Цитаты со словом «пуща»
Лошадей выпрягли и
пустили на траву близехонько от меня, и мне это было приятно.
Для меня опять готовилось новое зрелище; отложили лошадей, хотели спутать и
пустить в поле, но как степные травы погорели от солнца и завяли, то послали в деревню за свежим сеном и овсом и за всякими съестными припасами.
Мать не имела расположения к уженью, даже не любила его, и мне было очень больно, что она холодно приняла мою радость; а к большому горю, мать, увидя меня в таком волнении, сказала, что это мне вредно, и прибавила, что не
пустит, покуда я не успокоюсь.
Это был для меня неожиданный удар; слезы так и брызнули из моих глаз, но мать имела твердость не
пустить меня, покуда я не успокоился совершенно.
Я не знаю, что бы сделалось со мной, если б меня не
пустили.
Я ни о чем другом не мог ни думать, ни говорить, так что мать сердилась и сказала, что не будет меня
пускать, потому что я от такого волнения могу захворать; но отец уверял ее, что это случилось только в первый раз и что горячность моя пройдет; я же был уверен, что никогда не пройдет, и слушал с замирающим сердцем, как решается моя участь.
Я робел и прижимался к отцу; но когда
пускали некоторых из этих славных коней бегать и прыгать на длинной веревке вокруг державших ее конюхов, которые, упершись ногами и пригнувшись к земле, едва могли с ними ладить — я очень ими любовался.
Богатый чувашенин охотно
пустил нас на ночлег, потому что мы не требовали себе избы, и мы спокойно въехали на огромный, еще зеленый двор и поставили карету, по желанию матери, на самом верху холма или пригорка.
Я осыпал дядю всеми бранными словами, какие только знал; назвал его подьячим, приказным крючком и мошенником, а Волкова, как главного виновника и преступника, хотел непременно застрелить, как только достану ружье, или затравить Суркой (дворовой собачонкой, известной читателям); а чтоб не откладывать своего мщения надолго, я выбежал, как исступленный, из комнаты, бросился в столярную, схватил деревянный молоток, бегом воротился в гостиную и, подошед поближе,
пустил молотком прямо в Волкова…
Но воображение мое снова начинало работать, и я представлял себя выгнанным за мое упрямство из дому, бродящим ночью по улицам: никто не
пускает меня к себе в дом; на меня нападают злые, бешеные собаки, которых я очень боялся, и начинают меня кусать; вдруг является Волков, спасает меня от смерти и приводит к отцу и матери; я прощаю Волкова и чувствую какое-то удовольствие.
Очень мне хотелось посмотреть этой ловли, но мать не
пустила.
Нас же не
пустили туда; но мы видели и слышали, как с пеньем пронесли образ через залу, молились в отворенную дверь нашей столовой.
Алена Максимовна, видя, что мы такие умные дети, ходим на цыпочках и говорим вполголоса, обещала всякий день
пускать нас к братцу именно тогда, когда она будет его мыть.
На этот раз ласки моего любимца Сурки были приняты мною благосклонно, и я, кажется, бегал, прыгал и валялся по земле больше, чем он; когда же мы пошли в сад, то я сейчас спросил: «Отчего вчера нас не
пустили сюда?» — Живая Параша, не подумав, отвечала: «Оттого, что вчера матушка очень стонали, и мы в саду услыхали бы их голос».
Мне очень хотелось посмотреть эту охоту, но мать не
пускала.
Мать, в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни в какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе в дом не
пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в девках, чем навязать себе на шею мужа, который из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
Морозы стояли еще сильные, и меня долго не
пускали гулять, даже не пускали сбегать к Пантелею Григорьевичу и Сергеевне; но отец мой немедленно повидался с своим слепым поверенным, и я с любопытством слушал их разговоры.
У нас с сестрицей была своя, Федором и Евсеичем сделанная горка перед окнами спальной; с нее я не боялся кататься вместе с моей подругой, но вдвоем не так было весело, как в шумном множестве детей, собравшихся с целой деревни, куда нас не
пускали.
Мать сердилась и грозила, что не будет
пускать меня, если я не образумлюсь и не выброшу сейчас из головы уток и куликов.
Погода становилась теплая, мать без затрудненья
пускала меня на крылечко и позволяла бегать по высохшим местам; даже сестрицу отпускала со мной.
Заимка пруда, или, лучше сказать, последствие заимки, потому что на пруд меня мать не
пустила, — также представило мне много нового, никогда мною не виданного.
Я не преминул попросить у матери объяснения, почему она меня не
пустила, — и получил в ответ, что «нечего мне делать в толпе мужиков и не для чего слышать их грубые и непристойные шутки, прибаутки и брань между собою».
Мать не
пустила меня, да и отец не хотел взять, опасаясь, что я слишком утомлюсь.
Я и не думал проситься с отцом: меня бы, конечно, не
пустили, да я и сам боялся маленькой лодочки, но зато я с большим удовольствием рассмотрел стерлядок; живых мне еще не удавалось видеть, и я выпросил позволение подержать их, по крайней мере, в руках.
Прасковья Ивановна давно ожидала нас и чрезвычайно нам обрадовалась; особенно она ласкала мою мать и говорила ей: «Я знаю, Софья Николавна, что если б не ты, то Алексей не собрался бы подняться из Багрова в деловую пору; да, чай, и Арина Васильевна не
пускала.
Не дочитывая письма, отец обратился к Прасковье Ивановне и твердым голосом сказал: «Как вам угодно, тетушка, а мы сегодня же едем; если вы не
пустите Софью Николавну, то я поеду один, на перекладных, в телеге».
Она не
пустила моего отца к Покрову в Багрово без всякой основательной причины и, конечно, очень в том раскаивалась.
После стола, выпив кофею, без чего Прасковья Ивановна не хотела нас
пустить, она первая встала и, помолясь богу, сказала...
Слава богу, что он сделал нам это предложение, потому что ветер, утихнув на несколько минут, разыгрался
пуще прежнего, и пуще прежнего закипела Волга, и сами перевозчики сказали, что «оно конечно, доставить можно, да будет маленько страховито; лодка станет нырять, и, пожалуй, господа напугаются».
— Зачем она меня не
пустила?
Так и пал купец на сыру землю, горючьми слезами обливается; а и взглянет он на зверя лесного, на чудо морское, а и вспомнит он своих дочерей, хорошиих, пригожиих, а и
пуще того завопит источным голосом: больно страшен был лесной зверь, чудо морское.
Поднялся в доме шум и гвалт, повскакали дочери из-за пялец своих, а вышивали они серебром и золотом ширинки шелковые; почали они отца целовать, миловать и разными ласковыми именами называть, и две старшие сестры лебезят
пуще меньшой сестры.
Заиграла музыка
пуще прежнего, на столе явились яства сахарные, питья медвяные, вся посуда золота червонного.
Мало ли, много ли тому времени прошло: скоро сказка сказывается, не скоро дело делается, — стала привыкать к своему житью-бытью молодая дочь купецкая, красавица писаная, ничему она уж не дивуется, ничего не пугается, служат ей слуги невидимые, подают, принимают, на колесницах без коней катают, в музыку играют и все ее повеления исполняют; и возлюбляла она своего господина милостивого, день ото дня, и видела она, что недаром он зовет ее госпожой своей и что любит он ее
пуще самого себя; и захотелось ей его голоса послушать, захотелось с ним разговор повести, не ходя в палату беломраморную, не читая словесов огненных.
Не слушала таких речей молода купецка дочь, красавица писаная, и стала молить
пуще прежнего, клясться, божиться и ротитися, что никакого на свете страшилища не испугается и что не разлюбит она своего господина милостивого, и говорит ему таковые слова: «Если ты стар человек — будь мне дедушка, если середович — будь мне дядюшка, если же молод ты — будь мне названой брат, и поколь я жива — будь мне сердечный друг».
Долго, долго лесной зверь, чудо морское не поддавался на такие слова, да не мог просьбам и слезам своей красавицы супротивным быть и говорит ей таково слово: «Не могу я тебе супротивным быть, по той причине, что люблю тебя
пуще самого себя, исполню я твое желание, хоша знаю, что погублю мое счастие и умру смертью безвременной.
Тут пошли у них беседы
пуще прежнего: день-деньской, почитай, не разлучалися, за обедом и ужином яствами сахарными насыщалися, питьями медвяными прохлаждалися, гуляли по зеленым садам, без коней каталися по темным лесам.
Цитаты из русской классики со словом «пуща»
— Литовская-с. Их предок, князь Зубр, в Литве был — еще в Беловежской
пуще имение у них… Потом они воссоединились, и из Зубров сделались Зубровыми, настоящими русскими. Только разорились они нынче, так что и Беловежскую-то
пущу у них в казну отобрали… Ну-с, так вот этот самый князь Андрей Зубров… Была в Москве одна барыня: сначала она в арфистках по трактирам пела, потом она на воздержанье попала… Как баба, однако ж, неглупая, скопила капиталец и открыла нумера…
— Я опричник! слышишь, боярин, я опричник! Нет у меня чести! Полюбилась мне жена твоя, слышишь, боярин! Не боюся студного дела; всю Москву
пущу на дым, а добуду Елену!
Теперь в густой
пуще давно уже нет и следа той белой башни, от которой она, по догадкам польских историков, получила свое название, но с мыслью об этом лесе у каждого литвина и поляка, у каждого человека, кто когда-нибудь бродил по его дебрям или плелся по узеньким дорожкам, насыпанным в его топких внутренних болотах, связаны самые грандиозные воспоминания.
— Ну, черт с вами! Вот сын у меня растет; может быть, он хозяйничать захочет. Дам ему тогда денег на обзаведение, и пускай он хлопочет. Только вот лес
пуще всего береги, старик! Ежели еще раз порубку замечу — спуску не дам!
Но бригадир был непоколебим. Он вообразил себе, что травы сделаются зеленее и цветы расцветут ярче, как только он выедет на выгон."Утучнятся поля, прольются многоводные реки, поплывут суда, процветет скотоводство, объявятся пути сообщения", — бормотал он про себя и лелеял свой план
пуще зеницы ока."Прост он был, — поясняет летописец, — так прост, что даже после стольких бедствий простоты своей не оставил".
Ассоциации к слову «пуща»
Предложения со словом «пуща»
- Стала мачеха ещё пуще прежнего злиться на свою падчерицу и придумывать, как бы ей досадить, а падчерица становилась с каждым днём всё красивей и красивей.
- Но спустя немного времени занемог он ещё пуще прежнего и три дня и три ночи пролежал, не вымолвив ни единого слова.
- Но всё же для пущей убедительности хочется увидеть, как именно эти два движения связаны друг с другом, почему у них одинаковый период.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «пуща»
Афоризмы русских писателей со словом «пуща»
- Только ведь золото-то человеку, как мухе патока. Сколь ни гинут, а пуще лезут.
- Враз любовь, молва и злато,
А пуще — смертная тоска.
- Ученье — вот чума, ученость — вот причина,
Что нынче пуще, чем когда,
Безумных развелось людей, и дел, и мнений.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно