Неточные совпадения
Для пробы насыпать
маленькую щепотку пороха на лист белой бумаги и зажечь его: если
не останется никакого следа, то порох хорош.
Картечь есть
не что иное, как
маленькие пулечки или огромные дробины, несравненно крупнее безымянки; впрочем, величина их бывает различная, смотря по надобности; самую крупную картечь употребляют для зверей, как-то: медведей, волков, оленей и проч., а
маленькую — для больших птиц, собравшихся в стаи, для лебедей, гусей, журавлей и дроф.
Правда, рано утром, и то уже в исходе марта, и без лыж ходить по насту, который иногда бывает так крепок, что скачи куда угодно хоть на тройке; подкрасться как-нибудь из-за деревьев к начинающему глухо токовать краснобровому косачу; нечаянно наткнуться и взбудить чернохвостого русака с ремнем пестрой крымской мерлушки по спине или чисто белого как снег беляка: он еще
не начал сереть, хотя уже волос лезет; на пищик [Пищиком называется
маленькая дудочка из гусиного пера или кожи с липового прутика, на котором издают ртом писк, похожий на голос самки рябца] подозвать рябчика — и кусок свежей, неперемерзлой дичины может попасть к вам на стол…
Струйка эта так мала, что
не может составить никакого течения и только образует около себя
маленькие лужицы мутной, иногда красноватой воды, от которой, однако, вымокают даже и болотные растения: торф обнажается и превращается в топкую, глубокую грязь.
На обширных болотах,
не слишком топких или по крайней мере
не везде топких,
не зыблющихся под ногами, но довольно твердых и способных для ходьбы, покрытых небольшими и частыми кочками, поросших
маленькими кустиками,
не мешающими стрельбе, производить охоту целым обществом; охотники идут каждый с своею собакой, непременно хорошо дрессированною, в известном друг от друга расстоянии, ровняясь в одну линию.
— Гаршнеп обыкновенно очень смирен, вылетает из-под ног у охотника или из-под носа у собаки после долгой стойки без малейшего шума и летит, если хотите, довольно прямо, то есть
не бросается то в ту, то в другую сторону, как бекас; но полет его как-то неверен, неровен, похож на порханье бабочки, что, вместе с
малым объемом его тела, придает стрельбе гаршнепов гораздо более трудности, чем стрельбе дупелей, особенно в ветреное время.
Имя речного кулика носит он по всей справедливости:
не только по ручьям, даже по
маленьким речкам его
не встретишь, а живет он по средним и большим рекам, обыкновенно ведущим за собой песчаные берега; бывает также и на озерах.
Травник с первого взгляда похож на красноножку: он также серо-пестрый, хотя светлее пером, и также имеет красные ноги и нос; но он гораздо
меньше щеголя, особенно телом; ноги его бледно-красноваты; пестрины
не так ярки и определенны, и вообще он
не так крепок, складен и красив.
Разница состоит в следующем: яйца травников
не только вдвое
меньше, но и цветом гораздо светлее и зеленее; пестрины на них
не темно-коричневые, а зеленовато-темно-серые; молодых они
не выводят в густые луга и хлеба, а держатся с ними в болотах и потом в осоке и траве по берегам прудов.
Поручейник и по наружности гораздо
меньше травника, но телом несравненно его скуднее, хотя так же высок на ногах и такую же длинную имеет шею: весь он какой-то
не мясистый, хлипкий, хилый.
Впрочем, светло-зеленые ноги фифи слишком длинны относительно величины тела, хотя это его
не безобразит, брюшко, также нижняя сторона шеи под горлышком очень белы; он весь пестрый, серо-каштановый и в то же время зеленоватый; глаза
маленькие, черные, и такого же цвета нос, длиною с лишком с полвершка; хвост
маленький, состоящий из белых перышек с темными поперечными, косыми полосками в виде елки; подбой крыльев дымчатый.
Хотя он на ногах
не ниже черныша и шея у него
не короче, чем у этой птицы, но телом он гораздо
меньше.
Он
не имеет особенных пятен на зобу, весь покрыт бледно-коричневыми мелкими пестрянками и похож издали на
маленького курахтанчика.
Если бы я
не сам взял этого погоныша на гнезде, изо рта собаки, то никогда бы
не поверил, чтобы такая
маленькая и узенькая птичка могла нести такое количество яичек и имела бы возможность их высиживать.
Не могу только хорошенько сказать:
маленькими или большими были они пойманы.
Я этого
не оспариваю, но должен сказать, что и самые
маленькие гусята очень бойки и вороваты и часто уходили у меня из глаз в таких местах, что поистине надобно иметь много силы, чтоб втискаться и даже бегать в густой чаще высокой травы и молодых кустов.
Есть особой породы гусь, называемый казарка; он гораздо
меньше обыкновенного дикого гуся, носик у него
маленький, по сторонам которого находятся два копьеобразные пятнышка, а перья почти черные. В некоторых южных уездах Оренбургской губернии охотники встречают их часто во время пролета и даже бьют; мне же
не удалось и видеть. В большое недоумение приводило меня всегда их имя, совпадающее с именем козар.
Все старые кряковные утки и даже матки, линяющие позднее, успели перелинять, только селезни перебрались
не совсем и совершенно выцветут
не ближе сентября, что, впрочем,
не мешает им бойко и далеко летать; все утиные выводки поднялись; молодые несколько
меньше старых, светлее пером и все — серые, все — утки; только при ближайшем рассмотрении вы отличите селезней: под серыми перьями на шее и голове уже идут глянцевитые зеленые, мягкие, как бархат, а на зобу — темно-багряные перышки;
не выбились наружу, но уже торчат еще
не согнутые, а прямые, острые, как шилья, темные косицы в хвосте.
Серых уток иногда называют серками и еще полукряквами: последнее название
не совсем справедливо, потому что они
не вполовину, а только несколько
меньше кряковных.
Есть точно такие же
маленькие нырки,
не более чирка, и есть еще нырки большие, с красными головами, широким носом пепельного цвета и широкими лапами абрикосового цвета. И тех и других мне видеть близко
не удалось.
Недаром дано этой породе уток собирательное имя: они появляются
не очень рано весной, всегда огромными стаями;
не только в одиночку или попарно, но даже
маленькими стайками я никогда их
не встречал.
Конечно, откуда-нибудь прилетают, хотя никто
не видывал их прилета; они в начале мая вдруг оказываются на прудах и озерах, всегда в очень
малом числе.
Если же случится подойти к воде из-за чего-нибудь, так, чтобы
не было видно охотника, то застрелить гоголя весьма легко: он плавает на воде высоко, шея его согнута, и он пристально смотрит вниз и сторожит
маленьких рыбок.
В заключение повторю, что описанная мною утка есть настоящий гоголь со всеми его замечательными особенностями, а называемые иногда большого и
малого рода гоголями утки-рыбалки —
не что иное, как гагары.
Маленькие цыплята лысены бывают покрыты почти черным пухом. Мать
не показывает к детям такой сильной горячности, как добрые утки
не рыбалки: спрятав цыплят, она
не бросается на глаза охотнику, жертвуя собою, чтобы только отвесть его в другую сторону, а прячется вместе с детьми, что гораздо и разумнее.
Не желая менять верное
малое на неверное большое, говорят: «
Не сули журавля в небе, а дай синицу в руки»; выражение в небе уже показывает высоту журавлиного полета.
Журавль очень прожорлив и за недостатком корма, приготовляемого для него человеческими руками, жадно глотает все что ни попало: семена разных трав, ягоды всякого рода, мелких насекомых и земляных червей, наконец ящериц, лягушек, мышей,
маленьких сусликов и карбышей,
не оперившихся мелких птичек и всяких змей; к последним журавль имеет особенный аппетит.
Кроншнеп большого рода объемом своего тела будет с тетеревиную курочку или дворовую курицу; кроншнеп средний несколько его
меньше, а кроншнеп
малый — гораздо
меньше,
не больше русского голубя; последняя порода несравненно многочисленнее двух первых.
Кроме превосходства в величине, кроншнеп первого разряда темно-коричневее пером и голос имеет короткий и хриплый; он выводит иногда детей в сухих болотах и в опушках мокрых, поросших большими кочками, мохом, кустами и лесом, лежащих в соседстве полей или степных мест; изредка присоединяется к нему кроншнеп средний, но никогда
малый, который всегда живет в степях и который пером гораздо светлее и крапинки на нем мельче; голос его гораздо чище и пронзительнее, чем у среднего кроншнепа, крик которого несколько гуще и
не так протяжен.
Все три породы — отличные бегуны, особенно кроншнеп
малого рода: когда станет к нему приближаться человек, то он, согнувши несколько свои длинные ноги, вытянув шею и наклонив немного голову, пускается так проворно бежать, что глаз
не успевает следить за ним, и, мелькая в степной траве какою-то вьющеюся лентою, он скоро скрывается от самого зоркого охотника.
Самка несет четыре яйца обыкновенной куличьей формы; величина яиц зависит от величины кроншнепов: у больших они бывают крупнее куриных, а у
малых —
не больше мелких яичек цыцарки, а только длиннее; цвет яиц зеленовато-серый, они испещрены крапинами или пятнами, которые на тупом конце яйца крупнее и темнее.
Гораздо более смелости и горячности к детям показывают кроншнепы
малого рода; средние — осторожнее, а большие даже с первого раза никогда
не налетают слишком близко на человека, разве как-нибудь нечаянно: они сейчас удалятся на безопасное расстояние и начнут летать кругом, испуская свои хриплые, как будто скрипящие, короткие трели.
Впоследствии времени, когда кроншнепы сядут на яйца или выведут молодых, добывать их гораздо больше, а в местах
не стреляных, как я уже говорил, нетрудно убивать их во множестве, но в это время, еще более исхудалые, сухие и черствые на вкус, они потеряют свою цену, особенно степняки третьего,
малого рода.
Яиц я
не находил более десяти, но, говорят, их бывает до пятнадцати, чему я
не совсем верю, потому что в последнем случае коростели были бы многочисленнее; яички
маленькие, несколько продолговатой формы, беловато-сизого цвета, покрыты красивыми коричневыми крапинками.
Устройством всех частей своего тела перепелка есть
не что иное, как курица или куропатка в уменьшенном виде, только она кажется еще складнее и миловиднее даже куропатки: вероятно, оттого, что несравненно ее
меньше.
Он повторяет их до трех раз, иногда
меньше, но никогда больше, по крайней мере я
не слыхал.
Вообще перепелок, относительно к их множеству и достоинству, стреляют мало, а простые добычливые охотники никогда
не стреляют, считая, что такая
маленькая птичка
не стоит заряда; да и стрелять в лет многие
не умеют.
Я
не люблю красного леса, его вечной, однообразной и мрачной зелени, его песчаной или глинистой почвы, может быть, оттого, что я с
малых лет привык любоваться веселым разнолистным чернолесьем и тучным черноземом.
Он сторожит изумительно зоркими своими глазами,
не вылетит ли какая-нибудь
маленькая птичка из-под ног лошади или человека.
Уремы другого рода образуются по рекам, которых нельзя причислить к рекам средней величины, потому что они гораздо
меньше, но в то же. время быстры и многоводны; по рекам, протекающим
не в бесплодных, песчаных, а в зеленых и цветущих берегах, по черноземному грунту, там редко встретишь вяз, дуб или осокорь, там растет березник, осинник и ольха; [Ольха самое чивое к росту дерево; она любит почву сырую и обыкновенно густо растет по берегам небольших речек и ручьев, если же грунт болотист, то покрывает и гористые скаты.
Всего удобнее бить глухих косачей
маленькой пулей из винтовки, что и делают
не только сибирские стрелки-звероловы, но и вотяки и черемисы в Вятской и Пермской губерниях.
Тетерева водятся везде: и в большом и
малом, и в красном и черном лесу, в перелесках, в редколесье и даже в местах безлесных, если только
не распахана вся степь, ибо тетеревиная самка никогда
не совьет гнезда на земле, тронутой сохою.
Много хлопот бывает ей, ибо
не только самая дрянная хищная птица, но даже вороны и сороки таскают
маленьких тетеревят.
Поднявшись довольно высоко, она упала, и от нее отскочила и побежала ласка, или ласочка:
маленький хищный зверек, всем известный,
не длиннее четверти аршина и немного толще большого пальца мужской руки.
Рябчик к ружью
не крепок: 6-й и 7-й нумера очень достаточны для их стрельбы, но простые охотники пермяки, вятичи и архангельцы бьют их обыкновенно мелкой и крупной УТИНОЙ дробью из ружей очень узкоствольных и заряд кладут самый
маленький; употребляют иногда даже чугунную дробь.
Стреляют они мастерски и часто такою крошечною пулечкою простреливают голову рябчика;
маленькие заряды употребляют они из экономии; звуки их выстрелов так слабы, что даже в самом близком расстоянии
не сочтешь их за выстрелы, а разве за взрывы пистонов.
Петербург, Москва, все губернские и даже уездные города потребляют рябчиков несметное число, но благодаря лесным местам северной России рябчики
не переводятся. К удивлению моему, они водятся, хотя в
малом числе, даже около Москвы.
Я никогда
не нахаживал их весной с прилета иначе, как
маленькими станичками, штук по десяти, а по большей части пары по две и по три.
Большими станицами перед отлетом они никогда мне
не попадались, но
маленькими станичками, от трех пар до пяти, я встречал их нередко.
Наконец, все утихнет, наступит совершенная тишина: слышны
не только прыжки зайца, но даже шелест
маленьких зверьков.