У него с утра до вечера читали и писали, а он обыкновенно сидел на высокой лежанке, согнув ноги, и
курил коротенькую трубку; слух у него был так чуток, что он узнавал походку всякого, кто приходил к нему в горницу, даже мою.
Я прокрадывался иногда в его горницу так тихо, что он не слыхал, и подолгу стоял там, прислонясь к печке: Пантелей Григорьич сидел с ногами на высокой лежанке,
куря коротенькую трубку, которую беспрестанно сам вычищал, набивал, вырубал огня на трут и закуривал.