Неточные совпадения
Нянька
сказала мне, что там видят иногда покойного моего
дедушку Зубина, сидящего за столом и разбирающего бумаги.
Отец ходил к
дедушке и, воротясь,
сказал, что ему лучше и что он хочет встать.
Отец громко
сказал: «Сережа, ступай к
дедушке».
Мать тихо подозвала меня к себе, разгладила мои волосы, пристально посмотрела на мои покрасневшие глаза, поцеловала меня в лоб и
сказала на ухо: «Будь умен и ласков с
дедушкой», — и глаза ее наполнились слезами.
Видно, ты боишься и не любишь
дедушку?» — «Маменька больна», —
сказал я, собрав все силы, чтоб не заплакать.
Дедушка слушал меня внимательно, приветливо улыбался, наконец
сказал, как-то значительно посмотря на бабушку и тетушку: «Это хорошо, что ты мать любишь.
«Слава богу, —
сказала мать, — я вижу, что ты
дедушке понравился.
Едва мы успели его обойти и осмотреть, едва успели переговорить с сестрицей, которая с помощью няньки рассказала мне, что
дедушка долго продержал ее, очень ласкал и, наконец, послал гулять в сад, — как прибежал Евсеич и позвал нас обедать; в это время, то есть часу в двенадцатом, мы обыкновенно завтракали, а обедали часу в третьем; но Евсеич
сказал, что
дедушка всегда обедает в полдень и что он сидит уже за столом.
Дедушка хотел нас кормить разными своими кушаньями, но бабушка остановила его,
сказав, что Софья Николавна ничего такого детям не дает и что для них приготовлен суп.
Дедушка поморщился и
сказал: «Ну, так пусть отец кормит их как знает».
Запах постного масла бросился мне в нос, и я
сказал: «Как нехорошо пахнет!» Отец дернул меня за рукав и опять шепнул мне, чтоб я не смел этого говорить, но
дедушка слышал мои слова и
сказал: «Эге, брат, какой ты неженка».
После они
сказали нам, чтобы мы не смели говорить, когда старый барин, то есть
дедушка, невесел.
Должно
сказать, что была особенная причина, почему я не любил и боялся
дедушки: я своими глазами видел один раз, как он сердился и топал ногами; я слышал потом из своей комнаты какие-то страшные и жалобные крики.
На другой день, когда мы пришли здороваться к
дедушке, он довольно сурово
сказал мне: «Я слышу, что ты все хнычешь, ты плакса, а глядя на тебя, и козулька плачет.
«А, так ты так же и отца любишь, как мать, — весело
сказал дедушка, — а я думал, что ты только по ней соскучился.
Наконец мы совсем уложились и собрались в дорогу.
Дедушка ласково простился с нами, перекрестил нас и даже
сказал: «Жаль, что уж время позднее, а то бы еще с недельку надо вам погостить. Невестыньке с детьми было беспокойно жить; ну, да я пристрою ей особую горницу». Все прочие прощались не один раз; долго целовались, обнимались и плакали. Я совершенно поверил, что нас очень полюбили, и мне всех было жаль, особенно
дедушку.
После обеда они ушли в спальню, нас выслали и о чем-то долго говорили; когда же нам позволили прийти, отец уже куда-то собирался ехать, а мать, очень огорченная,
сказала мне: «Ну, Сережа, мы все поедем в Багрово:
дедушка умирает».
Мать скоро воротилась и
сказала, что
дедушка уже очень слаб, но еще в памяти, желает нас видеть и благословить.
Мать старалась ободрить меня, говоря: «Можно ли бояться
дедушки, который едва дышит и уже умирает?» Я подумал, что того-то я и боюсь, но не смел этого
сказать.
Мне стало еще страшнее; но Параша скоро воротилась и
сказала, что
дедушка начал было томиться, но опять отдохнул.
Дедушка уже без языка и никого не узнает; хочет что-то
сказать, глядит во все глаза, да только губами шевелит…» Новый, еще страшнейший образ умирающего
дедушки нарисовало мое воображение.
Наконец пришла мать, сама расстроенная и больная,
сказала, что
дедушка скончался в шесть часов утра и что сейчас придет отец и ляжет спать, потому что уже не спал две ночи.
В самом деле, скоро пришел отец, поцеловал нас, перекрестил и
сказал: «Не стало вашего
дедушки», — и горько заплакал; заплакали и мы с сестрицей.
Я еще ни о чем не догадывался и был довольно спокоен, как вдруг сестрица
сказала мне: «Пойдем, братец, в залу, там
дедушка лежит».
Озими пышному всходу, // Каждому цветику рад, // Дедушка хвалит природу, // Гладит крестьянских ребят. // Первое дело у деда // Потолковать с мужиком, // Тянется долго беседа, //
Дедушка скажет потом: // «Скоро вам будет не трудно, // Будете вольный народ!» // И улыбнется так чудно, // Радостью весь расцветет. // Радость его разделяя, // Прыгало сердце у всех. // То-то улыбка святая! // То-то пленительный смех!
Неточные совпадения
И гнется, да не ломится, // Не ломится, не валится… // Ужли не богатырь? // «Ты шутишь шутки,
дедушка! — //
Сказала я. — Такого-то // Богатыря могучего, // Чай, мыши заедят!»
Налив стаканчик
дедушке, // Опять пристали странники: // «Уважь!
скажи нам, Власушка, // Какая тут статья?» // — Да пустяки!
Спустили с возу
дедушку. // Солдат был хрупок на ноги, // Высок и тощ до крайности; // На нем сюртук с медалями // Висел, как на шесте. // Нельзя
сказать, чтоб доброе // Лицо имел, особенно // Когда сводило старого — // Черт чертом! Рот ощерится. // Глаза — что угольки!
— Пили уже и ели! —
сказал Плюшкин. — Да, конечно, хорошего общества человека хоть где узнаешь: он не ест, а сыт; а как эдакой какой-нибудь воришка, да его сколько ни корми… Ведь вот капитан — приедет: «Дядюшка, говорит, дайте чего-нибудь поесть!» А я ему такой же дядюшка, как он мне
дедушка. У себя дома есть, верно, нечего, так вот он и шатается! Да, ведь вам нужен реестрик всех этих тунеядцев? Как же, я, как знал, всех их списал на особую бумажку, чтобы при первой подаче ревизии всех их вычеркнуть.
Варавка схватил его и стал подкидывать к потолку, легко, точно мяч. Вскоре после этого привязался неприятный доктор Сомов, дышавший запахом водки и соленой рыбы; пришлось выдумать, что его фамилия круглая, как бочонок. Выдумалось, что
дедушка говорит лиловыми словами. Но, когда он
сказал, что люди сердятся по-летнему и по-зимнему, бойкая дочь Варавки, Лида, сердито крикнула: