавало с прямою ложею, с кривою совершенно переставало отдавать.
Я
не только видал это на других, но и сам ходил по нескольку месяцев с подбитою скулою, продолжая от жадности стрелять из ружья большими зарядами и всякий
раз сбивая щеку.
— Для предохранения ружейных стволов от ржавчины
не нужно вымазывать их на зиму деревянным маслом, а всего лучше: выстрелить
раз из чистых стволин и,
не продувая их, заткнуть суконными пробками и повесить в сухой комнате.
Когда мне сказали об этом, я
не хотел верить и один
раз, полубольной, отправился сам в болото и, подкравшись из-за кустов, видел своими глазами, как мои собаки приискивали дупелей и бекасов, выдерживали долгую стойку, поднимали птицу,
не гоняясь за ней, и, когда бекас или дупель пересаживался, опять начинали искать… одним словом: производили охоту, как будто в моем присутствии.
Не один
раз, без всякой надобности, были вымыты стволы, перечищены и перемазаны замки.
Упоминая несколько
раз о дичи, я еще
не определил этого слова: собственно дичью называется дикая птица и зверь, употребляемые в пищу человеком, добываемые разными родами ловли и преимущественно стрельбою из ружья.
Я несколько
раз употреблял выражение: «выпустить из меры», выражение, понятное и
не охотникам; но как определить меру стрельбы влет бекаса и других резвых птиц?
Один
раз ударил я бекаса вверху, и он, тихо кружась, упал в десяти шагах от меня с распростертыми крыльями на большую кочку; он был весь в виду, и я, зарядив ружье,
не торопясь подошел взять свою добычу; я протянул уже руку, но бекас вспорхнул и улетел, как здоровый, прежде чем я опомнился.
В другой
раз собака подала мне застреленного бекаса; я взял его и, считая убитым наповал, бросил возле себя, потому что заряжал в это время ружье; бекас, полежав с минуту, также улетел, и даже закричал, а раненая птица
не кричит.
Советую и всем охотникам делать то же, и делать аккуратно, потому что птица, приколотая вскользь, то есть так, что перо
не попадет в мозг, а угодит как-нибудь мимо, также может улететь, что со мной случалось
не один
раз, особенно на охоте за осенними тетеревами.
Если болотные кулики
не будут истреблены в первый
раз или по неуменью стрелять, или по излишней горячности охотника, то в другой
раз сделаются гораздо осторожнее: налетают близко только сначала, а потом возьмут такой вepx, что их
не достанешь и утиною дробью, да и летают над охотником лишь несколько куликов, а остальные все посядут кругом в безопасном расстоянии.
Если мне случалось как-нибудь нечаянно подойти к их станичке близко, так, что они меня
не видели и продолжали беззаботно бегать, доставать из грязи корм, а иногда отдыхать, стоя на одном месте, то я подолгу любовался ими, даже
не один
раз уходил прочь,
не выстрелив из ружья…
Три
раза в моей жизни случилось мне убить в разных обыкновенных болотах трех самок курахтанов меньшего вида, которые, видимо вились от яиц или детей, но гнезд их я нигде никогда
не нахаживал.
В другой
раз случилось мне застрелить среднего куличка, похожего статью на черныша; он был весь белый, ножки имел бледно-зеленоватого цвета, а носик загнутый
не книзу, а кверху, как у морского куличка.
Ружье сильно потянуло, следовательно выстрел
не мог быть верен; но обе птицы упали; [К удивлению моему, это случалось со мной несколько
раз, равно как и с другими охотниками.
Я никогда
не нахаживал погоныша с детьми, но один
раз моя собака поймала его, сидящего на гнезде, и нисколько
не измяла.
Один
раз, в 1815 году, 29 апреля, я убил погоныша
не темно-зеленого, а темно-кофейного цвета: он был очень красив; к сожалению, листок, на котором он был описан подробно в моих записках, вырван и потерян и я
не помню его особенностей.
Такие пруды бывают иногда очень глубоки; их нельзя назвать совершенно стоячими, глухими: хотя один
раз в году, а все же вода в них переменяется, но относительно к птице о них
не стоит говорит.
Что касается до меня, то я каждый год видал по нескольку
раз лебедей, по большей части в недосягаемой вышине пролетавших надо мною; видал их и плавающих по озерам, по всегда неожиданно и в таком расстоянии, что
не только гусиною дробью, но и картечью стрелять было
не возможно; а иногда и стрелял, но выстрел мой скорее мог назваться почетным салютом, чем нападением врага.
Ежедневно шатаясь около пруда и бродя вдоль реки, которая у нас очень рано очищалась от льда, я всегда имел один ствол, заряженный гусиною дробью, и мне
не один
раз удавалось спустить на землю пролетного гостя.
Я
не один
раз нахаживал гусиные гнезда и всегда в таких непроходимых местах, что сам, бывало, удивишься, как попал туда.
Так бывает
не один
раз в ночь, особенно уже в довольно длинные сентябрьские ночи.
Укрывательство же утки от селезня, его преследованье, отыскиванье, гнев, наказанье за побег и за то, если утка
не хочет лететь с ним в другие места или отказывает ему в совокуплении, — разоренные и растасканные гнезда, разбитые яйца, мертвых утят около них, — все это я видел собственными моими глазами
не один
раз.
Утка сидит на гнезде, почти с него
не слезая; один
раз только в сутки сойдет она, чтобы похватать поблизости какой-нибудь пищи, и в продолжение трехнедельного сиденья чрезвычайно исхудает.
Не один
раз, стоя на весенних и осенних поздних вечерних стойках, бывал я испуган шумом и свистом, даже внезапным вихрем от промелькнувшей над самою головою плотно свернувшейся станицы чирят.
Странное дело: у кряковных и других больших уток я никогда
не нахаживал более девяти или десяти яиц (хотя гнезд их нахаживал в десять
раз более, чем чирячьих), а у чирков находил по двенадцати, так что стенки гнезда очень высоко бывали выкладены яичками, и невольно представляется тот же вопрос, который я задавал себе, находя гнезда погоныша: как может такая небольшая птица согреть и высидеть такое большое количество яиц?
Много
раз входило мне в голову:
не устроен ли глаз у гоголя особенным образом?
Дрофу в одиночку и даже в паре заездить, как говорят охотники, то есть, увидав их издали, начать ездить кругом; сначала круги давать большие, а потом с каждым
разом их уменьшать; дрофа
не станет нажидать на себя человека и сейчас пойдет прочь, но как везде будет встречать того же, все ближе подъезжающего охотника, то, походя взад и вперед, ляжет в какую-нибудь ямку, хотя бы в ней негде было спрятать одной ее головы: в этом глупом положении, вытянув шею и выставив напоказ все свое объемистое тело, подпускает она охотника довольно близко.
Впрочем, мне случалось несколько
раз находить дроф по одной и по две и даже по нескольку штук, но
не только
не удалось убить, даже выстрелить в дрофу привелось один
раз во всю мою жизнь, и то в лет утиною дробью и
не в меру.
Но застреленных дроф другими охотниками, молодых и старых, худых и жирных, я видел
не один
раз и мог рассмотреть внимательно их наружность и внутренность.
С весны и в продолжение всего лета стрепета в местах степных, далеких от жилья,
не пуганые и
не стреляные, особенно в одиночку или попарно, довольно смирны, но весьма скоро делаются чрезвычайно дики и сторожки, особенно стайками, так что нередко, изъездив за ними десятки верст и ни
разу не выстрелив, я принужден бывал бросать их, хотя и видел, что они, перелетев сажен сто или двести, опустились на землю.
Убить несколько стрепетов одним зарядом — великая редкость: надобно, чтоб большая стая подпустила в меру и сидела кучно или чтоб вся стая нечаянно налетела на охотника; убивать пару, то есть из обоих стволов по стрепету, мне случалось часто, но один только
раз убил я из одного ствола трех стрепетов сидячих, а из другого двух влет; это случилось нечаянно: я наскакал на порядочную стаю, которая притаилась в густой озими, так что ни одного стрепета
не было видно; в нескольких саженях двое из них подняли свои черные головки, кучер мой увидел их и указал мне; из одного ствола выстрелил я по сидячим, а из другого по взлетевшей стае: трое остались на земле, два упали сверху; стрепетов было штук тридцать.
Я много
раз приходил в затруднительное положение для горячего охотника: проезжая по какой-нибудь надобности, иногда очень спешной, набив кроншнепов целую кучу,
не находя места, куда их класть, и
не зная, что с ними потом делать, беспрестанно я давал себе обещанье:
не останавливаться,
не вылезать из тарантаса,
не стрелять…
Гораздо более смелости и горячности к детям показывают кроншнепы малого рода; средние — осторожнее, а большие даже с первого
раза никогда
не налетают слишком близко на человека, разве как-нибудь нечаянно: они сейчас удалятся на безопасное расстояние и начнут летать кругом, испуская свои хриплые, как будто скрипящие, короткие трели.
Если и наткнешься как-нибудь нечаянно, объезжая берега пруда, озера или речного плеса, на большую станицу степных куликов, то хорошо, если удастся и один
раз в них выстрелить; надобно, чтобы места были очень обширны и привольны и чтобы стая кроншнепов пересела на другой берег или другое место после вашего выстрела, а
не улетела совсем.
Из этого опыта я заключаю, что там, где найти много куропаточьих выводок, эта охота должна быть очень весела: молодые куропатки
не тетеревята, они довольно сильны и крепки; деревьев нет, да куропатки
не садятся на деревья; улетают иногда очень далеко и летят ужасно быстро; стрелять надобно живо, а
не то они как
раз вылетят из меры.
Во второй
раз куропатки вылетают гораздо ближе, часто
не все вдруг, а по две, по три
разом: тогда если удастся разбить стаю, они лежат смирно и вылетают из-под ног собаки.
Там обыкновенно кроют их шатром, так же как тетеревов, но куропатки гораздо повадливее и смирнее, то есть глупее; тетеревиная стая иногда сидит около привады, пристально глядит на нее, но нейдет и
не пойдет совсем; иногда несколько тетеревов клюют овсяные снопы на приваде ежедневно, а другие только прилетают смотреть; но куропатки с первого
раза все бросаются на рассыпанный корм, как дворовые куры; тетеревов надобно долго приучать, а куропаток кроют на другой же день; никогда нельзя покрыть всю тетеревиную стаю, а куропаток, напротив, непременно перекроют всех до одной.
Покуда
не были изобретены пистоны, дождь
не только мешал стрелять, но даже иногда прогонял с поля охотника, потому что у ружей с кремнями очень трудно укрывать полку с порохом: он как
раз отсыреет и даже замокнет, а при сильном дожде и никакое сбережение
не возможно; но с пистонами дождь
не помеха, и сивок, без сомнения, убить очень много в одно поле.
В этот же единственный
раз в моей жизни я нашел красноустиков в августе месяце
не на пашне и
не в поле, а приметил их в поздние сумерки, летающих взад и вперед и вьющихся по берегам заливов, в верху пруда.
Если в первый
раз ястреб испугается и пролетит мимо, то уже никогда
не станет брать коростелей. Разумеется, это случается с ястребами молодыми, гнездарями (вынутыми из гнезд и выкормленными в клетке), а старые, или слетки, уже заловившие на воле,
не испугаются коростелиного щекотанья.
Он повторяет их до трех
раз, иногда меньше, но никогда больше, по крайней мере я
не слыхал.
Перепела до неистовства горячи в совокуплении: бросаются на самку по нескольку
раз и один после другого, но между собой
не дерутся: по крайней мере я никогда драки
не видывал...
Надобно заметить, что перепелки пропадают
не вдруг, а постепенно. Быв смолоду перепелятником, то есть охотником травить перепелок ястребом, я имел случай много
раз наблюдать за постепенностью их отлета. Если б я был только ружейным охотником, я никогда бы
не мог узнать этого обстоятельства во всей подробности: стал ли бы я ежедневно таскаться за одними перепелками в такое драгоценное для стрельбы время?
Я много
раз пробовал вынашивать копчиков (то же, что дрессировать собаку), и гнездарей и слетков; выносить их весьма легко: в три-четыре дня он привыкнет совершенно и будет ходить на руку даже без вабила (кусок мяса); стоит только свистнуть да махнуть рукой, стоит копчику только завидеть охотника или заслышать его свист — он уже на руке, и если охотник
не протянет руки, то копчик сядет на его плечо ила голову — живой же птички никакой
не берет.
К концу августа тетеревята делаются так велики и сильны, что, будучи подняты собакой, улетают очень далеко в лес, так что их и
не найдешь: следственно, выстрелишь один
раз.
— Крепость к ружью тетеревов растет с морозами и доходит иногда до такой степени, что приводит в отчаяние охотника; по крайней мере я и другие мои товарищи испытали это
не один
раз на себе.
Не один
раз думал я, что мое ружье расстрелялось или погнулось, что слаб порох или неверны заряды; мне случалось делать до двадцати пяти выстрелов и убить трех или четырех тетеревов.
[Много
раз случалось со мной и с другими охотниками, что тетерев выдерживал по два и по три выстрела и улетал даже
не подбитый.
У туземцев Пермской, Вятской и других лесных губерний способность эта развита в высшей степени, и я
не один
раз имел случай удивляться необыкновенной их зоркости.