Неточные совпадения
Начиная с зоба и до хвостика брюшко у него ярко-белое, шейка серо-пестрая, спина до
хвоста темного цвета
с мелкими беленькими крапинками, крылья еще темнее, и крайние их половинки уже без крапинок, которые, впрочем, не заметны издали, и куличок кажется почти черным, когда летит мимо или бежит по берегу.
Но и все его движения исполнены прелести:
начнет ли он пить и, зачерпнув носом воды, поднимет голову вверх и вытянет шею;
начнет ли купаться, нырять и плескаться своими могучими крыльями, далеко разбрасывая брызги воды, скатывающейся
с его пушистого тела;
начнет ли потом охорашиваться, легко и свободно закинув дугою назад свою белоснежную шею, поправляя и чистя носом на спине, боках и в
хвосте смятые или замаранные перья; распустит ли крыло по воздуху, как будто длинный косой парус, и
начнет также носом перебирать в нем каждое перо, проветривая и суша его на солнце, — все живописно и великолепно в нем.
Селезень красив необыкновенно; голова и половина шеи у него точно из зеленого бархата
с золотым отливом; потом идет кругом шеи белая узенькая лента;
начиная от нее грудь или зоб темно-багряный; брюхо серо-беловатое
с какими-то узорными и очень красивыми оттенками; в
хвосте нижние перышки белые, короткие и твердые; косички зеленоватые и завиваются колечками; лапки бледно-красноватые, нос желто-зеленого цвета.
Журавль весь светло-пепельного сизого цвета; передняя часть его головы покрыта черными перышками, а задняя, совершенно голая, поросла темно-красными бородавочками и кажется пятном малинового цвета; от глаз идут беловатые полоски, исчезающие в темно-серых перьях позади затылка, глаза небольшие, серо-каштановые и светлые,
хвост короткий: из него,
начиная с половины спины, торчат вверх пушистые, мягкие, довольно длинные, красиво загибающиеся перья; ноги и три передние пальца покрыты жесткою, как будто истрескавшеюся, черною кожею.
Неравнодушно слушая страстное шипенье и бормотанье своих черных кавалеров, и пестрые дамы
начинают чувствовать всемогущий голос природы и оказывают сладострастные движения: они охорашиваются, повертываются, кокетливо перебирают носами свои перья, вздрагивая, распускают
хвосты, взмахивают слегка крыльями, как будто хотят слететь
с дерева, и вдруг, почувствовав полное увлечение, в самом деле быстро слетают на землю… стремглав все косачи бросаются к ним… и вот между мирными, флегматическими тетеревами мгновение вскипает ревность и вражда, ибо курочек бывает всегда гораздо менее, чем косачей, а иногда на многих самцов — одна самка.
Задолго, прежде чем голубка
начнет нести яйца, голубь витютин уже не расстается
с ней ни на одну минуту, очень часто ласкается, целует ее страстно и продолжительно или воркует, ходя кругом, беспрестанно наклоняясь и выпрямляясь и раздувая перья на шее, как гриву, а
хвост — как веер.
Неточные совпадения
— Можете себе представить, мы чуть было не раздавили двух солдат, — тотчас же
начала она рассказывать, подмигивая, улыбаясь и назад отдергивая свой
хвост, который она сразу слишком перекинула в одну сторону. — Я ехала
с Васькой… Ах, да, вы не знакомы. — И она, назвав его фамилию, представила молодого человека и, покраснев, звучно засмеялась своей ошибке, то есть тому, что она незнакомой назвала его Васькой.
Мелко шагали мальчики и девочки в однообразных пепельно-серых костюмах, должно быть сиротский приют, шли почтальоны, носильщики
с вокзала, сиделки какой-то больницы, чиновники таможни, солдаты без оружия, и чем дальше двигалась толпа, тем очевиднее было, что в ее
хвосте уже действовало
начало, организующее стихию.
С полной очевидностью оно выявилось в отряде конной полиции.
В стороне звонко куковала кукушка. Осторожная и пугливая, она не сидела на месте, то и дело шныряла
с ветки на ветку и в такт кивала головой, подымая
хвост кверху. Не замечая опасности, кукушка бесшумно пролетела совсем близко от меня, села на дерево и
начала было опять куковать, но вдруг испугалась, оборвала на половине свое кукование и торопливо полетела обратно.
Я не только любил смотреть, как резвый ястреб догоняет свою добычу, я любил все в охоте: как собака, почуяв след перепелки,
начнет горячиться, мотать
хвостом, фыркать, прижимая нос к самой земле; как, по мере того как она подбирается к птице, горячность ее час от часу увеличивается; как охотник, высоко подняв на правой руке ястреба, а левою рукою удерживая на сворке горячую собаку, подсвистывая, горячась сам, почти бежит за ней; как вдруг собака, иногда искривясь набок, загнув нос в сторону, как будто окаменеет на месте; как охотник кричит запальчиво «пиль, пиль» и, наконец, толкает собаку ногой; как, бог знает откуда, из-под самого носа
с шумом и чоканьем вырывается перепелка — и уже догоняет ее
с распущенными когтями жадный ястреб, и уже догнал, схватил, пронесся несколько сажен, и опускается
с добычею в траву или жниву, — на это, пожалуй, всякий посмотрит
с удовольствием.
— Нехорошо-с, —
начал командир рычащим басом, раздавшимся точно из глубины его живота, и сделал длинную паузу. — Стыдно-с! — продолжал он, повышая голос. — Служите без году неделю, а
начинаете хвостом крутить. Имею многие основания быть вами недовольным. Помилуйте, что же это такое? Командир полка делает ему замечание, а он, несчастный прапорщик, фендрик, позволяет себе возражать какую-то ерундистику. Безобразие! — вдруг закричал полковник так оглушительно, что Ромашов вздрогнул. — Немысленно! Разврат!