Неточные совпадения
Лес, тень, цветы, ароматный воздух мне так
понравились, что я упросил не трогать меня с места.
У входа в конюшни ожидал нас, вместе с другими конюхами, главный конюх Григорий Ковляга, который с первого взгляда очень мне
понравился; он был особенно ласков со мною.
Я увидел их в первый раз, они мне очень
понравились; я набил ими свои карманы, только название их никак не мог объяснить мне отец, и я долго надоедал ему вопросами, что за зверь черт, имеющий такие крепкие пальцы?
Я ехал на роспусках в первый раз в моей жизни, и мне очень
понравилась эта езда; сидя в сложенной вчетверо белой кошме, я покачивался точно как в колыбели, висящей на гибком древесном сучке.
Это новое зрелище тоже мне очень
нравилось.
«Слава богу, — сказала мать, — я вижу, что ты дедушке
понравился.
Потом мать приказала привязать к своей голове черного хлеба с уксусом, который мне так
нравился, что я понемножку клал его к себе в рот; потом она захотела как будто уснуть и заставила меня читать.
Вся эта некрасивая смесь мне очень
понравилась,
нравится даже и теперь, и, конечно, гораздо более подстриженных липовых или березовых аллей и несчастных елок, из которых вырезывают комоды, пирамиды и шары.
Пруд и остров очень мне
нравились, но, конечно, не так, как бы
понравились в другое время и как горячо полюбил я их впоследствии.
И точно, это была пустельга… но как она мне
понравилась!
Чистописание затянулось; срок отпуска моих дядей кончался, и они уехали в полк, с твердым, однако, намерением выйти немедленно в отставку, потому что жизнь в Уфе очень им
понравилась.
«Что,
понравилось ли вам училище? — спросил он, заглядывая мне в лицо.
Матери моей как-то не совсем
нравилось товарищество Андрюши, и он начинал реже ходить ко мне.
Мать была не совсем довольна и выговаривала отцу, но мне все
нравилось гораздо более, чем наш городской дом в Уфе.
Правда, недалеко от дому протекала очень рыбная и довольно сильная река Уршак, на которой пониже деревни находилась большая мельница с широким прудом, но и река мне не
понравилась, во-первых, потому, что вся от берегов проросла камышами, так что и воды было не видно, а во-вторых, потому, что вода в ней была горька и не только люди ее не употребляли, но даже и скот пил неохотно.
Я стал просить об этом отца и мать и получил в ответ: «Ну, куда еще тебе верхом ездить!» — и ответ мне очень не
понравился.
Это удовольствие было для меня совершенно неизвестно и сначала очень мне
нравилось, но скоро наскучило; все же окружающие меня, и мужчины и женщины, постоянно занимались этим делом очень горячо.
Она мне очень
понравилась: когда на тихий писк дудочки прибегали перепела, подходили под разостланную на траве сеть, когда мы все трое вскакивали, а испуганная и взлетевшая перепелочка попадалась в сетку, я чувствовал сильное волнение.
Матери и отцу моему, видно,
нравилось такое чтение, потому что они заставляли меня декламировать при гостях, которых собиралось у нас в доме гораздо менее, чем в прошедшую зиму: дяди мои были в полку, а некоторые из самых коротких знакомых куда-то разъехались.
Комната мне чрезвычайно
нравилась; кроме того, что она отдаляла меня от покойника, она была угольная и одною своей стороною выходила на реку Бугуруслан, который и зимой не замерзал от быстроты теченья и множества родников.
На все эти причины, о которых отец мой говаривал много, долго и тихо, мать возражала с горячностью, что «деревенская жизнь ей противна, Багрово особенно не
нравится и вредно для ее здоровья, что ее не любят в семействе и что ее ожидают там беспрестанные неудовольствия».
У нее было множество причин; главные состояли в том, что Багрово сыро и вредно ее здоровью, что она в нем будет непременно хворать, а помощи получить неоткуда, потому что лекарей близко нет; что все соседи и родные ей не
нравятся, что все это люди грубые и необразованные, с которыми ни о чем ни слова сказать нельзя, что жизнь в деревенской глуши, без общества умных людей, ужасна, что мы сами там поглупеем.
Предполагаемая поездка к бабушке Куролесовой в Чурасово и продолжительное там гощенье матери также не
нравилось; она еще не знала Прасковьи Ивановны и думала, что она такая же, как и вся родня моего отца; но впоследствии оказалось совсем другое.
Покуда происходила в доме раскладка, размещение привезенных из Уфы вещей и устройство нового порядка, я с Евсеичем ходил гулять, разумеется, с позволения матери, и мы успели осмотреть Бугуруслан, быстрый и омутистый, протекавший углом по всему саду, летнюю кухню, остров, мельницу, пруд и плотину, и на этот раз все мне так
понравилось, что в одну минуту изгладились в моем воспоминании все неприятные впечатления, произведенные на меня двукратным пребыванием в Багрове.
Охота мне очень
понравилась, и, по уверению моего отца, что в ней нет ничего опасного, и по его просьбам, мать стала отпускать меня с Евсеичем.
Мне особенно
нравилось черченье, в чем Чичагов был искусен, и я долго бредил циркулем и рейсфедером.
Все сказки мне
нравились; я не знал, которой отдать преимущество!
Матери моей очень не
понравились эти развалины, и она сказала: «Как это могли жить в такой мурье и где тут помещались?» В самом деле, трудно было отгадать, где тут могло жить целое семейство, в том числе пять дочерей.
Дарья Васильевна с первого взгляда мне не очень
понравилась, да и заметил я, что она с Александрой Ивановной недружелюбно обходилась; но впоследствии я убедился, что она была тоже добрая, хотя и смешная женщина.
Гости, кроме Миницких, которых я уже знал, мне не очень
понравились; особенно невзлюбил я одну молодую даму, которая причиталась в родню моему отцу и которая беспрестанно кривлялась и как-то странно выворачивала глаза.
Я чувствовал, что мною не занимаются, а потешаются; это мне не
нравилось и потому-то именно мои ответы были иногда неприлично резки и не соответствовали моему возрасту и природным свойствам.
Тогда мне очень
нравились эти книги, а напыщенный мерный язык стихотворной прозы казался мне совершенством.
Пришла Палагея, не молодая, но еще белая, румяная и дородная женщина, помолилась богу, подошла к ручке, вздохнула несколько раз, по своей привычке всякий раз приговаривая: «Господи, помилуй нас, грешных», — села у печки, подгорюнилась одною рукой и начала говорить, немного нараспев: «В некиим царстве, в некиим государстве…» Это вышла сказка под названием «Аленький цветочек» [Эту сказку, которую слыхал я в продолжение нескольких годов не один десяток раз, потому что она мне очень
нравилась, впоследствии выучил я наизусть и сам сказывал ее, со всеми прибаутками, ужимками, оханьем и вздыханьем Палагеи.
Сначала ей
понравилось, и она приказала принести большую кожу, чтобы сидеть на ней на берегу реки, потому что никогда не садилась прямо на большую траву, говоря, что от нее сыро, что в ней множество насекомых, которые сейчас наползут на человека.
Флигель, в котором мы остановились, был точно так же прибран к приезду управляющего, как и прошлого года. Точно так же рыцарь грозно смотрел из-под забрала своего шлема с картины, висевшей в той комнате, где мы спали. На другой картине так же лежали синие виноградные кисти в корзине, разрезанный красный арбуз с черными семечками на блюде и наливные яблоки на тарелке. Но я заметил перемену в себе: картины, которые мне так
понравились в первый наш приезд, показались мне не так хороши.
Он особенно обращал наше внимание на их уши, говоря: «Посмотрите на уши, точно печные заслоны!» Подивившись на свиней, которые мне не
понравились, а показались страшными, пошли мы по теплицам и оранжереям: диковинных цветов, растений, винограду и плодов было великое множество.
Она любила все растущее привольно, на открытом, свежем воздухе, а все добытое таким трудом, все искусственное ей не
нравилось; она только терпела оранжереи и теплицы, и то единственно потому, что они были уже заведены прежде.
Мать сказала об этом Прасковье Ивановне, и она очень была довольна, что мне так
нравится любимая ее песня.
Долгорукова, хотя, сказать по правде, он мне очень
нравился [Надобно признаться, что и теперь, не между детьми, а между взрослыми, заслуженными литераторами и дилетантами литературы, очень часто происходит точно то же.