Пино Кобато. Alma mater

сhuch

«Если тебя квантовая физика не испугала, значит, ты ничего вней не понял…»(Н. Бор)«Для тех из нас, кто верит в физику, линия раздела между прошлым, настоящим и будущим – это только иллюзия, какой бы прочной она не была…»(А. Эйнштейн)

2

Хайдеггер взял в руки личное дело Пиноккио фон Кобато Урсула дель Торес ибн Абдул Петрович Висконти, и, усевшись поудобнее, принялся листать страницы, испещрённые с обеих сторон маловразумительными символами, которые в совокупности с графиками и формулами должны были доказать всякому заинтересованному лицу, что проект Академии «Пино Кобато» оказался не столь безнадежным. Впрочем, Хайдеггер при всем своем желании не смог бы разобраться в хитросплетениях пунктирных линий на разлинованной в клеточку бумаге, потому что всякое понимание предполагает подобие сознаний, но человеческий разум прятался в маленькой костяной коробочке, заполненной органическим киселем, тогда как Хайдеггер до знакомство с людьми даже не догадывался, что углерод способен образовывать что-то сложнее алмаза…

В следующее мгновенье Хайдеггер раздраженно отшвырнул папку, споткнувшись взглядом на очередной закорючке, обведенной зеленым маркером: «Пино Кобато — партия клонов первого поколения с внедренным геном аутентичности». Затем Хайдеггер прикрыл глаза ладошками, и откинулся на спинку своего кресла, наблюдая в набегающей темноте пляски зловещих фосфенов. Они кружили вокруг слепого пятна Хайдеггера, словно неотмщенные жертвы, пафосно заламывая руки и лукаво подмигивая кому-то, стоящему за его спиной. Хайдеггер задержал дыхание, выискивая в этих па основополагающую идею, не имея возможности обернуться исключительно вследствие человеческого фактора. Когда Хайдеггеру показалось, что его мозг готов взорваться, идейка, наконец обнаружилась, и Хайдеггер, язвительно улыбнувшись, прошептал: «я знаю тебя, Пино Кобато».

Потом Хайдеггер глотал воздух этого мира, зная по опыту, что эта дрожь в коленях прекратится не раньше, чем он согласится с неизбежным.

Да, Хайдеггер не любил землян будь они геномы, клоны, киборги, или даже люди. Конечно, любить своих работодателей вовсе не обязательно, но Хайдеггер, будучи представителем разумной расы второго типа, стремился хотя бы понять, как эти существа, чей разум не дотягивает до нулевого типа, смогли преодолеть расстояние от своей звездной системы до ближайшей! И что самое непостижимое, эти дикари, перемещаясь в пространстве на примитивных кораблях, поработили все известные Хайдеггеру разумные расы, включая высшего четвертого типа. Последней факт Хайдеггер вообще отказывался признавать, пока лично не встретился с этими «высшими разумом» на побегушках у землян. И тогда Хайдеггер сломался: сам пришел к оккупантам и предложил свои услуги, в глубине души надеясь, что предательство поможет ему понять, кто за всем этим стоит.

Однако люди, которые наняли его, и сами толком не знали, с какого перепуга их предки рванули в космос, и каким макаром они подчинили своей воле все разумные формы жизни в этой галактике. Хайдеггер, получив статус советника человечества, принялся штудировать банки данных этой расы, надеясь выудить информацию о ее происхождении, цели существования и вообще. Но и тут он потерпел фиаско, обнаружив что это «вообще» людям не свойственно; они предпочитают действовать, а не размышлять: придумали колесо — укатили за горизонт, построили лодку — поплыли туда же, придумали ядерный двигатель — и улетели в этом же направлении. И тогда Хайдеггер решил, что задача разумных существ — не противодействие вселенской энтропии, а другая… И Хайдеггер в качестве доказательства своей правоты в тот злосчастный момент и оскоромился… позволив себе «вкусить» человека… чтобы почувствовать это стремление… сбежать за горизонт.

Черт возьми, это было чудесно! Хайдеггер реально услышал, слившись сознанием с человеком, зов вселенной! Ему тоже захотелось бросить все и рвануть за пределы реальности, и, если бы разум этого человека не лопнул как мыльный пузырь, Хайдеггер, вероятно, так и сделал. Однако, вернувшись в себя, Хайдеггер испытал ужас… не от того, что натворил, а от своего ничтожества… или одиночества, — как это чувство называли люди…

Собственно, Хайдеггер понимал, что пожирать «втихую» сознание людишек ему не удастся, тем более что они вплотную приблизились к открытию квантовых парадоксов, которые вывернут всякую квантовую агрессию наизнанку, предав ее огласке еще до совершения, поэтому он, дабы отвести от себя подозрения в квантовой меркантильности, и предложил человечеству устроить подобные школы, где на базе человеческих полуфабрикатов он за символическую плату будет выращивать исключительные квантовые сущности, которые вскоре понадобятся прогрессивному человечеству. Людишки нехотя согласились, понимая, что без помощи Хайдеггера не смогут управлять кораблями с квантовыми двигателями, которые вот-вот будут построены, взяв с него клятвенное обещание, что ординарные квантовые сущности в процессе утилизации не будут ущемлены. Хайдеггер бил себя в грудь сухоньким кулачком, призывая в свидетели разумное существо четвертого типа, которое должно было опровергнуть инкриминируемые Хайдеггеру преступления. Возможно, этот невозможный толстяк и знал наверняка, что Хайдеггер, дай ему волю, сожрет все квантовые сущности этой разумной расы, но он лишь кивнул, скрепляя своим позитивным присутствием этот договор между разнотипными разумными существами. Однако люди, заподозрив неладное, все же установили над «школами Хайдеггера» ревизионный орган — Академию Кванта, где подвергали сознание учащихся соответствующим проверкам.

Так, благодаря Хайдеггеру, человечество обрело множество продвинутых интеллектов, которые впоследствии были оцифрованы или привиты целым партиям геномов, а сам Хайдеггер получил возможность «утилизировать» забракованных Академией клонов. Конечно, успех «выпускников» школы Хайдеггера окрылил людишек, и они открыли дополнительные филиалы по всей Галактике, но Хайдеггер через подставных существ дал понять своим работодателям, что в основе его педагогической системы лежит он сам, который, следуя пунктам договора, не подлежит огласке. И филиалы мигом прикрыли, а Хайдеггера со всевозможными почестями поместили в святая святых человечества — на планету Земля, отдав под его мероприятие целый городок в центральной части Евразии.

Хайдеггер поначалу радовался, утилизируя в огромных количествах свое одиночество, но вскоре заметил, что подобная диета не самым лучшим образом сказывается на его самочувствии. Нет, он, как и положено разумному существу второго типа, был обречен на бессмертие, и мотаясь по делам своим из одного конца галактики в другой, Хайдеггер был все так же скор и бодр, как и миллиарды лет назад, но оставшись наедине с собой он частенько впадал в квантовую меланхолию, а то и вовсе хандрил, испытывая ко всем разумным существам, а в особенности к самому себе стойкую квантовую идиосинкразию. И не сразу, но людишки смекнули (скорее всего с подачи разумного существа четвертого типа), что на Хайдеггера накатила квантовая профдеформация со всеми вытекающими от топологического догматизма до дидактичности антропоморфности. И никто из Академиков не сомневался, что заслуженный педагог человечества нуждается в любви и заботе, не говоря об отпуске, но за орбитами Плутона «пылилось» несколько квантовых космолетов, а квантовых личностей, способных управлять ими среди землян так и не нашлось, поэтому людишки обязали Хайдеггера ускорить процесс обучения, прозрачно намекая, что позволят ему сожрать всех бесперспективных клонов, если хотя бы один из них сможет оседлать квантовую колесницу. И Хайдеггер из самых лучших побуждений согласился, не понимая еще, что сам подписал себе смертный приговор. В качестве бонуса людишки подкинули Хайдеггеру квантовых вкусностей в виде морально устаревших клонов первого поколения, которые более остальных походили на homo genetus. И процесс пошел: Хайдеггер повеселел, набивая свой квантовый животик человеческими суррогатами, а клоны из серии «Пино Кобато», судя по тестам Академии, все ближе приближались к вожделенному квантовому Рубикону. А потом случилось то, что и должно было случиться, когда питаешься деликатесами: простая квантовая пища более не насыщала Хайдеггера. И тогда Хайдеггер понял, что людишки обманули его…

Содрать с себя кожу человека — для Хайдеггера оказалось плевым делом по сравнению с его бесконечными попытками вытравить человечность. Как ни пытался Хайдеггер оттереть человеческие ошметки со своей квантовой сущности, как ни купался в квантовом неглиже в реликтовых излучениях, все было тщетно: всяк встречный и поперечный в этой части галактики, едва завидев Хайдеггера знал абсолютно точно, что тот — людоед. Хотя, если верить разумному существу четвертого типа, понятие «людоед» в квантовом языке отсутствует, так как нулевой тип разумности, который закреплен за человечеством, соответствует животным с групповым интеллектом вроде муравьев, термитов, пчел, которые не могут быть употреблены в пищу по причине незрелости (ядовитости) их квантовой сущности. Однако квантовая близость с такими существами уже возможна, хотя и порицаема разумной общественностью. Поэтому «людоед» на квантовом означает что-то среднее между «скотоложец» и «некрофил». И преданный квантовому остракизму Хайдеггер наконец признал, что людишки очеловечили его самым бесчеловечным образом.

Затаил ли обиду Хайдеггер на людишек? Возможно некоторые Академики так и полагали, но Хайдеггер был во всех отношениях исключительным существом и после недолгих размышлений пришел к выводу, что лучшая награда человечеству за все, что оно с ним сотворило — это муки совести, с которыми не сравнится ни одна пытка. Однако осуществить задуманное в одиночку было не под силу даже для разумного существа второго типа, поэтому Хайдеггер, оправдываясь перед Академией своим стремлением ускорить процесс обучения, привлек в качестве Педагогов подобных пожирателей, вроде Ясперса и Гекаты, которых нашел на задворках цивилизации первого типа. И адская машинка завертелась, хотя и с некоторой пробуксовкой, поскольку Лейбниц, которого Академия навязала Хайдеггеру в качестве завуча, периодически вставлял палки в колеса, хотя и негласно поддерживал его в стремлении сохранить человеческий статус-кво.

В дверь директорского кабинета кто-то настойчиво колошматил. Хайдеггер вздрогнул, нехотя привел себя в надлежащий вид и хриплым голосом позволил неизвестному войти. Через мгновенье толстый и добродушный Лейбниц уже лебезил перед Хайдеггером, рассказывая обо всем, что могло того заинтересовать. Однако Хайдеггер, лениво потягиваясь, пропустил мимо ушей сплетню о Гекате и Ясперсе, которые крутят роман и подумывают сбежать, а велел Лейбницу рассказать все, что он знает об этом неоднозначном клоне, что сдал Тесты Академии, опередив по квантовым показателям самую передовую серию геномов47. Лейбниц грустно вздохнул, сложил свой рыхлый зад на стульчик, одиноко стоящий возле стола Хайдеггера, откашлялся и начал:

— Квантовая сущность этого выродка расширяется по экспоненте, что доказывает ее искусственное происхождение, однако…

Хайдеггер откинулся на спинку стула, слушая в пол-уха унылое повествование Лейбница о квантовых недочетах в деле Пино Кобато, наблюдая без всякого умысла за его человеческой составляющей, которая с одной стороны изобиловала такими физиологическими проявлениями, что заставляла думать о беспринципности и бесхарактерности ее владельца, с другой — о его инфантильности, или даже беспросветной наивности. Хайдеггер прикрыл веки, признавая постфактум, что Лейбницу совершенно не важно, кто кого сожрет; он как абсолютный ребенок жаждет играть, и если игра близится к завершению, Лейбниц по простоте своей квантовой начнет подыгрывать слабейшей стороне, чтобы в следующий раз предать ее накануне победы. А пока противники: человечество и Хайдеггер только готовятся к битве, Лейбниц с чистой совестью отрезает им пути к отступлению…

— Нехорошее в этом деле то, — сокрушается Лейбниц, заламывая руки, — что память этого Пино Кобато не обнуляется…

Хайдеггер равнодушно кивнул и попытался «очеловечить» в своем сознании образ клона, что должен похоронить их «богопротивное, — как выразились бы людишки, если бы присутствовали при этом разговоре, — мероприятие». Собственно, ничего сверхъестественного в его облике Хайдеггер не обнаружил: обычный человеческий подросток с вживленной 47хромосомой, где хранилась стандартная для клонов этой серии информация. Правда этот «ген аутентичности», вскользь упомянутый в личном деле Пино Кобато, несколько смущал Хайдеггера, потому что за этой расплывчатой формулировкой ему чудилась чья-то усмешка. Этот некто как будто предупреждал Хайдеггера, что его затея обречена, поскольку… обречена…

— А самое нехорошее, — всхлипнул Лейбниц, — я бы даже сказал отвратительнейшее, что при этом квантовая сущность Пино Кобато меняет спин.

Хайдеггер встрепенулся:

— Это значит…

— Да, — перебил Лейбниц и ткнул пальцем в некую точку мирового пространства, — именно это. Поэтому мы просто обязаны нанять еще одного Педагога. Иначе мы рискуем облажаться и потерять доверие Академии… навсегда.

Хайдеггер прохладными пальцами прикоснулся к вискам, чувствуя, как под ними закипает человеческий мозг, затем вытянул ноги, наслаждаясь хрустом в коленках. Лейбниц замер, не зная, что последует после, а Хайдеггер уже забросил ноги на стол и рассматривает их с самым серьезным видом.

— Я думал об этом, — говорит он, многозначительно улыбнувшись. — Но вам это не понравится.

— Лишь бы людям понравилось, — бормочет Лейбниц, поднимаясь со стула, — и хорошо бы нам заручиться поддержкой Академии, а то мало ли что, — и отводит взгляд, — некоторые Хозяева, по большому секрету мне сказали доверенные люди, с недоверием относятся к нашему проекту.

Хайдеггер кивнул и, дождавшись, когда за Лейбницем захлопнется дверь, смачно выругался. Затем Хайдеггер с той же интонацией произнес имя Пино Кобато, сосредоточенно оценивая его послевкусие. Однако глухое раздражение, поднимающееся из квантовых глубин Хайдеггера, смазало краску этого будня, или человеческая сущность, оккупируемая существом второго типа, отказалась стучать на соплеменника, во всяком случае Хайдеггер вдруг осознал, что Пино Кобато простит его, если, как говорится, рак на горе свистнет.

Хайдеггер криво усмехнулся и пнул ногой допотопный селектор, что пылился у него на столе. Через мгновение Геката и Ясперс уже скреблись в дверь его кабинета. Хайдеггер скинул ноги со стола, тяжело поднялся и, брезгливо взяв кончиками пальцев дело Пино Кобато, направился к пластиковому шкафчику, где хранились прочие дела, а так же пылились квантовые носители информации с необходимыми программами для школьных дронов и андроидов. Хлопнув пластиковой дверцей, Хайдеггер подошел к массивной еще деревянной входной двери, облитой сотнями слоями краски, собственноручно открыл ее и впустил в кабинет своих подчиненных.

— Я узнала, как вы и просили, — начала с порога Геката, мелкими шажками дистанцируясь от Ясперса, который нервно заглаживал на сторону свой непокорный чубчик, — относительно нашего нового ученика. Пино Кобато — клон!

— Люди этого и не скрывали, — усмехнулся Хайдеггер.

— Его квантовая сущность… — не так уверенно продолжает Геката.

— Расширяется по экспоненте и меняет спин, — откровенно иронизирует Хайдеггер.

Геката виновато потупилась, а Ясперс заложил руки за спину и ждет, когда Хайдеггер взглянет в его сторону.

— А ты что выяснил, — наконец снизошел Хайдеггер, — и не разочаруй меня.

Ясперс выдержал небольшую паузу, чтобы Геката прочувствовала всю глубину своего позора, и скороговоркой начал вкручивать, что его предок, изгнанный со своей Родины за какие-то недостойные пожирателя проступки, гонимый самопрезрением и голодом, пустился в путешествие по галактике в поисках квантового Эльдорадо. А когда все думали, что он сгинул в чертовой дыре или его растерзали дикие квантовые сущности, он вдруг заявился в окрестностях родной звездной системы — толстый и важный.

— Короче, — перебил Хайдеггер.

— Никто не знает полного квантового имени Пино Кобато, — лепечет Ясперс.

— Еще короче…

— Висконти — так звали моего предка. А вот герб человеков с таким именем, — и сует под нос Хайдеггеру мятую-перемятую бумажку. Хайдеггер водружает на нас очки, берет эту бумажку, подходит к окну и внимательно ее изучает.

— Этот герб я обнаружила, — подает голос Геката.

— Ну и что, — парирует Ясперс, — история человеков кишмя кишит пожирателями. Но Пино Кобато связан только с моим родом. И тот красавчик на гербе, что пожирает ребенка — это вылитый мой предок.

— Такой же урод, как и ты, — шипит Геката.

Хайдеггер сложил бумажку на край стола и, взглядом заставил задрожать обоих; затем доброжелательно взял Ясперса за рукав и отводит в сторонку:

— Так значит, Пино Кобато уже заочно знаком с вами? Прекрасно, Ясперс, узнайте поподробнее, что он вынес из этого несомненно приятного знакомства, но не убивайте его. Слышите? Я не хочу, чтобы его квантовая сущность подкинула нам очередной сюрприз. Абсолютно. Вы понимаете меня, дорогой Ясперс? — тот преданно закивал. — Прекрасно, — и Хайдеггер выпустил его рукав из своего захвата.

— А мне что делать, — подает голос Геката.

Хайдеггер нехотя оборачивается:

— Ну конечно, оставь дураков одних, они наломают тебе квантовых дров. Вас, Геката, я попрошу организовать выпускной вечер для геномов. Академия разрешила детерминировать их всех, кроме, разумеется Пино Кобато. В другой раз я бы разрешил вам полакомиться, но вы перестали оправдывать мое доверие. Поэтому, — Хайдеггер на мгновенье задумался, — скормите их своим Хищникам… в рамках программы обучения, разумеется. Пригласите наблюдателей из Академии, запрет отключите, ну и все такое.

Геката с Ясперсом переглянулись, а Хайдеггер, высвободившись на мгновение из оков человеческого тела, сделал с ними то, что давно намеревался. Ясперс, оказавшись в заточении, захныкал как ребенок, а Геката с ненавистью посмотрела в печальные глаза Хайдеггера, поджала губы и многозначительно хмыкнула.

— Я должен буду отлучиться, — продолжал Хайдеггер, облачаясь в серый старомодный плащ, — и поэтому принял меры предосторожности… Кстати, я не намерен терпеть ваши провалы. Облажаетесь в этот раз, — Хайдеггер приспособил на свою голову шляпу с загнутыми кверху полями, — оставлю в этих оболочках, — шаркающей походкой направился к двери, взялся за блестящую ручку, обернулся, широко улыбаясь, — нет, пожалуй я вас съем, — и ушел.