Неточные совпадения
Для охотников, стреляющих влет мелкую, преимущественно болотную птицу,
не нужно ружье, которое бы било дальше пятидесяти или, много, пятидесяти пяти шагов: это самая дальняя мера; по
большей части в болоте приходится стрелять гораздо ближе; еще менее нужно, чтоб ружье било слишком кучно, что, впрочем, всегда соединяется с далекобойностью; ружье, несущее дробь кучею, даже невыгодно для мелкой дичи; из него гораздо скорее дашь промах, а если возьмешь очень верно на близком расстоянии, то непременно разорвешь птицу: надобно только, чтоб ружье ровно и
не слишком широко рассевало во все стороны мелкую дробь, обыкновенно употребляемую в охоте такого рода, и чтоб заряд ложился, как говорится, решетом.
Звук его густ, полон и приклад ружья
не толкнет,
не отдаст, а только плотнее прижмется к плечу и щеке стрелка, тогда как
большой заряд,
не в меру, даст толчок и в плечо и в щеку, так что от нескольких выстрелов кожа на скуле щеки покраснеет и даже лопнет.
Я
не только видал это на других, но и сам ходил по нескольку месяцев с подбитою скулою, продолжая от жадности стрелять из ружья
большими зарядами и всякий раз сбивая щеку.
Картечь есть
не что иное, как маленькие пулечки или огромные дробины, несравненно крупнее безымянки; впрочем, величина их бывает различная, смотря по надобности; самую крупную картечь употребляют для зверей, как-то: медведей, волков, оленей и проч., а маленькую — для
больших птиц, собравшихся в стаи, для лебедей, гусей, журавлей и дроф.
Крепких,
больших костей, особенно разбитых, никогда давать
не должно.
Но, по-моему, и это
не нужно: у всякой, самой вежливой, старой собаки есть какие-нибудь свои привычки; молодая сейчас переймет их, да и две собаки вместе всегда
больше горячатся и одна другую сбивают.
Во-вторых, в охотах, о которых я сейчас говорил, охотник
не главное действующее лицо, успех зависит от резвости и жадности собак или хищных птиц; в ружейной охоте успех зависит от искусства и неутомимости стрелка, а всякий знает, как приятно быть обязанным самому себе, как это увеличивает удовольствие охоты; без уменья стрелять — и с хорошим ружьем ничего
не убьешь; даже сказать, что чем лучше, кучнее бьет ружье, тем хуже, тем
больше будет промахов.
Даю только еще один совет, с
большою пользою испытанный мною на себе, даю его тем охотникам, горячность которых
не проходит с годами: как скоро поле началось неудачно, то есть сряду дано пять, шесть и более промахов на близком расстоянии и охотник чувствует, что разгорячился, — отозвать собаку, перестать стрелять и по крайней мере на полчаса присесть, прилечь и отдохнуть.
Степные кулики (кроншнепы) присоединяются к полевой птице несколько позднее и
не такими
большими стаями, в какие собираются при отлете.
Никто
не видывал, как, когда, в каком количестве прилетают они; но при появлении первых проталин в мелком лесу, на опушках
большого леса, в парках и садах, в малиннике, крыжовнике и других ягодных кустарниках, особенно в кустах болотных, около родников, немедленно появляются вальдшнепы, иногда поодиночке, иногда вдруг
большими высыпками.
Но да
не подумают охотники, читающие мою книжку, что это пристрастие старика, которому кажется, что в молодости его все было лучше и всего было
больше.
Это по
большей части случается в такие годы, когда дождливая, продолжительная осень до того насытит землю, что она уже
не принимает в себя влаги, когда внезапно последуют затем зимние морозы, выпадут необыкновенно глубокие снега, и все это повершится дождливою, дружною весною.
Это
не что иное, как целые озера, по
большей части мелкие, но иногда и глубокие, покрытые толстою и очень крепкою пленою, сотканною из корней болотных растений, кустов и деревьев, растущих в торфяном грунте.
С прилета бекасы дики и далеко вскакивают,
не подпуская в меру ни охотника, ни собаки, вероятно потому, что болота и берега луж очень голы и бекасам притаиться негде; на размокших же луговинах, где прошлогодняя отава
больше и гуще, они гораздо смирнее.
Фигура яиц, общая всем куличьим яйцам, имеет ту особенность, что нижний конец их представляет острый угол и
большая ширина яйца находится только в самом верху тупого конца, а
не в середине.
В конце июля они опять выбираются в открытые болота и остаются в них до отлета, но перед отлетом никогда
не сбираются в
большие стаи, как весною во время прилета.
Я должен признаться, что никогда
не любил охоты
большим обществом и предпочитал охоту в одиночку, вдвоем или много втроем, ибо как скоро будет охотников и собак много, то трудно соблюсти те условия, при которых охота может быть удачна и весела.
Впрочем,
не всегда бекасы пропадают все вдруг; чаще случается, что
большая их часть пропадет, а некоторые останутся и держатся иногда до сильных морозов, так что и болота начнут замерзать.
Один раз ударил я бекаса вверху, и он, тихо кружась, упал в десяти шагах от меня с распростертыми крыльями на
большую кочку; он был весь в виду, и я, зарядив ружье,
не торопясь подошел взять свою добычу; я протянул уже руку, но бекас вспорхнул и улетел, как здоровый, прежде чем я опомнился.
Обыкновенно предпочитают дупеля, который чуть
не вдвое
больше (что показывает и немецкое его название), а это
не безделица в охоте.
По прошествии времени весенних высыпок, на которых смешиваются все эти три лучшие породы дичи (дупель, бекас и гаршнеп), о превосходстве которых я уже довольно говорил, дупели занимают обыкновенные свои болота с кочками, кустиками, а иногда
большими кустами
не мокрые, а только потные — и начинают слетаться по вечерам на тока, где и остаются во всю ночь, так что рано поутру всегда их найти еще в сборище на избранных ими местах.
Знаю только, что как скоро начнет заходить солнце, дупели слетаются на известное место, всегда довольно сухое, ровное и по
большей части находящееся на поляне, поросшей чемерикою, между
большими кустами, где в продолжение дня ни одного дупеля
не бывает.
Между тем дупелиные самки в исходе мая, следовательно в первой половине токов, вьют гнезда, по
большей части на кочках, в предохранение от сырости, в болотах
не очень мокрых, но непременно поросших кустами, и кладут по четыре яйца точно такого же цвета и формы, как бекасиные, только несколько побольше.
собака бросалась, и — вспархивал гаршнеп. [Знакомый мне охотник убил четырех гаршнепов 6 ноября около родников, когда уже порядочный снег покрывал землю]
Не всегда удавалось убить его, потому что ружье бывало заряжено немелкою дробью; по когда удавалось — радость была
большая.
Недавно узнал я от одного почтенного охотника, П. В. Б — ва, что дупелей, бекасов и, пожалуй, всякую другую дичь, стрелянную даже в июле, сохраняют у него совершенно свежею хоть до будущей весны. Птицу кладут в
большую форму, точно такую, в какой приготовляют мороженое, вертят ее и крепко замораживают; потом форму зарубают в лед, и, покуда он
не пропадет в леднике, птица сохраняется так свежа, как будто сейчас застрелена.
Под этим именем он известен всего более, но охотники зовут его иногда улиткою, или неттигелем: откуда произошли оба эти названья, и русское и немецкое, —
не знаю. Крестьяне в Оренбургской губернии называют его веретенник, основываясь на том, что будто крик его, которым обыкновенно оглашаются болота, иногда в
большом множестве им населяемые, похож на слова...
В то время, когда старые кулики держатся с молодыми выводками в
большой траве или хлебе, молодых стрелять из-под собаки, точно как дупельшнепов, ибо они
не поднимаются высоко и
не улетают очень далеко, а, пересев, сидят смирно, спрятавшись в траве, и подпускают собаку близко, даже выдерживают стойку.
Он телом поменьше болотного кулика,
не его ноги и шея, относительно величины, очень длинны, и красноножка с первого взгляда покажется
больше, нежели он есть в самом деле.
Обеих последних названий объяснить
не умею, имя же сороки ему прилично потому, что он пестринами, или пежинами, даже складом несколько похож на обыкновенную сороку, хотя он имеет хвост короткий, а ноги, шею и нос гораздо длиннее, чем у простой сороки, телом же несравненно ее
больше, даже мясистее болотного кулика.
В тех местах, где я обыкновенно охотился, то есть около рек Бугуруслана,
Большой Савруши, Боклы и Насягая, или Мочегая (последнее имя более употребительно между простонародными туземцами), кулик-сорока гнезд
не вьет и детей
не выводит, но около рек
Большого Кинеля и Демы я нахаживал сорок с молодыми, и тогда они хотя
не очень горячо, но вились надо мной и собакой; вероятно, от гнезд с яйцами вьются они горячее.
Имя речного кулика носит он по всей справедливости:
не только по ручьям, даже по маленьким речкам его
не встретишь, а живет он по средним и
большим рекам, обыкновенно ведущим за собой песчаные берега; бывает также и на озерах.
[Один настоящий охотник и образованный наблюдатель, Н. Т. Аксаков, которому я обязан за многие сведения, сказывал мне, что нахаживал куличат и гнезда речных куликов в моховых болотах сосновых
больших лесов] Речные кулики держатся в Оренбургской губернии до начала сентября и в это время бывают довольно жирны, с прилета также они
не худы, как и вся прилетная птица.
Травники оказываются весною в половине апреля: сначала пролетают довольно
большими стаями и очень высоко,
не опускаясь на землю, а потом, когда время сделается потеплее, травники появляются парами по берегам разлившихся рек, прудов и болотных луж. Они довольно смирны, и в это время их стрелять с подъезда и с подхода. В одну пору с болотными куликами занимают они болота для вывода детей и живут всегда вместе с ними. Мне редко случалось встретить травников в болотах без болотных куликов, и наоборот.
Мясо травников по
большей части сухо, потому что они всегда худы, но
не черство.
Где выводят они детей —
не знаю; [Тот же охотник сказывал мне, что черные кулички выводят детей в
больших лесах по небольшим болотцам] но в июле появляются с выводками молодых: доказательство, что вьют гнезда где-нибудь недалеко.
Никто из охотников
не нахаживал его гнезд, но все знают, что в осенний пролет (то есть в августе) фифи появляются несравненно в
большем числе: очевидно, что они возвращаются с молодыми. Их убивать иногда по нескольку вдруг. Мясо их нежно и вкусно, хотя никогда
не бывает очень жирно; впрочем, они так рано пропадают, что им некогда разжиреть.
Вообще стрельба перевозчиков нелегкая и
не изобильная, но, по мне, очень веселая:
больше пяти пар зуйков в одно поле я никогда
не убивал, и то походя за ними несколько часов.
Но песочник нигде
больше не живет, как по песчаным берегам озер, прудов и предпочтительно по берегам
больших и средних рек; около них, на голом песке, выводит своих детей и держится с молодыми до отлета; итак, мудрено его причислить к полевой дичи.
Есть другой род песочников, вдвое крупнее и с черными
большими глазами, без желтых около них ободочков; но я так мало их видел, что ничего более сообщить
не могу.
Кулички-воробьи возвращаются к осени в
большем числе, вероятно с выводками молодых, но где и как их выводят, ничего сказать
не умею.
Я пробовал легко пораненных в крылышко держать живых в
большой клетке, дно которой состояло из грязи и небольшой водяной лужи; я изобильно бросал туда разных семян и насекомых, но успеха
не было: кулички скоро умирали.
Курахтаны имеют особенность, которой
не разделяют ни с одною породой птиц: их весенние петушки по
большей части бывают
не похожи друг на друга ни цветом перьев, ни фигурою пестрин.
Старых, очень жирных пигалиц редко удается застрелить, потому что они, собравшись в
большие стаи к отлету, делаются довольно сторожки и сейчас сваливаются на
большие реки, да и охотники за ними
не гоняются; а именно в это-то время они и бывают жирны.
У всякого есть своя особенность: моя состоит в том, что я
не люблю
больших рек: и громадных, утесистых их берегов, и песчаных, печальных отмелей луговой стороны.
В отношении к охоте огромные реки решительно невыгодны: полая вода так долго стоит на низких местах, затопив десятки верст луговой стороны, что уже вся птица давно сидит на гнездах, когда вода пойдет на убыль. Весной, по краям разливов только, держатся утки и кулики, да осенью пролетные стаи, собираясь в дальний поход, появляются по голым берегам
больших рек, и то на самое короткое время. Все это для стрельбы
не представляет никаких удобств.
Болотною и водяною дичью они
не богаты; только позднею осенью отлетная птица в
больших стаях гостит на них короткое время, как будто на прощанье; зато всякая рыба бель, кроме красной, то есть осетра, севрюги, стерляди и проч., водится в степных озерах в изобилии и отличается необыкновенным вкусом.
Разве иногда нескольким холостым лебедям, шатающимся по
большим прудам и озерам, понравится какое-нибудь привольное место у меня в соседстве, и они, если
не будут отпуганы, прогостят на нем недели две или более.
Что касается до меня, то я каждый год видал по нескольку раз лебедей, по
большей части в недосягаемой вышине пролетавших надо мною; видал их и плавающих по озерам, по всегда неожиданно и в таком расстоянии, что
не только гусиною дробью, но и картечью стрелять было
не возможно; а иногда и стрелял, но выстрел мой скорее мог назваться почетным салютом, чем нападением врага.
Не могу только хорошенько сказать: маленькими или
большими были они пойманы.
Когда молодые подрастут в полгуся и
больше и даже почти оперятся, только
не могут еще летать, [Водяная птица в этом отношении совершенно противоположна некоторым породам степной дичи; перья в крыльях Молодых тетеревов, куропаток и перепелок вырастают прежде всего, и они еще в пушку могут перелетывать, а у всей водяной Дичи, напротив, перья в крыльях вырастают последние, так что даже безобразно видеть на выросшем и оперившемся теле молодого гуся или утки голые папоротки с синими пеньками] что бывает в исходе июня или начале июля, — охотники начинают охотиться за молодыми и старыми, линяющими в то время, гусями и называющимися подлинь.