Вечный жених
1912
— A propos! Вы завтра свободны от двух до четырех? — обратилась ко мне на днях Валентина Львовна Кедрина, моя хорошая знакомая, молоденькая, хорошенькая и разбитная вдовушка, довольно долго оставляя в моей руке свою миниатюрную ручку в лиловой перчатке.
— Для вас я свободен всегда, я не свободен только никогда от мысли о вас, — пошутил я.
— Шалун… я спрашиваю серьезно…
— Серьезно?
— Да, пойдемте завтра со мной к Гомолицким…
— К Гомолицким… я их не знаю…
— Узнаете… я вас представлю, я давно об вас говорила… их дочь Наденька — брюнетка в вашем вкусе…
— Мне не надо никого… кроме…
— Кроме меня… знаю… слышала… но вам надо «петербургские типы», вы на днях говорили мне, а там вы встретите тип, который едва ли встречали… Я специально и еду для того, чтобы спасти от него Nadine… или, скорее, карман ее татап.
— Вы, спасти… от кого?
— От «вечного жениха».
— От «вечного жениха»? Объясните, ради Бога, ровно ничего не понимаю…
— Тем лучше, пойдемте туда, когда поедете… В два часа я вас жду…
Она вырвала у меня свою ручку и скрылась в подъезде.
Разговор этот происходил у одного из домов на Сергиевской улице, куда я проводил Валентину Львовну из Аквариума.
Обещанный тип меня крайне заинтересовал… «Вечный жених»… Что может значить это прозвище «вечный жених» в связи со спасением от него карманов.
На другой день я был аккуратен, и в начале третьего часа мы с Валентной Львовной уже были на Бассейной улице, где жили мать и дочь Гомолицкие, очень состоятельные люди, занимавшие роскошную квартиру в бельэтаже.
Во время церемонии представления меня в зале, от моего внимания не ускользнула какая-то странная сконфуженность, почти смущение обеих хозяек.
Нас попросили в гостиную, где сидел в кресле довольно красивый господин, на вид лет сорока, элегантно одетый с волнистыми светло-каштановыми волосами и такой же расчесанной на двое бородой.
Я невольно взглянул на Кедрину — она очень заметно улыбнулась.
«Вечный жених» промелькнуло в моей голове, и я пристально оглядел вставшего при нашем приближении господина… Лицо его было мне знакомо, я встречал его зимой прогуливающимся на Невском, в концертах, театрах, на балах, а летом на загородных гуляньях…
— Андрей Дмитриевич Торбеев, вы не знакомы… — представила хозяйка гостя Валентине Львовне.
— Нет, мы хорошо знакомы… — подчеркнула последняя слово «хорошо» и поклонилась кивком головы.
По лицу Торбеева пробежало нечто вроде судорог, но он остался с полупротянутой рукой.
Он подал ее мне, когда нас представили.
Не прошло пяти минут, как он встал и стал откланиваться хозяйке и ее дочери…
В гостиной еще никто не нарушил неловкого молчания, наступившего после неудачного представления…
Торбеев вышел очень быстро…
— Не понравилось… — громко захохотала ему вслед Валентина Львовна.
Обе хозяйки со страхом и беспокойством глядели на нее.
Я впился в нее глазами и насторожил уши.
— Он сватается за Наденьку? — спросила Кедрина в упор старушку Гомолицкую…
— Да… то есть… нет… почему вы так думаете? — растерялась та.
— Да потому, что я знаю, что он сватается всюду, сватался ранее за десяток других, сватался, наконец, за меня, так как он этим живет — это его профессия… он «вечный жених».
— За вас?.. — воскликнули разом мать и дочь.
— Да за меня… взял у меня две тысячи для получения полугодового отчета из своего саратовского имения, на которое показывал мне план, фотографии усадьбы и живописных мест…
— Он показывал их и нам…
— Поздравляю… может, вы дали тоже денег…
— Нет еще… Я обещала завтра взять из банкирской конторы три тысячи… ведь он почти объявленный жених Nadine… — призналась m-me Гомолицкая.
— Гоните его, скорей гоните… — у него не только имения, у него ничего нет… Я тоже была его объявленной невестой… и благословляю Бога, что отделалась только двумя тысячами… Да он и не женится… Он начнет оттягивать на долгий срок, пока невеста не потеряет терпенья и не откажется сама, как я и сделала… — взволнованно говорила Валентина Львовна…
— Это невозможно… это невозможно…
— Да спросите Наталью Семеновну… он сватался и был даже ее женихом, несмотря на то, что ей сорок семь лет и она далеко не богата, — он сумел наказать и ее на тысячу рублей…
— Но помилуйте, она-то нас с ним и познакомила… очень его хвалила!
Валентина Львовна покатилась со смеху…
— Молодец!.. Вероятно, захотела вернуть свою тысячу из ваших трех, вошла с ним в компанию…
Обе Гомолицкие сидели как ошпаренные…
— Да вы не бойтесь… Он теперь к вам и носа не покажет… Не приедет и за деньгами… Меня увидел, значит, кончено… я громоотвод… — засмеялась Кедрина и принялась рассказывать, как она через горничную узнала, что Торбеев сегодня будет у них.
Мы просидели еще несколько минут и уехали…
— Целуйте ручку… Видели и слышали… — заявила Валентина Львовна, когда за нами захлопнулась дверца кареты.
Я с двойным удовольствием исполнил ее приказание.
Предсказание ее сбылось:
Торбеев более не явился к Гомолицким, хотя, как слышно, не перестал заниматься своей оригинальной профессией сватовства.
Все, рассказанное нами под вымышленными фамилиями, — факт, дорогой читатель! «Вечный жених» гуляет по Петербургу, собирая дани с алчущих связать себя узами Гименея.