Неточные совпадения
Но, по-моему, и это не нужно: у всякой, самой вежливой, старой
собаки есть какие-нибудь свои привычки; молодая сейчас переймет их, да и две
собаки вместе всегда больше горячатся и одна
другую сбивают.
Первое и важнейшее правило, чтоб у
собаки был один хозяин и никто
другой не заставлял ее повторять те уроки, которые она учит, а потому весьма недурно, если первый и даже второй год уже настоящей охоты она будет запираема или привязываема на цепочке или веревочке немедленно по возвращении с поля да и во все свободное время от охоты; впоследствии это сделается ненужным.
У хорошей
собаки есть бескорыстная природная страсть к приискиванью дичи, и она предается ей с самозабвением; хозяина также полюбит она горячо и без принуждения не будет расставаться с ним ни днем, ни ночью: остается только охотнику с уменьем пользоваться и тем и
другим.
Я имел двух таких
собак, которые, пробыв со мной на охоте от зари до зари, пробежав около сотни верст и воротясь домой усталые, голодные, едва стоящие на ногах, никогда не ложились отдыхать, не ели и не спали без меня; даже заснув в моем присутствии, они сейчас просыпались, если я выходил в
другую комнату, как бы я ни старался сделать это тихо.
Одна из этих
собак была чистой французской породы, а
другая — помесь французской с польскою, несколько псовою
собакой: обе не знали парфорса, имели отличное чутье и были вежливы в поле, как только желать.
Вчера проходили вы по болоту, или по размокшему берегу пруда, или по лужам на прошлогодних ржанищах и яровищах, где насилу вытаскивали ноги из разбухшего чернозема, проходили с хорошею
собакой и ничего не видали; но рано поутру, на
другой день, находите и болота, и берега разливов, и полевые лужи, усыпанные дупелями, бекасами и гаршнепами; на лужах, в полях, бывает иногда соединение всех пород дичи — степной, болотной, водяной и даже лесной.
Тут некогда потянуть, приложиться половчее и взять вернее па цель особенно потому, что весенний, прилетный бекас вылетает неожиданно, не допуская
собаку сделать стойку, а охотника приготовиться; осенью будет совсем
другое дело.
На обширных болотах, не слишком топких или по крайней мере не везде топких, не зыблющихся под ногами, но довольно твердых и способных для ходьбы, покрытых небольшими и частыми кочками, поросших маленькими кустиками, не мешающими стрельбе, производить охоту целым обществом; охотники идут каждый с своею
собакой, непременно хорошо дрессированною, в известном
друг от
друга расстоянии, ровняясь в одну линию.
В
другой раз
собака подала мне застреленного бекаса; я взял его и, считая убитым наповал, бросил возле себя, потому что заряжал в это время ружье; бекас, полежав с минуту, также улетел, и даже закричал, а раненая птица не кричит.
— Гаршнеп обыкновенно очень смирен, вылетает из-под ног у охотника или из-под носа у
собаки после долгой стойки без малейшего шума и летит, если хотите, довольно прямо, то есть не бросается то в ту, то в
другую сторону, как бекас; но полет его как-то неверен, неровен, похож на порханье бабочки, что, вместе с малым объемом его тела, придает стрельбе гаршнепов гораздо более трудности, чем стрельбе дупелей, особенно в ветреное время.
Я никогда не находил много гаршнепов вдруг в одном болоте (говоря о стрельбе уже осенней), никогда двух вместе; но я слыхал от охотников, что в
других губерниях, именно в Симбирской и Пензенской, осенью бывает гаршнепов очень много, что весьма часто поднимаются они из-под
собаки по два и по три вдруг и что нередко случается убивать по два гаршнепа одним зарядом.
От яиц и от детей они не вьются, как
другие кулички, над охотником и
собакою, потому что высоко не летают, а всегда как будто стелются над водой или землею.
Эти случаи, противоречащие общим их нравам, остались для меня неразрешенною загадкою. Вот еще
другая странность: в начале августа нахаживал я изредка, всегда в выкошенных, вытолоченных или мелкотравных болотах, малого и большого рода курахтанов, которые прятались в траве в одиночку и, выдержав стойку, поднимались из-под
собаки, как дупели: они пропадали очень скоро.
Если случится застать болотную курицу на месте проходимом, то она сейчас уйдет в непроходимое; застрелить ее, как дупеля или коростеля из-под
собаки, — величайшая редкость; скорее убить, увидев случайно, когда она выплывет из камыша или осоки, чтоб перебраться на
другую сторону болотного озерка, прудового материка или залива, к чему иногда ее принудить посредством
собаки, а самому с ружьем подстеречь на переправе.
Только в позднюю осень позволяет он
собаке делать над собой стойку, вероятно оттого, что бывает необычайно жирен и утомляется от скорого и многого беганья, во всякое же
другое время он, так же как болотная курица и луговой коростель, бежит, не останавливаясь, и нередко уходит в такие места, что
собака отыскать и поднять его не может.
Чибисы, или пигалицы, очень горячо привязаны к своим детям и не уступают в этом качестве и болотным куликам: так же бросаются навстречу опасности, так же отгоняют всякую недобрую птицу и так же смело вьются над охотником и
собакою, но гибнут менее, чем
другие кулики, потому что охотники мало их стреляют.
Добрая
собака, особенно водолаз или пудель, тут очень нужна; она не допустит пропасть ни одной утке, даже легко пораненной в крыло или упавшей на отлет далеко на
другой стороне реки, иногда посреди густой и болотистой уремы.
Если вдруг выпадет довольно глубокий снег четверти в две, пухлый и рыхлый до того, что нога зверя вязнет до земли, то башкирцы и
другие азиатские и русские поселенцы травят, или, вернее сказать, давят, в большом числе русаков не только выборзками, но и всякими дворными
собаками, а лис и волков заганивают верхами на лошадях и убивают одним ударом толстой ременной плети, от которой, впрочем, и человек не устоит на ногах.
Я видел печальные следствия такой храброй обороны: одного кривого охотника и одну кривую
собаку: и тот и
другая потеряли по глазу, неосторожно бросившись схватить раненого журавля.
То же должно сказать о стрельбе вообще всякой сидячей птицы, кроме тетеревов и вяхирей, которые, сидя на деревьях и посматривая с любопытством на рысканье
собаки, оттого даже менее обращают внимания на охотника и ближе его подпускают, всякая
другая птица, сидящая на земле, гораздо больше боится
собаки, чем приближающегося человека.
Я становился обыкновенно на средине той десятины или того места, около которого вьются красноустики, брал с собой даже
собаку, разумеется вежливую, и они налетали на меня иногда довольно в меру; после нескольких выстрелов красноустики перемещались понемногу на
другую десятину или загон, и я подвигался за ними, преследуя их таким образом до тех пор, пока они не оставляли поля совсем и не улетали из виду вон.
Но вот странность: мне и
другим охотникам часто случалось спугивать дергунов неожиданно, без
собаки, хотя совсем не за ними и даже в большой траве; кажется, им было бы очень легко спрятаться или убежать.
Предполагая, что не могли же все вальдшнепы улететь в одну ночь, я бросился с хорошею
собакою обыскивать все родники и ключи, которые не замерзли и не были занесены снегом и где накануне я оставил довольно вальдшнепов; но, бродя целый день, я не нашел ни одного; только подходя уже к дому, в корнях непроходимых кустов, около родникового болотца, подняла моя неутомимая
собака вальдшнепа, которого я и убил: он оказался хворым и до последней крайности исхудалым и, вероятно, на
другой бы день замерз.
Разумеется, оставя всякую
другую пролетную дичь, истинный охотник бросится за вальдшнепами, и добрая легавая
собака, не горячая, преимущественно вежливая, будет очень ему полезна.
Если нужда заставляет охотиться с
собакой, которая гоняется, то как скоро она найдет высыпку, надобно сейчас привязать
собаку, потому что гораздо больше убьешь без нее, особенно если несколько человек с ружьями или без ружей будут идти около охотника не в дальнем расстоянии
друг от
друга, равняясь в одну линию.
Неточные совпадения
Беднее захудалого // Последнего крестьянина // Жил Трифон. Две каморочки: // Одна с дымящей печкою, //
Другая в сажень — летняя, // И вся тут недолга; // Коровы нет, лошадки нет, // Была
собака Зудушка, // Был кот — и те ушли.
В десяти шагах от прежнего места с жирным хорканьем и особенным дупелиным выпуклым звуком крыльев поднялся один дупель. И вслед за выстрелом тяжело шлепнулся белою грудью о мокрую трясину.
Другой не дождался и сзади Левина поднялся без
собаки.
Он слышал, как его лошади жевали сено, потом как хозяин со старшим малым собирался и уехал в ночное; потом слышал, как солдат укладывался спать с
другой стороны сарая с племянником, маленьким сыном хозяина; слышал, как мальчик тоненьким голоском сообщил дяде свое впечатление о
собаках, которые казались мальчику страшными и огромными; потом как мальчик расспрашивал, кого будут ловить эти
собаки, и как солдат хриплым и сонным голосом говорил ему, что завтра охотники пойдут в болото и будут палить из ружей, и как потом, чтоб отделаться от вопросов мальчика, он сказал: «Спи, Васька, спи, а то смотри», и скоро сам захрапел, и всё затихло; только слышно было ржание лошадей и каркание бекаса.
Не успели они остановиться, как
собаки, перегоняя одна
другую, уже летели к болоту.
— Ну, теперь расходимся, — сказал Степан Аркадьич и, прихрамывая на левую ногу и держа ружье наготове и посвистывая
собаке, пошел в одну сторону. Левин с Весловским пошли в
другую.