Неточные совпадения
В зале тетушка разливала чай, няня позвала меня туда, но я не хотел отойти ни на шаг от матери, и отец,
боясь, чтобы я не расплакался, если станут принуждать меня, сам принес мне чаю и постный крендель, точно такой, какие присылали нам в Уфу из Багрова; мы с
сестрой (да и все) очень их любили, но теперь крендель не пошел мне в горло, и, чтоб не принуждали меня есть, я спрятал его под огромный пуховик, на котором лежала мать.
Мать очень
боялась, чтоб мы с
сестрой не простудились, и мы обыкновенно лежали в пологу, прикрытые теплым одеялом; у матери от дыму с непривычки заболели глаза и проболели целый месяц.
Рассказала она своему батюшке родимому и своим
сестрам старшиим, любезныим про свое житье-бытье у зверя лесного, чуда морского, все от слова слова, никакой крохи не скрываючи, и возвеселился честной купец ее житью богатому, царскому, королевскому, и дивился, как она привыкла смотреть на свово хозяина страшного и не
боится зверя лесного, чуда морского; сам он, об нем вспоминаючи, дрожкой-дрожал.
Посоветовался Сметанников с сестрами и решил ехать. Через полтора суток к ним, наконец, присоединились главный врач и смотритель.
Сестры боялись, как бы Сметанникову не пришлось отвечать за самовольный уход. Они сказали главному врачу:
Неточные совпадения
— А это
сестра в белом атласе? Ну, слушай, как рявкнет дьякон: «да
боится своего мужа».
Они знали, что он
боялся всего,
боялся ездить на фронтовой лошади; но теперь, именно потому, что это было страшно, потому что люди ломали себе шеи и что у каждого препятствия стояли доктор, лазаретная фура с нашитым крестом и
сестрою милосердия, он решился скакать.
Не одни
сестры, приятельницы и родные следили за всеми подробностями священнодействия; посторонние женщины, зрительницы, с волнением, захватывающим дыхание, следили,
боясь упустить каждое движение, выражение лица жениха и невесты и с досадой не отвечали и часто не слыхали речей равнодушных мужчин, делавших шутливые или посторонние замечания.
«А ведь точно они
боятся меня», — подумал сам про себя Раскольников, исподлобья глядя на мать и
сестру. Пульхерия Александровна действительно, чем больше молчала, тем больше и робела.
— Иди, иди, — не
бойся! — говорил он, дергая руку женщины, хотя она шла так же быстро, как сам он. — Вот, братья-сестры, вот — новенькая! — бросал он направо и налево шипящие, горячие слова. — Мученица плоти, ох какая! Вот — она расскажет страсти, до чего доводит нас плоть, игрушка диаволова…