Неточные совпадения
Когда же мой отец спросил, отчего в праздник они на барщине (это был первый Спас, то есть первое августа), ему отвечали, что так приказал староста Мироныч; что в этот праздник точно
прежде не работали, но вот уже года четыре как начали работать; что
все мужики постарше и бабы-ребятницы уехали ночевать в село, но после обедни
все приедут, и что в поле остался только народ молодой,
всего серпов с сотню, под присмотром десятника.
Отец улыбнулся и отвечал, что похоже на то; что он и
прежде слыхал об нем много нехорошего, но что он родня и любимец Михайлушки, а тетушка Прасковья Ивановна во
всем Михайлушке верит; что он велел послать к себе таких стариков из багровских, которые скажут ему
всю правду, зная, что он их не выдаст, и что Миронычу было это невкусно.
Здоровье моей матери видимо укреплялось, и я заметил, что к нам стало ездить гораздо больше гостей, чем
прежде; впрочем, это могло мне показаться: прошлого года я был еще мал, не совсем поправился в здоровье и менее обращал внимания на
все происходившее у нас в доме.
Всего хуже было то, что я, будучи вспыльчив от природы, сердился за насмешки и начинал говорить грубости, к чему
прежде совершенно не был способен.
Оставшись наедине с матерью, он говорил об этом с невеселым лицом и с озабоченным видом; тут я узнал, что матери и
прежде не нравилась эта покупка, потому что приобретаемая земля не могла скоро и без больших затруднений достаться нам во владение: она была заселена двумя деревнями припущенников, Киишками и Старым Тимкиным, которые жили, правда, по просроченным договорам, но которых свести на другие, казенные земли было очень трудно;
всего же более не нравилось моей матери то, что сами продавцы-башкирцы ссорились между собою и всякий называл себя настоящим хозяином, а другого обманщиком.
Кумыс приготовлялся отлично хорошо, и мать находила его уже не так противным, как
прежде, но я чувствовал к нему непреодолимое отвращение, по крайней мере, уверял в том и себя и других, и хотя матери моей очень хотелось, чтобы я пил кумыс, потому что я был худ и
все думали, что от него потолстею, но я отбился.
Она отвечала холодно, что «никогда никакой власти на себя не возьмет и что будет
всех уважать и любить, как и
прежде».
Впрочем, говорили почти
все они, и я тут узнал много такого, о чем
прежде не имел понятия и что даже считал невозможным.
Я
все спрашивал, отчего сестрица проснулась, отчего она
прежде меня узнала радостное известие?
На первый раз мы поместились в гостиной и в угольной комнате, где живала
прежде тетушка; угольная потеряла
всю свою прелесть, потому что окна и
вся сторона, выходившая на Бугуруслан, были закрыты пристройкою новой горницы для матери.
Еще
прежде отец съездил в Старое Багрово и угощал там добрых наших крестьян, о чем, разумеется, я расспросил его очень подробно, и с удовольствием услышал, как
все сожалели, что нас с матерью там не было.
Прежде горячее
всех желала этого бабушка; но в настоящую минуту она так опустилась, что уже не было у нее горячих желаний.
Между тем как только слила полая вода и река пришла в свою летнюю межень, даже
прежде, чем вода совершенно прояснилась,
все дворовые начали уже удить.
В настоящую же минуту я оставлял Багрово, которое уже успел страстно полюбить, оставлял
все мои охоты — и ехал в неприятное мне Чурасово, где ожидали меня те же две комнаты в богатом, но чужом доме, которые
прежде мы занимали, и те же вечные гости.
Когда моя мать была здорова и весела, то
все около нее делались веселы; это я замечал уже и
прежде.
Я принялся было усердно есть какое-то блюдо, которого я никогда
прежде не ел, как вдруг на возвышении показались две девицы в прекрасных белых платьях, с голыми руками и шеей,
все в завитых локонах; держа в руках какие-то листы бумаги, они подошли к самому краю возвышения, низко присели (я отвечал им поклоном) и принялись петь.
Она любила
все растущее привольно, на открытом, свежем воздухе, а
все добытое таким трудом,
все искусственное ей не нравилось; она только терпела оранжереи и теплицы, и то единственно потому, что они были уже заведены
прежде.
Что касается до вредного влияния чурасовской лакейской и девичьей, то мать могла быть на этот счет совершенно спокойна:
все как будто сговорились избегать нас и ничего при нас не говорить. Даже Иванушка-буфетчик перестал при нас подходить к Евсеичу и болтать с ним, как бывало
прежде, и Евсеич, добродушно смеясь, однажды сказал мне: «Вот так-то лучше! Стали нас побаиваться!»
Неточные совпадения
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете, в таком месте неприлично… Я и
прежде хотел вам это заметить, но
все как-то позабывал.
И я теперь живу у городничего, жуирую, волочусь напропалую за его женой и дочкой; не решился только, с которой начать, — думаю,
прежде с матушки, потому что, кажется, готова сейчас на
все услуги.
Всех прежде зайка серенький // Из кустика соседнего // Вдруг выскочил, как встрепанный, // И наутек пошел!
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно, в глазах у
всех солдатики начали наливаться кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на свои места и начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых
прежде и в помине не было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
— Нету здесь слободы! — ответствовали аманаты, — была слобода, везде
прежде слободы были, да солдаты
все уничтожили!