Неточные совпадения
На другой
день вдруг
присылает он человека за мною; меня повел сам отец.
Тут я узнал, что дедушка
приходил к нам перед обедом и, увидя, как в самом
деле больна моя мать, очень сожалел об ней и советовал ехать немедленно в Оренбург, хотя прежде, что было мне известно из разговоров отца с матерью, он называл эту поездку причудами и пустою тратою денег, потому что не верил докторам.
Рассказ об Арефье очень меня занял, и через несколько
дней Евсеич мне показал его, потому что он
приходил к дедушке чего-то просить.
На другой
день, когда мы
пришли здороваться к дедушке, он довольно сурово сказал мне: «Я слышу, что ты все хнычешь, ты плакса, а глядя на тебя, и козулька плачет.
Я стал в тупик; мне
приходило даже в голову: уж в самом
деле не солгал ли я на няньку Агафью; но Евсеич, который в глаза уличал ее, что она все бегала по избам, успокоил мою робкую ребячью совесть.
И наконец
пришел этот желанный
день и час!
В самом
деле, не ближе как через час Евсеич
пришел сказать мне, что лед на реке ломается.
Чистая, прозрачная вода, местами очень глубокая, белое песчаное
дно, разнообразное чернолесье, отражавшееся в воде как в зеркале и обросшее зелеными береговыми травами, все вместе было так хорошо, что не только я, но и отец мой, и Евсеич
пришли в восхищение.
Одна из семи жен Мавлютки была тут же заочно назначена в эту должность: она всякий
день должна была
приходить к нам и приводить с собой кобылу, чтоб, надоив нужное количество молока, заквасить его в нашей посуде, на глазах у моей матери, которая имела непреодолимое отвращение к нечистоте и неопрятности в приготовлении кумыса.
В самом
деле, скоро
пришел отец, поцеловал нас, перекрестил и сказал: «Не стало вашего дедушки», — и горько заплакал; заплакали и мы с сестрицей.
Я испугался и, все еще не понимая настоящего
дела, спросил: «Да как же дедушка в залу
пришел, разве он жив?» — «Какое жив, — отвечала Параша, — уж давно остамел; его обмыли, одели в саван, принесли в залу и положили на стол; отслужили панихиду, попы уехали [Про священника с причтом иногда говорят в Оренбургской губернии во множественном числе.
Тетушка Татьяна Степановна часто
приходила к нам, чтоб «матушке сестрице не было скучно», и звала ее с собою, чтобы вместе поговорить о разных домашних
делах.
Она
приходила также обнимать, целовать и благодарить мою мать, которая, однако, никаких благодарностей не принимала и возражала, что это
дело до нее вовсе не касается.
Пришел и девятый
день,
день поминовенья по усопшем дедушке.
Очень странно, что составленное мною понятие о межеванье довольно близко подходило к действительности: впоследствии я убедился в этом на опыте; даже мысль дитяти о важности и какой-то торжественности межеванья всякий раз
приходила мне в голову, когда я шел или ехал за астролябией, благоговейно несомой крестьянином, тогда как другие тащили цепь и втыкали колья через каждые десять сажен; настоящего же
дела, то есть измерения земли и съемки ее на план, разумеется, я тогда не понимал, как и все меня окружавшие.
Миницкие в этот
день, вместе с моим отцом,
приходили к нам в комнаты и очень нас обласкали.
Отец рассказывал подробно о своей поездке в Лукоянов, о сделках с уездным судом, о подаче просьбы и обещаниях судьи решить
дело непременно в нашу пользу; но Пантелей Григорьич усмехался и, положа обе руки на свою высокую трость, говорил, что верить судье не следует, что он будет мирволить тутошнему помещику и что без Правительствующего Сената не обойдется; что, когда
придет время, он сочинит просьбу, и тогда понадобится ехать кому-нибудь в Москву и хлопотать там у секретаря и обер-секретаря, которых он знал еще протоколистами.
Наконец
пришло и это время: зазеленела трава, распустились деревья, оделись кусты, запели соловьи — и пели, не уставая, и
день и ночь.
Отец мой
пришел в отчаяние, и все уверения Михайлушки, что это ничего не значит, что
дело окончательно должно решиться в сенате (это говорил и наш Пантелей), что тратиться в низших судебных местах — напрасный убыток, потому что, в случае выгодного для нас решения, противная сторона взяла бы
дело на апелляцию и перенесла его в сенат и что теперь это самое следует сделать нам, — нисколько не успокаивали моего отца.
Иногда, не довольно тепло одетый, я не чувствовал холода наступающего ноября и готов был целый
день простоять, прислонив лицо к опушенной инеем сетке, если б мать не
присылала за мною или Евсеич не уводил насильно в горницу.
Прошло сорок
дней, и
пришло время поминок по бабушке, называемых в народе «сорочинами».
Думали они три
дня и три ночи и
пришли к своему родителю, и стал он их спрашивать, каких гостинцев желают.
Прошел третий
день и третья ночь,
пришла пора расставаться честному купцу, расставаться с дочерью меньшою, любимою; он целует, милует ее, горючьми слезами обливает и кладет на нее крестное благословение свое родительское.
И когда
пришел настоящий час, стало у молодой купецкой дочери, красавицы писаной, сердце болеть и щемить, ровно стало что-нибудь подымать ее, и смотрит она то и
дело на часы отцовские, аглицкие, немецкие, — а все рано ей пускаться в дальний путь; а сестры с ней разговаривают, о том о сем расспрашивают, позадерживают; однако сердце ее не вытерпело: простилась дочь меньшая, любимая, красавица писаная, со честным купцом, батюшкой родимыим, приняла от него благословение родительское, простилась с сестрами старшими, любезными, со прислугою верною, челядью дворовою и, не дождавшись единой минуточки до часа урочного, надела золот перстень на правый мизинец и очутилась во дворце белокаменном, во палатах высокиих зверя лесного, чуда морского, и, дивуючись, что он ее не встречает, закричала она громким голосом: «Где же ты мой добрый господин, мой верный друг?