Неточные совпадения
Матери и
отцу моему, видно, нравилось такое чтение, потому что они заставляли меня декламировать при гостях, которых
собиралось у нас в доме гораздо менее, чем в прошедшую зиму: дяди мои были в полку, а некоторые из самых коротких знакомых куда-то разъехались.
После обеда они ушли в спальню, нас выслали и о чем-то долго говорили; когда же нам позволили прийти,
отец уже куда-то
собирался ехать, а мать, очень огорченная, сказала мне: «Ну, Сережа, мы все поедем в Багрово: дедушка умирает».
Двор и улица были полны народу: не только сошлись свои крестьяне и крестьянки, от старого и до малого, но и окольные деревни
собрались проститься с моим дедушкой, который был всеми уважаем и любим как
отец.
Не дождавшись еще отставки,
отец и мать совершенно
собрались к переезду в Багрово. Вытребовали оттуда лошадей и отправили вперед большой обоз с разными вещами. Распростились со всеми в городе и, видя, что отставка все еще не приходит, решились ее не дожидаться. Губернатор дал
отцу отпуск, в продолжение которого должно было выйти увольнение от службы; дяди остались жить в нашем доме: им поручили продать его.
Я стал проситься с
отцом, который
собирался ехать в поле, и он согласился, сказав, что теперь можно, что он только объедет поля и останется на гумне, а меня с Евсеичем отпустит домой.
Наконец мы
собрались совсем, и хозяйка согласилась отпустить нас, взяв честное слово с моего
отца и матери, что мы непременно приедем в исходе лета и проживем всю осень.
Вдруг получил он письмо от Михайлушки, известного поверенного и любимца Прасковьи Ивановны, который писал, что по тяжебному делу с Богдановыми
отцу моему надобно приехать немедленно в Симбирск и что Прасковья Ивановна приказывает ему поскорее
собраться и Софью Николавну просит поторопиться.
Хотя на следующий день, девятый после кончины бабушки, все
собирались ехать туда, чтоб слушать заупокойную обедню и отслужить панихиду, но
отец мой так нетерпеливо желал взглянуть на могилу матери и поплакать над ней, что не захотел дожидаться целые сутки.
Она ушла совершенно довольная. По виду Шатова и по разговору его оказалось ясно как день, что этот человек «в
отцы собирается и тряпка последней руки». Она нарочно забежала домой, хотя прямее и ближе было пройти к другой пациентке, чтобы сообщить об этом Виргинскому.
Порой к
отцу собирались его старые знакомые, порой приходили новые сослуживцы, толковали о статьях, о положении, о размере прав и обязанностей, о жаловании и разъездных, о смурыгинских березках.
Миша родился уже в Москве. Сын Прова вырос в кругу талантов и знаменитостей; у его
отца собиралось все лучшее из артистического и литературного мира, что только было в Москве: А. Н. Островский, М. Е. Салтыков-Щедрин, А. Ф. Писемский, А. А. Потехин, Н. С. Тихонравов, Аполлон Григорьев, Л. Мей, Н. А. Чаев и другие. Многие из них впоследствии стали друзьями Михаила Провыча.
Неточные совпадения
Казалось, очень просто было то, что сказал
отец, но Кити при этих словах смешалась и растерялась, как уличенный преступник. «Да, он всё знает, всё понимает и этими словами говорит мне, что хотя и стыдно, а надо пережить свой стыд». Она не могла
собраться с духом ответить что-нибудь. Начала было и вдруг расплакалась и выбежала из комнаты.
Сережа, и прежде робкий в отношении к
отцу, теперь, после того как Алексей Александрович стал его звать молодым человеком и как ему зашла в голову загадка о том, друг или враг Вронский, чуждался
отца. Он, как бы прося защиты, оглянулся на мать. С одною матерью ему было хорошо. Алексей Александрович между тем, заговорив с гувернанткой, держал сына за плечо, и Сереже было так мучительно неловко, что Анна видела, что он
собирается плакать.
И Долли, имевшая от
отца дар смешно рассказывать, заставляла падать от смеха Вареньку, когда она в третий и четвертый раз, всё с новыми юмористическими прибавлениями, рассказывала, как она, только что
собралась надеть новые бантики для гостя и выходила уж в гостиную, вдруг услыхала грохот колымаги.
Во время взрыва князя она молчала; она чувствовала стыд за мать и нежность к
отцу за его сейчас же вернувшуюся доброту; но когда
отец ушел, она
собралась сделать главное, что было нужно, — итти к Кити и успокоить ее.
Собравшись у полицеймейстера, уже известного читателям
отца и благодетеля города, чиновники имели случай заметить друг другу, что они даже похудели от этих забот и тревог.