Неточные совпадения
О выборе мест в небольших речках и ручьях, где ловится на удочку
форель (пеструшка), кутема и лох, нечего сказать особенного: такие места, то есть небольшие омуточки или ямки, переменяются беспрестанно, и об этом будет сказано в статье об уженье
форели.
Уженье
форели (пеструшки), кутемы и лоха, или красули, имеет совсем особенный характер, если производится на быстрых, мелких речках; в верховьях же прудов тех же самых речек, в которых иногда водятся эти породы рыб, оно ничем не отличается от обыкновенного уженья, ибо вода уже в них глубока и не совсем прозрачна.
Удить
форель в речках незапруженных и мелких, следовательно совершенно прозрачных, надобно с величайшею осторожностью: малейший шум, человеческая тень, мелькнувшая на поверхности воды, мгновенно заставят спрятаться под берег или корни дерев пугливую рыбу, из-под которых она не выходит иногда по нескольку часов.
Высмотрев издали удобное место, [Удобными местами считаются омуточки, ямки, где вода завертывается и бежит тише и где
форель выпрыгивает иногда на поверхность, ловя червячков, падающих с дерев, мошек и других насекомых.] надобно подкрадываться из-за кустов и, пропустив сквозь них длинное прямое удилище, на конце которого навита коротенькая леса без наплавка с небольшим грузилом, крючком и насадкою красного навозного червяка, тихонько развить лесу и опустить в воду; если рыба вас не увидит, то она схватит в ту же секунду, иногда едва допустит червяка погрузиться в воду.
В самой голове таких ключей или родников живет
форель, то есть пеструшка, кутема и лох, или красуля; за ними лошок, голец и налим.
Рыба имеет тонкий слух и острое зрение, особенно
форель, но, кажется, рыба вообще больше боится стука, чем вида человека или животного, по крайней мере скоро к ним привыкает; но к звуку она чувствительна до невероятности; звуком можно ее оглушить до беспамятства, чему служит доказательством всем известное глушение рыбы ударами дубинки по тонкому осеннему льду.
Он первый с
форелью (если не прежде ее) появляется в голове родников, лежа иногда под самыми теми камнями, из-под которых бьет девственная струя воды.
Головль любит воду чистую и свежую, водится даже в такой холодной воде, в которой язь не может держаться, так что в реках всегда появляется вслед за породами
форели.
Судак имеет рот вытянутый, длинный, редкие, но толстые и крепкие зубы и довольно большой язык, что дает ему некоторое право, по моему мнению, причисляться к роду
форелей.
Красуля принадлежит к породе
форели и вместе с нею водится только в чистых, холодных и быстрых реках, даже в небольших речках или ручьях, и в новых, не загаженных навозом прудах, на них же устроенных, но только в глубоких и чистых; стан ее длинен, брусковат, но шире щучьего; она очень красива; вся, как и
форель, испещрена крупными и мелкими, черными, красными и белыми крапинами; хвост и перья имеет сизые; нижнюю часть тела — беловато-розового цвета; рот довольно большой; питается мелкою рыбой, червяками и разными насекомыми, падающими в воду снаружи и в ней живущими.
При уженье
форели, обыкновенно на красного червяка, попадаются иногда и красули, но это бывает редко, потому что они берут преимущественно на рыбку; большею частью ловят их разными рыболовными снастями, бьют по ночам острогою и даже стреляют из ружей, подкарауливая, когда красули по мелким, каменистым перекатам, в красные летние дни, всегда около полдён, перебираются из одного омута в другой.
Она имеет довольно большой язык, как и все три породы
форелей.
Теперь
форели водится гораздо менее, но все еще много.
Простой народ и не знает слова
форель; он называет эту прелестную рыбу: пестряк, а в собирательном: пеструшка — имя самое приличное, ибо она вся испещрена черными, красными и белыми крапинами.
Это избиение всех родов
форели, противное истинному охотнику до уженья, как и всякая ловля рыбы разными снастями, производится следующим образом: в темную осеннюю ночь отправляются двое охотников, один с пуком зажженной лучины, таща запас ее за плечами, а другой с острогою; они идут вдоль по речке и тщательно осматривают каждый омуток или глубокое место, освещая его пылающей лучиной; рыба обыкновенно стоит плотно у берега, прислонясь к нему или к древесным корням; приметив красулю, пестряка, кутему или налима, охотник с острогой заходит с противоположной стороны, а товарищ ему светит, ибо стоя на берегу, под которым притаилась спящая рыба, ударить ее неловко, да и не видно.
Я говорил выше об уженье
форели по речкам; повторяю, что никогда не был до него большим охотником, но я много удил пеструшки и кутемы, и с большим наслаждением, в верховьях чистых прудов, где вода, не затопляя берегов, стоит наравне с ними, образуя иногда очень глубокий, следовательно и не совсем прозрачный, материк.
Это уженье самое веселое и заманчивое, особенно, если есть надежда на крупную
форель и кутему.
Обыкновенно готовят пеструшку снулую и не нахвалятся ее вкусом; но гастроном, желающий вполне оценить достоинство
форели, должен отведать ухи, сваренной из
форели, только что пойманной, на берегу реки или из привезенной в бочке со льдом.
Я решительно причисляю ее к роду
форелей.
Во-первых, потому, что где водится пеструшка, там непременно живет кутема и гораздо в большем количестве; во-вторых, потому, что она имеет язык, и в-третьих, потому, что она совершенно сходна с
форелью устройством своих костей, всеми своими нравами и превосходным вкусом.
В таком пруде, отдаленном от селения, куда навоз возить далеко и плотина которого поддерживается дерном и землею, могут долго водиться все эти три превосходные породы
форели.
Неточные совпадения
— На листе черкни на записном, // Противу будущей недели: // К Прасковье Федоровне в дом // Во вторник зван я на
форели.
Огромная
форель, фаршированные цыплята, перепелки, мороженое и отличное вино — все это достойно ознаменовало годичный праздник.
«Как вдруг этот барин, — разбирала она, — станет кушать вместо спаржи репу с маслом, вместо рябчиков баранину, вместо гатчинских
форелей, янтарной осетрины — соленого судака, может быть, студень из лавочки…»
— Теперь брат ее съехал, жениться вздумал, так хозяйство, знаешь, уж не такое большое, как прежде. А бывало, так у ней все и кипит в руках! С утра до вечера так и летает: и на рынок, и в Гостиный двор… Знаешь, я тебе скажу, — плохо владея языком, заключил Обломов, — дай мне тысячи две-три, так я бы тебя не стал потчевать языком да бараниной; целого бы осетра подал,
форелей, филе первого сорта. А Агафья Матвевна без повара чудес бы наделала — да!
Вчера привезли свежей и отличной рыбы, похожей на
форель, и огромной. Одной стало на тридцать человек, и десятка три пронсов (раков, вроде шримсов, только большего размера), превкусных. Погода как летняя, в полдень 17 градусов в тени, но по ночам холодно.