Неточные совпадения
Когда я лег
спать в мою кроватку, когда задернули занавески моего полога, когда все затихло вокруг, воображение представило мне поразительную картину; мертвую императрицу, огромного роста, лежащую под черным балдахином, в черной церкви (я наслушался толков об этом), и подле нее, на коленях, нового императора, тоже какого-то
великана, который плакал, а за ним громко рыдал весь народ, собравшийся такою толпою, что край ее мог достать от Уфы до Зубовки, то есть за десять верст.
Неточные совпадения
Лесной
великан хмурился и только солидно покачивался из стороны в сторону. Я вспомнил пургу около озера Ханка и снежную бурю при переходе через Сихотэ-Алинь. Я слышал, как таза подкладывал дрова в огонь и как шумело пламя костра, раздуваемое ветром. Потом все перепуталось, и я задремал. Около полуночи я проснулся. Дерсу и Китенбу не
спали и о чем-то говорили между собой. По интонации голосов я догадался, что они чем-то встревожены.
Иные горланили — так, что ни
попало; один свистал очень пронзительно и чисто, другой ругался; на облучке сидел какой-то
великан в полушубке и правил.
Разверстые
пасти этих
великанов безостановочно изрыгали густые клубы дыма, которые смешивались в одну сплошную, хаотическую, медленно ползущую на восток тучу, местами белую, как комья ваты, местами грязно-серую, местами желтоватого цвета железной ржавчины.
Москва, Москва!.. люблю тебя как сын, // Как русский, — сильно, пламенно и нежно! // Люблю священный блеск твоих седин // И этот Кремль зубчатый, безмятежный. // Напрасно думал чуждый властелин // С тобой, столетним русским
великаном, // Померяться главою и — обманом // Тебя низвергнуть. Тщетно поражал // Тебя пришлец: ты вздрогнул — он
упал! // Вселенная замолкла… Величавый, // Один ты жив, наследник нашей славы.
Фельдшер вышел на двор поглядеть: как бы не уехал Калашников на его лошади. Метель всё еще продолжалась. Белые облака, цепляясь своими длинными хвостами за бурьян и кусты, носились по двору, а по ту сторону забора, в поле,
великаны в белых саванах с широкими рукавами кружились и
падали, и опять поднимались, чтобы махать руками и драться. А ветер-то, ветер! Голые березки и вишни, не вынося его грубых ласок, низко гнулись к земле и плакали: «Боже, за какой грех ты прикрепил нас к земле и не пускаешь на волю?»