Неточные совпадения
В 1851 году напечатана в Петербурге, сначала а журнале «Библиотека для чтения», а потом отдельно,
последняя комедия Загоскина в четырех действиях, в
стихах: «Женатый жених».
Кто мог петь, тот пел куплеты, кто не мог — говорил их под музыку; Загоскин не пел и должен был
последний, как сочинитель пиесы, проговорить без музыки свой самим им написанный куплет; опасаясь, что забудет
стихи, он переписал их четкими буквами и положил в карман; опасение оправдалось: он забыл куплет и сконфузился; но достал из кармана листок, подошел к лампе, пробовал читать в очках и без очков, перевертывал бумагу, сконфузился еще больше, что-то пробормотал, поклонился и ушел.
Шуточное неконченное послание в
стихах к А. Е. Аверкиеву, которое будет напечатано в
последней книжке «Москвы и москвичей», [Не знаю почему, книжка эта до сих пор не напечатана.] показывает, до какой степени сохранились в Загоскине веселость и спокойствие духа почти до самой кончины.
Мне казалось, что она это сделала потому, что ей надоело читать такие дурные и криво написанные стихи, и для того, чтобы папа мог сам прочесть
последний стих, столь явно доказывающий мою бесчувственность.
При
последнем стихе: «не мог ли сей, отверзший очи слепому…» — она, понизив голос, горячо и страстно передала сомнение, укор и хулу неверующих, слепых иудеев, которые сейчас, через минуту, как громом пораженные, падут, зарыдают и уверуют…
Последние два стиха произносил я с гордостью и наслаждением. Я должен признаться, что
последний стих я и теперь произношу с удовольствием и слышу в нем что-то крепкое и стремительное. Я не преминул похвастаться чтением наизусть стихов из «Россиады» пред моим покровителем С. И. Аничковым: он, выслушав меня, похвалил и обещал подарить Ломоносова.
Неточные совпадения
Вдовы Клико или Моэта // Благословенное вино // В бутылке мерзлой для поэта // На стол тотчас принесено. // Оно сверкает Ипокреной; // Оно своей игрой и пеной // (Подобием того-сего) // Меня пленяло: за него //
Последний бедный лепт, бывало, // Давал я. Помните ль, друзья? // Его волшебная струя // Рождала глупостей не мало, // А сколько шуток и
стихов, // И споров, и веселых снов!
Конечно, вы не раз видали // Уездной барышни альбом, // Что все подружки измарали // С конца, с начала и кругом. // Сюда, назло правописанью, //
Стихи без меры, по преданью, // В знак дружбы верной внесены, // Уменьшены, продолжены. // На первом листике встречаешь // Qu’écrirez-vous sur ces tablettes; // И подпись: t. á. v. Annette; // А на
последнем прочитаешь: // «Кто любит более тебя, // Пусть пишет далее меня».
Начинает тихо, нежно: «Помнишь, Гретхен, как ты, еще невинная, еще ребенком, приходила с твоей мамой в этот собор и лепетала молитвы по старой книге?» Но песня все сильнее, все страстнее, стремительнее; ноты выше: в них слезы, тоска, безустанная, безвыходная, и, наконец, отчаяние: «Нет прощения, Гретхен, нет здесь тебе прощения!» Гретхен хочет молиться, но из груди ее рвутся лишь крики — знаете, когда судорога от слез в груди, — а песня сатаны все не умолкает, все глубже вонзается в душу, как острие, все выше — и вдруг обрывается почти криком: «Конец всему, проклята!» Гретхен падает на колена, сжимает перед собой руки — и вот тут ее молитва, что-нибудь очень краткое, полуречитатив, но наивное, безо всякой отделки, что-нибудь в высшей степени средневековое, четыре
стиха, всего только четыре
стиха — у Страделлы есть несколько таких нот — и с
последней нотой обморок!
В каком бы направлении ветер ни дул — с материка в море или, наоборот, с моря на материк, движение его всегда происходит по долинам. В тех случаях, если
последние имеют северо-западное направление, ветер дует с такой силой, что опрокидывает на землю деревья и снимает с домов крыши. Обыкновенно с восходом солнца ветер
стихает, а часа в четыре дня начинает дуть снова.
Последние два дня дул сильный северо-западный ветер. Он ломал сучья деревьев и носил их по воздуху, как пылинки. К вечеру 6 ноября ветер вдруг сразу
стих. Мы так привыкли к его шуму, что неожиданно наступившая тишина показалась нам даже подозрительной.