Книга о молитве. Тяжесть правила или разговор с Отцом?

протоиерей Алексей Уминский, 2021

Наследники богатой православной традиции, современные христиане не умеют, да и не стремятся обращаться к Богу с личной молитвой; значимые общественные богослужения, утренние и вечерние правила, составленные великими молитвенниками прошлого, не подразумевают индивидуального подхода. Но в XXI веке, когда отлаженные механизмы перестают работать и традиции рушатся, на первый план выходит осознанный христианский выбор и личное обращение к Богу. Размышления о. Алексея Уминского о молитве – выстраданные, драматичные, безжалостные к духу самоуспокоенности – будоражат и призывают к сыновнему разговору с Богом. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Личный опыт или прелесть?

В принципе, так не должно быть, чтобы личный опыт молитвы сильно расходился с опытом Церкви. Личный опыт у каждого свой, и он никогда не станет калькой опыта, который ты пытаешься получить из чтения книг о молитве, из советов старцев и т. п. Опыт молитвенников, оставивших нам поучения, как и любой зафиксированный опыт молитвы, был личным и не повторял чужой со стопроцентной точностью. Молитва преподобного Симеона Нового Богослова и молитва святителя Игнатия (Брянчанинова) — совершенно различны, но мы должны признать, что и тот, и другой образ и способ находятся в сокровищнице Церкви. Разнообразных молитвенных опытов в Церкви не два и не три, а очень много. Поэтому можно по интонации различить молитвы, которые приписываются Василию Великому и Иоанну Златоусту, Симеону Метафрасту, Иоанну Дамаскину и Амвросию Медиоланскому. Мы видим, что это разные, в том числе эмоционально разные, способы обращения к Богу; общее же у них прежде всего то, что они исходят из опыта личной встречи с Богом.

Конечно, можно, что называется, не рисковать — оставаться в рамках. Такие рамки в XIX веке очень жестким образом определила русская традиция, благодаря святителю Игнатию (Брянчанинову), который суммировал накопленный Церковью опыт, наложив его на свой собственный, и очень просто, понятно, доступно изложил как дидактическую систему. Этот совокупный молитвенный опыт стал восприниматься как правильный, гарантирующий от впадения в то, что святитель Игнатий называет словом «прелесть». Он постоянно напоминает: «Смотри, не смей произносить молитв, якобы тобой сочиненных! А то как бы далеко тебе не уйти от предмета!» Предупреждение основательное, так как человек, действительно, существо падшее, искаженное; эмоциональность у людей разная, некоторые слишком экзальтированны, некоторые психически неуравновешенны. И конечно, гораздо проще усреднить путь, который, как кажется, делает твою духовную жизнь безопасной.

А что значит «духовная жизнь должна быть безопасной» — в каком смысле? Чего должен бояться христианин — самого себя, постоянно озираться, не сделал ли какой ошибки? Не слишком ли я дерзновенен, например? Но боязнь самого себя в молитве — это всегда мысль о самом себе. Если молящийся будет думать о самом себе, он не сможет молиться! Есть страх, значит, в страхе нет свободы, в страхе нет любви, как говорит Иоанн Богослов (1 Ин. 4: 18).

Чтобы научиться определенному молитвенному действию, необходимо, думаю, просто приучать себя к регулярности в молитве, к вниманию, сосредоточенности, усердию, понуждать к ежедневному молитвенному движению. В этом есть определенное упражнение, в том числе внешнее. И само понимание правила как такового здесь уместно.

Конец ознакомительного фрагмента.