Предназначение

Яя Чехова, 2023

У каждого уважающего себя попаданца есть предназначение. Нет, Предназначение! Иначе какой смысл попадать? И у меня оно, конечно, тоже есть. Только как нащупать нужную тропинку, что приведет к нему? И чтобы при этом никто не пострадал, ну, пожалуйста…Первая книга из цикла "Ардана"

Глава 2 Полнолуние

Диана

Я лежала на боку и, похоже, умирала. Голова раскалывалась нещадно, мне было больно, страшно и почему-то сыро. Я с трудом разлепила глаза, чтобы увидеть себя на собственной кровати в собственной комнате общежития. Попыталась сесть и охнула от боли в левом плече. На ночной футболке было кровавое пятно. Здрасьте, бабушка, это еще что за новости. Быстро расколупала ворот — ничего, чистая кожа. Отлежала, что ли?

Сон меня не особо удивил, даже такой красочный и подробный. Я часто видела похожие сны, где я боролась с нежитью, квасила медовуху в трактирах, танцевала на балах, занималась любовью, тренировалась. Помню смутно какие-то рыжие дреды. Они всегда снились к неприятностям. Я об этих снах особо не распространялась, считая их порождением моих ночных бдений по средам и чтения соответствующей литературы. Я даже мечтала набить себе что-нибудь из Толкиена на ребра, но никак не могла определиться, что именно хочу. Да и мама принималась причитать, что я испорчу кожу и непременно чем-нибудь заражусь. На кресло мне ту кожу натягивать, что ли? А так хоть особая примета будет, если вдруг голова отвалится и потеряется где-нибудь. Черный юморок, ага. А насчет заразы, так ее и у зубного можно подхватить, как высморкаться.

Утренний кофе без сахара, зато с молоком меня взбодрил, плечо раскаялось в утренней проделке и перестало болеть, как, собственно, и голова, кровь на плече легко объяснилась носовым кровотечением, которые у меня иногда случаются без видимых причин. Мурлыкая себе под нос, я радостно начала собираться к друзьям.

Сборы заняли совсем немного времени, к назначенному сроку, я уже была на привокзальной площали, где на мне с визгом повисли Фатима, обычно сдержанная блондинка-татарочка, и Верка, тонкая и звонкая, как лесной фонарик. Кира и Надежда, более взрослые и солидные, выпускницы медицинского колледжа (или, как шутили у нас в академии, «девочки с училища»), ласково обнялись со мной следом за ними. Парни уже ушли за билетами. Наша группа была можно сказать уникальной, единственной, где количество девочек совпадало с количеством мальчиков. Мы же медицинский ВУЗ, у нас мало парней и много девчонок. Между собой мы все дружили, и прочие группы, разделенные на компании по интересам, нам завидовали. Весело гомоня, мы воссоединились с мужской половиной, загрузились и поехали на поиски приключений.

Я обожаю поезда. Обожаю в них ехать, обожаю смотреть в окно, обожаю вдыхать запах креозота. Я даже немножко выпала из реальности и разговора, подвисла, вбирая в себя глазами красоту осеннего леса за окном электрички. В чувство меня привели щекотка и вопль Верки: «Выходим!!».

Дача оказалась где-то в пикулях, нас туда отвез в два захода Веркин печальный папа. Судя по его лицу и прощальному «Вы тут поосторожнее», с дачей он уже мысленно попрощался. Вот совершенно, кстати, зря, мы очень приличные ребята, между прочим. Дачный домик был узкий, зато двухэтажный. На первом этаже едва помещалась крошечная прихожая и нечто вроде кухни, на втором одна единственная комната с парой кроватей, диваном и низким столиком. Очень даже уютненько, только электричества почему-то нет. Верка сказала, что с окончанием дачного сезона провода питания снимают.

Мы с девочками скоренько настругали салатики, колбасу, хлеб, принесли свечи и накрыли очень даже шикарный для студентов стол. Дальше пошли душевные разговоры, песни под гитару и без гитары, предлагали даже играть в бутылочку, но, видимо, были слишком трезвые, не пошла игра. Ночь давно опустилась на лес и дачный поселок. В небе прямо перед единственным окном, которое я оккупировала единолично, висела большая серебристая луна. И манила меня, звала, обещала нечто волшебное. И честное слово, если бы в этот момент подошел ко мне кто-то теплый и нужный, обнял за талию и прижал к себе, я ни за что бы никуда не пошла. А здесь этот волнующий запах леса, который готовится к долгому зимнему сну, звезды и луна совершенно заморочили мою бедную голову.

Кстати, забавная закономерность: когда я совершала очередной необдуманный, безумный или даже опасный поступок, на небе стояла полная луна. Вроде бы я не мифический оборотень, чтобы зависеть от нее, однако, самые большие глупости я совершаю именно в полнолуние. При наличии благоприятных условий, конечно. Мое первое посещение компьютерного клуба состоялось ровно в полнолуние перед решающим зачетным занятием по нормальной анатомии, что было полным безумием. Самое забавное, что зачет я получила, непонятно как вытянув из собственной мутной, как утренний туман, головы нужные слова.

Даже не взглянув на веселящихся одногруппников, я тихонько, как змея, спустилась по лестнице и выскользнула в ночь.

Воздух был до того сочный и вкусный, что хотелось отрезать себе кусок и унести с собой Напоенный ароматами трав и поздних осенних цветов, с легким, чего греха таить, душком гниющих овощей, который был едва уловим за сногсшибательным запахом опавших яблок. Я гуляла по узкой дорожке, окольцовывавшей поселок, водя носом, наслаждаясь мнимой свободой, как будто завтра нам не надо будет бежать сломя голову через лес на станцию, потом на учебу, потом на работу — и так до бесконечности, как хомяк в колесе.

От колонки, находившейся в переулке, меня окликнули. Я вгляделась в сумрак и увидела Славика, своего одногруппника.

— За водой пошел? — весело, но негромко спросила я, подходя ближе. Славик мне давно и очень нравился, такой веселый, такой высокий, очень умный.

— Ага, чаек вот хочу скипятить, — улыбнулся он мне, продолжая давить на рычаг колонки.

Я хмыкнула:

— А как ты его собрался кипятить, если электричества нет?

— У Мишгана есть газовая горелка, не сцы, подруга, будет нам чаек, — в тон мне ответил Славик, опуская канистру на землю и улыбаясь так, что у меня ладони вспотели, а в горле пересохло.

Такая волшебная ночь обязательно должна исполнять желания. Я, глядя прямо в глаза Славику, серые в густых прямых ресницах, сделала осторожный шаг навстречу. Славик не отвел взгляда, лишь склонил голову. Ну а как ее не склонить, если он дылда, а я коротышка полутораметровая? В школе так и называли «полторашка».

Дыхание перехватило, я нервно облизнулась и коснулась ладошками груди парня. Его руки моментально прижали меня так крепко, что выбили оставшийся воздух из легких. Я впилась в его сухие губы в страстном поцелуе, на мгновение чуть не потеряв сознание от нахлынувших эмоций. Я так долго этого ждала, целых четыре года ждала нашего первого поцелуя! Не заметила, как мы оказались сидящими на земле, я лихо оседлала колени Славика, охватив руками его голову, зарываясь пальцами в коротко стриженые волосы. Он торопливо исследовал мое тело, оглаживал грудь, талию, ягодицы, словно не мог поверить в реальность доставшегося ему сокровища. Что ж ты так суетишься, милый? Мы же никуда не торопимся! В какой-то момент я поняла, что очень хочу продолжения, и тот, кто нравится мне, хочет этого так же, как и я.

Путаясь в застежке, я на ощупь попыталась расстегнуть ремень Славика, когда как его ладони уже сжимали мои ягодицы под джинсами.

— Кхе-кхе, — раздалось над нашими головами.

Романтический запал моментально пропал. Вскочив с колен и развернувшись, я увидела удаляющуюся от нас Фатиму, которую узнала благодаря заметной желтой олимпийке. Не глядя на Славика, я рванула в другую сторону.

Ну да, я знала, черт возьми, знала, что он тоже ей нравится! Но и мне он нравится не меньше! И если я на некоторое время ослабила свое внимание, отдавшись во власть переживаний с молодым ординатором, это вот ни разу не значит, что Славик теперь пожизненно закреплен за ней. Мы все дружим с первого курса, у нас у всех были легкие влюбленности вне группы, но нашим фаворитом с Фатимой продолжал быть Славик. Хотя из-за ее флегматичного спокойного характера я далеко не сразу поняла, что Славик ей небезразличен. И что теперь? Я — тварь-разлучница? Или, наоборот, жертва вероломного изменщика? Ребанный йот, что ж так сложно-то стало?

Покружив по поселку и даже немножко заблудившись, я все-таки вернулась на Веркину дачу. На ощупь поднялась на второй этаж. Легли друзья вповалку, как попало, но парни благородно уступили девочкам возвышенные поверхности, устроившись на полу в спальных мешках. Я тихонько подкатилась под бочок Надюхи и попыталась уснуть. Спать не особо получилось, было весьма прохладно, где тут хранятся одеяла, мы примерно знали, но в темноте их не нашли, а Веруня уже спала крепким алкогольным сном в уголочке дивана прямо в мишаниной курточке, и ей было, видимо, тепло.

Наступлению утра я была очень даже рада, бодрой злой козой вскочив с дивана. С такой ночевки устаешь даже больше, чем с ночной смены. В недолгом сне я металась в бреду, отмахивалась руками от упырей, била кого-то ногами, пока не получила мощный тычок в ребра от Надюхи. Значит, пинала я именно ее. Затихнув, пыталась снова уснуть, но мне уже не давали это сделать воспоминания о поцелуе, горячих руках на моей груди и попе, сверкающих в свете луны глазах Фатимы. Нда, похоже, всерьез обиделась на меня гордая дочь татарских ханов. Дружбу я ее очень ценила, хоть и тяжело такому экстраверту, как я приспособиться к спокойной и даже немного скрытной натуре подруги. Но душа у нее честная, чистая, человек она добрый, хоть иногда и суровый. А Славик… ну, что Славик. Пусть забирает, если так нужен, обойдусь и без него.

Тут мой благородный порыв кончился, на глаза навернулись слезы. Что бы я там себе не говорила, а Славика я хотела сама. Прямо хоть рычи, ну что это за выбор — подруга или парень? А вдруг он моя судьба? А вдруг он именно тот, кого я всегда ждала? Ага, книгам Марии Семеновой привет… В моем возрасте уже можно догадаться, что нет никаких «одних-единственных». Вариантов много, они разнообразны. И более того, со временем в партнере начинаешь ценить совершенно иные качества. И даже удивишься, встретив бывшего парня, как вообще ты могла с ним встречаться и рыдать при расставании.

Группа стонала и медленно приходила в себя, сонными мухами слонялась по комнате в поисках лестницы и своих вещей. Я, злобно сопя, собирала пивные бутылки и всевозможные улики праздника. По мере оживания, друзья начинали мне помогать. Мы всегда убираем за собой, в каком бы состоянии ни покидали место отдыха. Сама я пиво не любила, но поддержать компанию могла и в трезвом виде, ухаживая потом за особо страдающими. В моей котомке всегда были самые простые средства от поноса, рвоты, боли в животе и в голове. Щедро раздав свой запас аспирина и активированного угля, я начала всех торопить, натыкаясь на упорное молчание со стороны Фатимы.

Наконец, вещи мы собрали, холодной водицы испили, Верка задала нам азимут — и мы пошли. Все оделись адекватно, идти было легко. Нелегко было видеть, как задирает носик и отворачивается от меня подруга. А Славик наоборот юморит и делает вид, что ничего особенного не произошло, заставляя уже меня злиться. Да в смысле, блин, все нормально? Ни хрена не нормально! На душе было препогано, я уже не любовалась лесом, а угрюмо смотрела под ноги. Группа рассеялась, двигаясь в указанном направлении, ко мне тихо присоединилась Кира, некоторое время мы шли молча.

— Диан, что случилось? Почему Фатима от тебя шарахается? Поссорились? — обеспокоенно спросила она, заглядывая мне в лицо.

От такого простого вопроса и искреннего беспокойства я чуть не разревелась. Пару раз рубанула подобранной с земли палкой по высокой крапиве, к зарослям которой мы как раз подошли:

— Кабачки трофейные не поделили, ага… — попыталась пошутить я. — Да блин! Целовались мы со Славиком… — выпалила правду, глотая комок в горле.

Кира понимающе улыбнулась:

— А-а-а, тогда понятно. Ну, не переживай так, она с ним тоже целовалась, — выдала она, наблюдая за желтой олимпийкой, маячившей впереди вместе со славиковой клетчатой курткой. — И спали они, кажется, обнимку. Наш Славик везде успел наследить, настоящий альфач! — саркастически закончила она притворно восторженным голосом.

Мне хватило мозгов понять, что издевается она вовсе не надо мной. Я замерла на месте и забыла, что собиралась заплакать. Как я это утром-то не заметила кто где спал?! Валера, твой выход.

— Да чтоб у них прямая кишка наизнанку вывернулась! Целовалась? Спали?! Надеюсь, они обменялись неизлечимым герпесом, как минимум, и теперь у обоих хлеборезки вспухнут, как попкорн! Ребаный йот! — обида на Славика, обида на Фатиму и на собственную наивность и глупость поднялись в моей душе серым туманом, придав мне реактивное ускорение. Вот что это такое было, а? И еще меня делают виноватой, псины сутулые! Тьфу! Лучше тогда одной, чем с ними.

На железную дорогу я выскочила первая. Верка уверенно повела нас вправо прямо по шпалам.

Когда идешь вдоль железной дороги, заблудиться невозможно, думала я. Злость схлынула так же быстро, как вспыхнула, но мне стало тошно и душно находиться так близко от бывшей подруги и Славика — души компании, я спустилась вниз и пошла вдоль насыпи. Мои глаза автоматически стали шарить по иглам и листьям, выискивая грибные шляпки. И, что характерно, нашли! Первый славный рыжик отправился в магазинный пакет, который очень удачно нашелся в кармане куртки. Кажется, вчера мы в нем пиво несли, а после разгрузки я автоматически сунула его в карман.

Рыжики не растут по одному, и я, как ищейка, стала кружить, постепенно расширяя радиус, за что была вознаграждена целой семейкой крепеньких полосатых малышей. Ага, возрадовалась я, теперь будет мне жареха с картохой! Я очень люблю искать грибы, охотничий азарт захватил меня, я махнула рукой притормозившей Кире, мол, сейчас догоню и немного углубилась в лес в сторону от дороги. По ней, кстати, как раз сейчас медленно проезжал черный рабочий локомотив. Да куда я денусь, если дорога всегда по левую руку, а встали мы рано, до электрички еще, должно быть, не меньше часа!

Лес снова принял меня в свои объятия, как родную. Свежий сосновый воздух наполнил легкие, и все мои переживания и обиды незаметно улетучились. Ну его, этого Славика, пусть вначале разберется, что ему надо. А с Фатимкой мы помиримся, не звери какие, люди, договоримся, поди. Грибов было много, нет, не так: МНООООГО! Рыжики, грузди, волнушки, белые, обабки! Маслята я не собирала, не люблю их чистить, но их тоже было просто море!

Наткнувшись на пень с крепкими толстоногими опятами, я поняла, что дальше придется идти без куртки. Потому что рюкзак был забит грибами, в руках был тяжеленный пакет, а бросить их гнить на своем пне в одиночестве я совершенно точно не могла. Сняла куртку, завязала узлом рукава, стянула шнурком горловину и принялась собирать. Нежно и осторожно выкручивала ножки, стараясь как можно меньше вредить грибнице. Обобрав этот пень, а еще следующий, и потом еще один метрах в десяти левее, и ещё…

Я обессилено привалилась к последнему. Все, устала, насобиралась. Надо бы, пожалуй, вернуться к ребятам. Где у нас тут насыпь?

В районе пупка екнуло. Насыпи не было видно. И локомотивов не слышно. Вокруг шумел густой лес, сосны, осины, дубы, редкие ели. На опушке задорно желтели молодые березки. Эх, в молодых березках наверное полно обабков — подумала я. Эй, одернула сама себя, остановись, мать, ты и так уже, как кобыла навьюченная, тянешь три мешка, куда еще-то? И где железная дорога? И где группа, почему они меня не ищут?

Я вскочила, приложила рупором руки и заорала, что было сил «АУ!!», как учили в детстве. У детишек из букваря этот прием спасения работал безотказно, насколько я помнила. У меня он не работал от слова совсем.

— ЭЙ!! Эгегей!!! АУУ!!! — надрывалась я, крутясь во все стороны. Как я сюда пришла? Надо было развернуться и чесать назад, а не вертеться и орать, паникерша хренова. Задним умом сильна, как говорила бабуленька, ага. Так, стоп. Где у нас солнце? Ага, сейчас утро, восток в той же стороне, город тоже примерно там, правда, идти до него около 50 километров… Ну ничего, я же сильная, я справлюсь, прямо как та ворона из анекдота, которая очень могучая, но тупая птица. И я пошла, а что еще было делать. Ну, подумаешь, пропущу сегодня лекции, невелика беда! К практике по полевой хирургии должна успеть. Я выудила из заднего кармана телефон, еще раз убедилась, что связи нет, но на всякий случай включила геолокацию, вдруг-таки набреду на сеть.

Примерно час я шла весьма бодро, ориентируясь на солнце. Потом опять же задним умом, ага, тем, что спрятан в жопе, которая устала ногами шевелить, сообразила, что солнце отклоняется на юг, значит, я отклонилась вместе с ним и, вероятно, гордо вышагиваю в сторону родины бажовских сказок. Надо брать левее. И я взяла. Еще час я шагала медленно, проклиная собственную жадность, но так и не бросив найденные грибы. Люди, где вы? Это же Свердловская область, тут, куда ни плюнь, или секретная военная часть, или коллективные сады с поэтическими названиями «Колокольчик» или «Красная заря».

Еще через час я села и поняла, что выживет кто-то один: или я, или грибы. Жадность обуяла меня, мне хотелось показать всем, какая я хорошая грибница! То есть грибник. Кому показать — а неважно, я ведь горжусь, значит, непременно кто-нибудь оценит. На каждый талант найдется ценитель.

На четвертом часу почти непрерывной ходьбы я была бы рада даже волку, который тихо меня сожрет с гарниром из моих грибов. Надо отдохнуть. За один день пропуска мне ничего не будет, я же не в джунглях потерялась, скоро меня найдут. Правда, надо будет отработать, само собой, профессор Отдухов стребует с меня свою кровавую жертву. Кровавую по большей части из-за мозолей, которые я заработаю, таскаясь на отработки.

Я села у дерева, прислонившись к нему спиной и устало вытянув ноги. И внезапно почувствовала себя очень счастливой. Голода я не чувствовала, где-то недалеко слышится веселое журчание, стало быть, от жажды не умру. Просто сяду прямо тут и буду ждать спасения. Построю хижину из палок и гов… то есть дерна. Я совершенно здорова, хоть и зверски устала, у меня есть грибы, так что смерть от голода мне не грозит, разве что от поноса, если не сумею их нормально приготовить… Зато меня ищут, наверняка ищут друзья и любимые родители. Кроме того здесь просто изумительно красиво! Хотелось никуда не торопиться и поспать…

Лениво наблюдала, как ветер шевелит листву деревьев, причудливо сплетая солнечные блики на земле и траве. Солнечные пятна будто бы проходили друг сквозь друга. Надо же, сонно думала я, как поганки забавно растут кругами. И прямо вокруг меня тоже. И камни торчат интересные такие, тоже кругами, как по спирали… кто это, интересно, построил… тут же ни садов, ни военных…

Убаюканная собственными мыслями, шумом ветра, скрипом стволов я уснула.

— Эй, девонька!

— Ммм, — замычала, отгоняя наваждение. Спать так мягко, так сладко. Ни за что не хочу просыпаться. Пусть идут все лесом, скоро пара, я должна выспаться, а то, как в прошлый раз, опять упаду лицом на обогреватель, уснув на занятии прямо перед преподавателем.

Плечо накрыли громадной ладонью — серьезно, ладонью? Они вообще бывают такого размера? Легонько покачали.

— Вставай, говорю, не дело девице вечером в лесу спать. Эдак и до беды не далеко, так-то, — настойчиво бухтел ворчливый мужской голос, настойчиво теребя плечо.

Кто это у нас такой заботливый, что прям сейчас в глаз получит? Внезапно мне стало вовсе даже не мягко, тело сообщило, что долго лежало на чем-то весьма жестком и теперь будет болеть, под головой что-то полужидкое и неприятно чавкающее. Я подхватилась и заполошно стала оглядываться. Да где это я? Ах да, я же заблудилась! Стало быть, меня нашли? Я обрадовалась спасителю, как родному, и кинулась его обнимать.

— Спасибо, спасибо вам большое, я так устала идти, видите, грибов набрала, а железную дорогу потеряла, а потом за солнцем пошла и вконец заблудилась, а телефон не ловит, ой, а что, уже вечер?! — только сейчас я заметила, что солнце имеет красноватый цвет и вот-вот исчезнет за холмом, возвышавшимся вдали, я стояла по шейку в легкой дымке, мятый пакет (так вот на чем я спала!) лежал у моих ног, рюкзак куда-то бесследно пропал. Я, естественно, расстроилась, там же мои документы и вообще, да и куртку жалко, но быстренько убедила себя, что мы сейчас с фонариком все обыщем и найдем мои вещи.

Мужчина, разбудивший меня, удивленно хлопал глазами. Я присмотрелась: крепкий, бородатый, выше среднего роста, упакован в толстую шерстяную рубаху, перетянутую ремнем с ножнами и коротким мечом, кожаную жилетку, коричневые штаны и черные сапоги. Этот комплект сразу напомнил мне о ролевых играх и исторических реконструкциях, в которых я с восторгом участвовала, когда только поступила в институт. Правда, денег на дорогие платья, чтобы заполучить персонаж какой-нибудь принцессы, у меня не было, но соорудить из подручных материалов простой костюм и отыграть какую-нибудь трактирщицу или, прости Господи, ночную бабочку, могла запросто. О последних и говорить нечего: юбка попышнее, декольте поглубже, знай себе сгущенку лопай и строй глазки, ляпая скабрезности.

А ладони у мужика и правда, как крышка кастрюли: широкие, грубые. Я подняла глаза его на лицо — ничего себе он волосатый! Симпатичный, но прям сильно усат и волосат. Глаза голубые, смотрят строго, сурово.

— Меня Диана зовут! — широко улыбнулась и протянула руку в жесте приветствия.

Он осторожно своей гигантской ручищей сжал мою ладошку, словно опасался ее сломать. А что, такой запросто может.

— Линар, — представился сам. Странное имя какое, ролевой ник, наверное. Но он же видит, что я не из их тусовки, почему продолжает отыгрывать? — Ты зачем у Кругов спать легла? Не учили взрослые, что негоже так делать? Так и душу недолго потерять, так-то. Пошли со мной, нечего тут стоять.

А чего так грубо-то? Я дура, конечно, в семи соснах потерялась, жилье-то рядом, у мужика даже сумки с едой нет, да и грибами я угощу его, чего он злится?

— Я заблудилась и устала. Чего вы ругаетесь, помогите мне лучше грибы дотащить, — я схватилась за пакет, в котором что-то хлюпнуло, а мужик головой покачал:

— Нее, с ТОЙ стороны круга ничего живое целым не проходит, так-то, ты загляни-ка в торбу, — посоветовал он уже мягче.

Я сдуру и заглянула. Невыносимый гнилостный запах ударил в нос, словно я понюхала дохлого ежа. Я перевернула пакет, на землю выпала бурая вонючая масса, жижей плеснув на кроссовки. С трудом удержав рвотный позыв, наклонилась ближе. Грибы я собирала отборные, мамой клянусь, но они будто год пролежали в сырости и грязи, превратившись в неопознаваемое нечто. Я не ела целый день, но жижа воняла так, что я этому даже обрадовалась. Мужику надоела, видимо, моя тупизна, он наклонился и моментально закидал гнилое безобразие сухими листьями, приглушив сногсшибательный обонятельный эффект. В какой-то момент мне показалось, что с большим удовольствием он сделал бы это ногами, как собака.

— А как же я? Я же живая? — зависла я, внезапно осознав слова мужика.

— Ну, то Покровители так решили, люди иногда сюда попадают. Затем мы и прочесываем лес вблизи Кругов. Ты, поди, счастливая была, вот только грибами за проход и заплатила, — он взял меня за вялую руку и потащил в по едва заметной тропе.

Я внезапно почувствовала себя ужасно уставшей, ни сопротивляться, ни разговаривать не хотелось. Голова была пустая, тяжелая и все больше наливалась свинцом. Во-первых, заторможено думала я, игра затянулась. Во-вторых, я и правда чувствовала себя счастливой, когда засыпала. В-третьих, куда меня тащит этот мужик?! Эй!! Я уперлась пятками в землю и вырвала руку.

— Эй, уважаемый товарищ Линар, вы куда это меня тащите, хоть на маньяка не похожи? Я так не играю! — я уперла руки в боки, хотя выглядело это, наверное, потешно.

— Ну дак к нашим, на стоянку, — немного опешил мужик. — Покормим, обогреем, так-то, у тебя руки как лед, — он поводил по воздуху руками, видимо, показывая, как греть меня будет.

Но мне про еду больше понравилось, желудок уже оправился от шока и жалобно заурчал. Я сама схватила Линара за руку и потащила его дальше по тропе со словами:

— А вот так я играю! Пошли кушать!

Линар

Я, как всегда, взял на себя квадрат с Кругами. Гиблое место, нехорошее. Вроде и лес здоровый, пауков нет, болот нет, ягоды да грибы растут — а неспокойно, все же. Тонкие места они завсегда тревожат душу. Зверь нервничал, ворочался, ворчал. Но обращаться я не спешил. Против упырей и туманников полоса керенийской стали куда как лучше когтей, так-то.

На лес к вечеру стала опускаться дымка. Она лезла в нос, щекотала, заставляя жмуриться, как перед чихом. Пожалуй, надо заканчивать со службой, не молод уже, так-то. Вернуться к Лаире, нянчить внуков, маленьких волчаток. Да, так и сделаю, приду к воеводе, подам в отставку, так-то. Отпустит, я не сомневаюсь даже, столько лет вместе в патрули ходим.

Зверь насторожился и тревожно рыкнул, призывая сосредоточиться. Я осторожно принюхался. Пахло листвой, гниющей хвоей, грибами и… духами? Тонкий, свежий запах щекотал ноздри, звал и тревожил. Он вел меня прямо к каменным спиралям, которыми давным-давно маги с нашей стороны отметили тонкое место между мирами. С ТОЙ стороны к нам просачивались эмоции, мысли, намерения, которые под действием магии нашего мира могли превращаться в настоящих чудовищ. Например, упыри — это страх. А инкубы с суккубами — похоть и вожделение. Туманники — обида. И душ неприкаянных в таких местах много летает, как наших, так и с ТОЙ стороны.

Следуя за запахом, я осторожно пробирался в центр спирали. Разведя руками кусты, я увидел ребенка, мирно спящего на какой-то блестящей сумке. Кто такого мальчонку в лес отправил? Опять история со злой мачехой? Только вот одет он не по-нашему. И пахнет иначе. Да неужто он… с ТОЙ стороны?

Я подскочил, внимательно осмотрел пацана. Вроде целый, только вот… не мальчик это вовсе. Не бывает у мальчиков грудей. И фигура вполне себе женская: с широкими бедрами, тонкой талией. Ладная такая девчушка, прическа только дурацкая, так-то. У девицы коса должна быть, а тут срам один, хохолок на макушке, остальное и вовсе так коротко, что смотреть тошно. От мешка воняет неимоверно, удивительно, как через этот смрад зверь ее учуял. Оно и понятно, не проходит живое с той стороны. Обычно не проходит, так-то. Надо ее скорее будить, а то какая-нибудь неприкаянная душа прицепится, и станет девчонка живым мертвецом. Добрые-то души они на перерождение уходят, а всякие бандиты, самоубийцы несчастные, так тут и болтаются, жертву ищут. И приходят иногда в деревни грибники, которые родных не узнают, а потом вонять и разлагаться на ходу начинают. Душа тело занимает, а оно не принимает ее, умирая медленно и страшно, так-то.

Я потряс девчонку, она мычит, отбивается. Ничего, у меня своих таких дома пять штук, с юными девицами умею обращаться. О, вскочила, благодарит. Думает, верно, что свои ее нашли. Какая же она маленькая, как воробушек встрепанный, так и хочется в горсть взять и пригладить перышки, успокоить. Немного отчитал ее, чтобы не вздумала больше спать у Кругов, надо же додуматься! Обиделась, торбу свою мне тычет, грибы, говорит, там. Те грибы тебе долго жить завещали, так-то, пичуга.

Вонь на полянке стояла невыносимая, аж голова разболелась. И дымка сгущаться начала. Как бы в такой дымке на туманника или упыря не нарваться. Что-то же девчонка тут делала, поди, обида или страх ее в лес загнали. Вещей у неё при себе почти и не было, а что испачкалось, в лагере отстирает. У нас в отряде и девицы служат, племянницы мои, помогут, если что, так-то.

А девчонку, похоже, откат от перехода нагнал. Перешла-то она во сне, сама не заметила, а только Круг он все одно свое возьмет. Не здоровье, так хоть силы колдовские, или жизненные. Надо ее быстрее на стоянку тащить, иначе точно на тропу без сил свалится. Остановилась, вырвалась, выговаривает мне. Ой, не могу, какая она смешная и маленькая, еще выступает чего-то, с характером. Был бы у меня сын — не рассуждая, сосватал бы, справная девка, так-то! Покормить пообещал, так она вперед меня побежала, откуда только силы взялись.

А туманник за спиной где-то, загривком его чую, так-то, но надо сначала пичугу увести. Она теперь все равно пару дней в беспамятстве проваляется, вернусь за ним еще.