Неточные совпадения
Приступая
к описанию дичи, я считаю за лучшее начать с лучшей, то есть с болотной, о чем я уже и говорил, и притом именно с бекаса, или, правильнее сказать, со всех трех видов этой благородной породы, резко отличающейся и первенствующей между всеми остальными. Я разумею бекаса, дупельшнепа и гаршнепа, сходных между собою перьями, складом, вообще наружным видом, нравами и особенным способом доставания пищи.
К ним принадлежит и даже превосходит их вальдшнеп, но он займет свое
место в разряде лесной дичи.
Хотя камыш и тростник растут иногда в обыкновенных мокрых болотах и даже в топких, на
местах, которые потверже, как я уже говорил, но есть собственно камышистые, или тростниковые, болота, принадлежащие только по почве
к роду болот мокрых.
Окошки чистые, не малые, в которых стоит жидкая тина или вода, бросаются в глаза всякому, и никто не попадет в них; но есть прососы или окошки скрытные, так сказать потаенные, небольшие, наполненные зеленоватою, какою-то кисельною массою, засоренные сверху старою, сухою травою и прикрытые новыми, молодыми всходами и побегами мелких, некорнистых трав; такие окошки очень опасны; нередко охотники попадают в них по неосторожности и горячности, побежав
к пересевшей или подстреленной птице, что делается обыкновенно уже не глядя себе под ноги и не спуская глаз с того
места, где села или упала птица.
К сожалению, мои наблюдения не простираются далее; хотя я много нахаживал бекасиных гнезд, часто замечал их особою приметой и подглядывал из скрытного
места, но ничего, объясняющего этот вопрос, мне видеть не удалось.
На многочисленных токах, куда собираются дупели сотнями, куда никогда не заходила нога охотника, — что не редкость в обширной Оренбургской губернии, — поселяне, как русские, так равно и мордва, чуваши и даже татары, очень много ловят дупелей (как и тетеревов) поножами, то есть сильями, вплетенными, на расстоянии полуаршина друг от друга, в длинную тонкую веревку, привязанную
к нескольким колышкам, которые плотно втыкаются в землю на тех
местах тока, где нужно их расставить.
В половине этого месяца они появляются уже отдельными выводками по отлогим берегам прудов и озер, потом собираются
к отлету большими стаями по большим рекам и огромным степным озерам и в начале августа совершенно пропадают, по крайней мере в тех
местах Оренбургского края, где я жил и охотился; вероятно, где-нибудь поюжнее они держатся долее.
Все, что я писал о избиении сих последних во время вывода детей, совершается и над травниками; от большей глупости (так нецеремонно и жестко выражаются охотники) или горячности
к детям они еще смелее и ближе, с беспрестанным, часто прерывающимся, коротким, звенящим криком или писком, похожим на слоги тень, тень, подлетают
к охотнику и погибают все без исключения, потому что во время своего летания около собаки или стрелка часто останавливаются неподвижно в воздухе, вытянув ноги и трясясь на одном
месте.
Если мне случалось как-нибудь нечаянно подойти
к их станичке близко, так, что они меня не видели и продолжали беззаботно бегать, доставать из грязи корм, а иногда отдыхать, стоя на одном
месте, то я подолгу любовался ими, даже не один раз уходил прочь, не выстрелив из ружья…
Если случится застать болотную курицу на
месте проходимом, то она сейчас уйдет в непроходимое; застрелить ее, как дупеля или коростеля из-под собаки, — величайшая редкость; скорее убить, увидев случайно, когда она выплывет из камыша или осоки, чтоб перебраться на другую сторону болотного озерка, прудового материка или залива,
к чему иногда ее принудить посредством собаки, а самому с ружьем подстеречь на переправе.
Водяная птица — ближайшая соседка птице болотной; выводит детей если не в болотах, то всегда в болотистых
местах, и потому я немедленно перехожу
к ней, хотя она в общем разряде дичи, по своему достоинству, должна бы занимать последнее
место.
В отношении
к охоте огромные реки решительно невыгодны: полая вода так долго стоит на низких
местах, затопив десятки верст луговой стороны, что уже вся птица давно сидит на гнездах, когда вода пойдет на убыль. Весной, по краям разливов только, держатся утки и кулики, да осенью пролетные стаи, собираясь в дальний поход, появляются по голым берегам больших рек, и то на самое короткое время. Все это для стрельбы не представляет никаких удобств.
Прелестные степные луга, оживляемые близостью огромной массы воды, окружают Кандры; глубина в десять сажен находится ближе
к одной, несколько гористой стороне; посредине озера точно всплыл из воды небольшой, возвышенный, лесистый, зеленый островок: приют и
место вывода детей для бесчисленных и разнообразных пород чаек.
В
местах привольных, то есть по хорошим рекам с большими камышистыми озерами, и в это время года найти порядочные станицы гусей холостых: они обыкновенно на одном озере днюют, а на другом ночуют. Опытный охотник все это знает, или должен знать, и всегда может подкрасться
к ним, плавающим на воде, щиплющим зеленую травку на лугу, усевшимся на ночлег вдоль берега, или подстеречь их на перелете с одного озера на другое в известные часы дня.
Прилетев на
место, гуси шумно опускаются на воду, распахнув ее грудью на обе стороны, жадно напиваются и сейчас садятся на ночлег, для чего выбирается берег плоский, ровный, не заросший ни кустами, ни камышом, чтоб ниоткуда не могла подкрасться
к ним опасность.
Разумеется, во всех этих случаях нельзя убить гусей много, стрелять приходится почти всегда в лет, но при удачных выстрелах из обоих стволов штуки три-четыре вышибить из стаи. также подъезжать
к гусиным станицам или, смотря по местности, подкрадываться из-за чего-нибудь, когда они бродят по сжатым полям и скошенным лугам, когда и горох и гречу уже обмолотили и гусям приходится подбирать кое-где насоренные зерна и даже пощипывать озимь и молодую отаву. также довольно удачно напасть на них в полдень, узнав предварительно
место, где они его проводят.
В это время уже не трудно подъезжать
к рассеянным парам кряковных уток и часто еще удобнее подходить или подкрадываться из-за чего-нибудь: куста, берега, пригорка, ибо утка, замышляющая гнездо или начавшая нестись, никогда не садится с селезнем на открытых
местах, а всегда в каком-нибудь овражке, около кустов, болота, камыша или некошеной травы: ей надобно обмануть селезня, несмотря на его бдительность: надобно спрятаться, проползти иногда с полверсты, потом вылететь и на свободе начать свое великое дело, цель,
к которой стремится все живущее.
Почувствовав во внутренности своей полноту и тяжесть от множества в разное время оплодотворенных семян, сделавшихся крошечными желтками, из коих некоторые значительно увеличились, а крупнейшие даже облеклись влагою белка и обтянулись мягкою, но крепкою кожицей, — утка приготовляет себе гнездо в каком-нибудь скрытном
месте и потом, послышав, что одно из яиц уже отвердело и приближается
к выходу, утка всегда близ удобного
к побегу
места, всего чаще на луже или озере, присядет на бережок, заложит голову под крыло и притворится спящею.
Селезень присядет возле нее и заснет в самом деле, а утка, наблюдающая его из-под крыла недремлющим глазом, сейчас спрячется в траву, осоку или камыш; отползет, смотря по местности, несколько десятков сажен, иногда гораздо более, поднимется невысоко и, облетев стороною, опустится на землю и подползет
к своему уже готовому гнезду, свитому из сухой травы в каком-нибудь крепком, но не мокром, болотистом
месте, поросшем кустами; утка устелет дно гнезда собственными перышками и пухом, снесет первое яйцо, бережно его прикроет тою же травою и перьями, отползет на некоторое расстояние в другом направлении, поднимется и, сделав круг, залетит с противоположной стороны
к тому
месту, где скрылась; опять садится на землю и подкрадывается
к ожидающему ее селезню.
Вообще журавль довольно осторожная птица, и
к журавлиной стае подъехать и даже подкрасться очень мудрено, но в одиночку или в паре, особенно если найдешь их около тех
мест, где они затевают гнездо, журавли гораздо смирнее, и на простой телеге или охотничьих дрожках иногда подъехать
к ним в меру ружейного выстрела.
Обыкновенным образом стрелять журавлей очень трудно и мало убьешь их, а надобно употреблять для этого особенные приемы и хитрости, то есть подкрадываться
к ним из-за кустов, скирдов хлеба, стогов сена и проч. и проч. также, узнав предварительно, куда летают журавли кормиться, где проводят полдень, где ночуют и чрез какие
места пролетают на ночевку, приготовить заблаговременно скрытное
место и ожидать в нем журавлей на перелете, на корму или на ночевке; ночевку журавли выбирают на
местах открытых, даже иногда близ проезжей дороги; обыкновенно все спят стоя, заложив голову под крылья, вытянувшись в один или два ряда и выставив по краям одного или двух сторожей, которые только дремлют, не закладывая голов под крылья, дремлют чутко, и как скоро заметят опасность, то зычным, тревожным криком разбудят товарищей, и все улетят.
Однажды подъезжал я
к стрепету, который, не подпустив меня в настоящую меру, поднялся; я ударил его влет на езде, и мне показалось, что он подбит и что, опускаясь книзу, саженях во ста от меня, он упал; не выпуская из глаз этого
места, я сейчас побежал
к нему, но, не добежав еще до замеченной мною местности, я на что-то споткнулся и едва не упал; невольно взглянул я мельком, за что задела моя нога, и увидел лежащего стрепета с окровавленною спиной; я счел его за подстреленного и подумал, что ошибся расстоянием; видя, что птица жива, я проворно схватил ее и поднял.
Вообще стрепет сторожек, если стоит на ногах или бежит, и смирен, если лежит, хотя бы
место было совершенно голо: он вытянет шею по земле, положит голову в какую-нибудь ямочку или впадинку, под наклонившуюся травку, и думает, что он спрятался; в этом положении он подпускает
к себе охотника (который никогда не должен ехать прямо, а всегда около него и стороною) очень близко, иногда на три и на две сажени.
Кроме превосходства в величине, кроншнеп первого разряда темно-коричневее пером и голос имеет короткий и хриплый; он выводит иногда детей в сухих болотах и в опушках мокрых, поросших большими кочками, мохом, кустами и лесом, лежащих в соседстве полей или степных
мест; изредка присоединяется
к нему кроншнеп средний, но никогда малый, который всегда живет в степях и который пером гораздо светлее и крапинки на нем мельче; голос его гораздо чище и пронзительнее, чем у среднего кроншнепа, крик которого несколько гуще и не так протяжен.
Когда огненный ураган пронесется, земля остынет и перестанет дымиться, уцелевшие кроншнепы, иногда далеко отогнанные разливом огня, сейчас возвращаются
к своим гнездам, и если найдут их сгоревшими, то немедленно завивают новые, как ближе
к старым и непременно на
местах или местечках, уцелевших от огня.
Потом начнешь встречать их изредка, также вместе с другой дичью, по грязным берегам прудов, весенних луж и разлившихся рек, но подъехать
к ним в меру ружейного выстрела бывает очень трудно; во-первых, потому, что они сторожки, а во-вторых, потому, что другая мелкая дичь взлетывая беспрестанно от вашего приближенья, пугает и увлекает своим примером кроншнепов; подкрасться же из-за чего-нибудь или даже подползти — невозможно потому, что
места почти всегда бывают открытые и гладкие.
Когда молодые кроншнепы поднимутся и начнут летать выводками по полям, а потом и стаями по берегам прудов или озер, — стрельба их получает опять высокую цену, потому что их трудно отыскивать и еще труднее подъезжать
к ним, ибо они бывают очень сторожки и после первого выстрела улетают на другие, отдаленные
места.
Вышибить из стаи одним или двумя выстрелами несколько штук только в том случае, если местность позволит подкрасться из-за чего-нибудь
к бродящей стае или если она налетит на охотника, который имел возможность притаиться в кусту, в рытвине, в овражке, в камыше или просто на земле, но для этого нужно, чтобы охотник знал заранее, когда прилетают кроншнепы и на каком любимом
месте садятся, чтоб он дожидался их или увидел по крайней мере издали летящую стаю.
Впоследствии я был спокойнее и целил или в самого большого кроншнепа, или в то
место, где гуще слеталась стая, не подпуская ее
к себе слишком близко или пропустя; выстрелить в слишком близком расстоянии — значит убить и нередко разорвать только одного кулика.
Испуганная стая, взволновавшись, с шумом улетала, но, сделав круг и не видя нигде присутствия человека, возвращалась назад и нередко вновь опускалась на прежнее
место единственно потому, что я не выходил из своего убежища и не подбирал убитых или подстреленных кроншнепов; последнее обстоятельно очень важно, потому что
к раненой птице почти всегда опустится стая.
Выбрав такое
место, берут пару куропаток, самца и самку, сажают их под лукошко,
к которому привязана длинная бечевка; кругом, в нескольких
местах, насыпают для корма разного ухвостья и, отошед подальше, осторожно, потихоньку поднимают лукошко посредством бечевки, перекинутой чрез него.
Куропатки иногда так привыкают
к житью своему на гумнах, особенно в деревнях степных, около которых нет удобных
мест для ночевки и полдневного отдыха, что вовсе не улетают с гумен и, завидя людей, прячутся в отдаленные вороха соломы, в господские большие гуменники, всегда отдельно и даже не близко стоящие
к ригам, и вообще в какие-нибудь укромные
места; прячутся даже в большие сугробы снега, которые наметет буран
к заборам и околице, поделают в снегу небольшие норы и преспокойно спят в них по ночам или отдыхают в свободное время от приискиванья корма.
Вызнав все это предварительно, охотнику уже не трудно будет отыскивать куропаток; конечно, он прежде перебьет большую половину стаи, чем она бросит
места,
к которым привыкла.
Покуда охотник успеет сказать пиль и собака подойти или броситься
к тому
месту, где сидела птица, коростель убежит за десять, за двадцать сажен; снова начнет искать собака по горячему следу, снова сделает стойку, и опять повторится та же проделка; собака разгорячится и начнет преследовать прыжками беспрестанно ее обманывающего дергуна и, наконец, спугнет его; но это чрезвычайно портит собаку.
На
местах, поросших невысокою и негустою травою, коростели подымаются гораздо скорее, потому что боятся подпускать собаку
к себе слишком близко.
В это время они уже весьма неохотно поднимаются с земли; летят очень тяжело и медленно и, отлетев несколько сажен, опять садятся, выдерживают долгую стойку собаки, находясь у ней под самым рылом, так что ловчивая собака нередко ловит их на
месте, а из-под ястреба [Это выражение буквально точно, но относится уже
к травле перепелок ястребами.
Этот охотник преследовал идущих в поход перепелок и замечал, что они показывались на новых
местах не поутру, а в полдень и более
к вечеру.
Настоящие же охотники предпочитают перепелкам, что и весьма справедливо, болотную дичь, которая достигает лучшей своей поры именно в августе, то есть в одно время с перепелками; но в
местах, где болот мало или совсем нет, стрельба перепелок очень приятна и добычлива;
к тому же иногда вырвать часок-другой времени из охоты за болотной дичью и посвятить его жирным осенним перепелкам.
Разумеется, сидя на таком
месте, он совершенно безопасен от ружья охотника: если вы подъедете или подойдете близко
к сосне, то нижние ветви закроют его и вам ничего не будет видно, если же отойдете подальше и глухарь сделается виден, то расстояние будет так велико, что нет никакой возможности убить дробью такую большую и крепкую птицу, хотя бы ружье было заряжено безымянкой или нулем.
К токующему глухому косачу ранней весною подходить не только из-за дерева, но даже по чистому
месту, наблюдая ту осторожность, чтоб идти только в то время, когда он токует, и вдруг останавливаться, когда он замолчит; весь промежуток времени, пока косач не токует, охотник должен стоять неподвижно, как статуя; забормочет косач — идти смело вперед, пока подойдет в меру.
Когда же солнце начнет склоняться
к западу, тетерева поднимаются с лежки, то есть с
места своего отдохновения, опять садятся на деревья и сидят нахохлившись, как будто дремлют, до глубоких сумерек; потом пересаживаются в полдерева и потом уже спускаются на ночлег; ночуют всегда на земле.
Когда же снег растает, а где не растает, по крайней мере обмелеет, так что ездить хотя как-нибудь и хоть на чем-нибудь, то сделается возможен и подъезд
к тетеревам: сначала рано по утрам, на самых токах, а потом, когда выстрелы их разгонят, около токов: ибо далеко они не полетят, а все будут биться вокруг одного
места до тех пор, пока придет время разлетаться им с токов по своим
местам, то есть часов до девяти утра.
— Когда тетеревята подрастут еще побольше и начнут понемногу мешаться, то уже чаще, особенно если
место голо, поднимаются целою выводкой и начинают садиться на деревья: иногда на разные, а иногда все на одно большое дерево; они садятся обыкновенно в полдерева, на толстые сучья поближе
к древесному стволу, и ложатся вдоль по сучку, протянув по нем шеи.
— В
местах, где водятся и держатся тетерева в большом множестве, а подъезжать
к ним неудобно, стрельба на чучелы составляет добычливую охоту.
Петербург, Москва, все губернские и даже уездные города потребляют рябчиков несметное число, но благодаря лесным
местам северной России рябчики не переводятся.
К удивлению моему, они водятся, хотя в малом числе, даже около Москвы.
Мне случалось много раз подходить близко
к дереву, на котором находилось гнездо с голубятами, даже влезать на него, и голубь с голубкой не бросались на меня, как болотные кулики, не отводили в сторону, прикидываясь, что не могут летать, как то делают утки и тетеревиные курочки, — голуби перелетывали робко с дерева на дерево, тоскливо повертываясь, подвигаясь или переступая вдоль по сучку, на котором сидели, беспрестанно меняя
место и приближаясь
к человеку по мере его приближения
к детям; едва были слышны какие-то тихие, грустные, ропотные, прерывающиеся звуки, не похожие на их обыкновенное воркованье.
По достоинству своему это — первая дичь, но так как она, хотя, по
месту жительства, принадлежит
к отделу лесной дичи, но в то же время совершенно разнится с ней во всем: в устройстве своих членов, чисто куличьем, в пище и нравах — то я решился говорить о вальдшнепе после всех пород лесной дичи.
Как скоро молодые вальдшнепята подрастут, матка выводит их из крупного леса в мелкий, но предпочтительно частый; там остаются они до совершенного возраста, даже до осени, в начале которой перемещаются смотря по местности, или в опушки больших лесов, около которых лежат озимые поля, — ибо корешки ржаных всходов составляют любимую их пищу, — или сваливаются прямо из мелких лесов в болотистые уремы и потные
места, заросшие кустами, особенно
к родникам, паточинам, где остаются иногда очень долго, потому что около родников грязь и земля долго не замерзают.
К тому же пролетные вальдшнепы выбирают каждый год разные
места для высыпок, а не одни и те же: вероятно, это делается случайно.
Только истинные охотники могут оценить всю прелесть этой картины, когда собака, беспрестанно останавливаясь, подойдет, наконец, вплоть
к самому вальдшнепу, поднимет ногу и, дрожа, как в лихорадке, устремив страстные, очарованные, как будто позеленевшие глаза на то
место, где сидит птица, станет иссеченным из камня истуканом, умрет на
месте, как выражаются охотники.