Впечатления. Сборник стихов

Ярослава Казакова

Данная книга стихов содержит несколько разделов, каждый из которых – ячейка для хранения определённого рода впечатлений. Хочу сегодня поделиться с читателем последними. Наши с Вами мнения могут не совпадать по нескольким вопросам или по всем сразу, и это замечательно! Иначе какой был бы смысл делиться впечатлениями о жизни, если они у всех одинаковые? Приятного Вам чтения и замечательных новых впечатлений!

Истории

Пират

Ни ветерка и Солнце светит,

Совсем он этому не рад,

Седой, на мостике стоящий,

Пират.

Рассечено в сраженьях тело,

Нет кисти, выбит правый глаз:

Не выгорело как-то дело

В тот раз.

Двадцатый год пират морями

И океанами кружит,

Но нет богатства, ревматизм лишь

Нажит.

Пропитан солью, дымом, ромом,

Стал получеловеком ты;

И не было, чтоб стать пиратом,

Мечты.

А дома дети и супруга

Давно уже его не ждут,

И он не там, не с ними дома,

Он тут.

Расскажет внукам сын, что дед, мол,

Был славным моряком — да-да;

Он по морям водил большие

Суда.

Однажды бриг его торговый

Словил пиратский абордаж.

Геройски дед погиб в сраженьи

Тогда ж.

И загорятся у мальчишек

Глаза.

Они во флот хотят, и что им

Гроза,

Когда Паллады реет призрак

Кругом;

Он озарит свеченьем ярким

Весь дом.

Они пойдут служить в военный

Во флот,

И ни один пират от них

Не уйдёт.

И дед погибший их, да, будет

Отмщён.

Жаль, не увидит только внуков

Лишь он.

А дед живёхонек, но сам он

Пират.

Тоскою смертной ум пиратский

Объят.

В году чудовищно далёком

Старпом

С торговца предал капитана

И дом.

Теперь стоит в глазу у бури

Потрёпанный пиратский бриг,

Ведь неспроста внезапно ветер

Вдруг стих.

Да, это, кажется, последний

Твой день, ты скоро будешь там.

Вначале только заплати

По счетам

За то, что предал ты Корону,

Хозяина, друзей и дом,

Рыбацким не хотел жить мирным

Трудом,

Как жили деды, братья, дяди,

Кузены, сыновья, отец…

Ужасным будет жизни гнусной

Конец.

За жизнь десятки утопил ты

Людей.

Давай, стакан последний рома

Налей.

А, вот, и буря, и девятый,

Вот, вал.

Он бриг пиратский, как лучину,

Сломал.

И смыло за борт старикана

Волной.

Не спас корабль, унёс команду

С собой.

Так, сгинул где-то неизвестный

Пират,

И только чайки над волною

Кружат.

Баллада о семейном счастье

1.Красавица-умница Мэри

Немного наивна, скромна,

В любовь и добро она верит,

Но, так одинока она!

Хозяюшка любит, чтоб к чаю

Пирожные, сэндвич, друзья,

Но это так редко бывает —

Ей многое в жизни нельзя.

Она занята бесконечно,

Всё время куда-то спешит,

Одета всегда безупречно

И счастлива даже на вид.

Не сделать дела невозможно:

Причёска, подсчёты, обед…

На каждый вопрос, даже сложный,

Всегда есть у Мэри ответ.

В коттедже за сонною речкой

Всегда чистота и уют,

Сверчок распевает за печкой,

Её с нетерпеньем там ждут.

У Мэри в последнее время

Творится на сердце бедлам.

Ей так тяжело это бремя!

Но, нет, не откроется вам.

У Мэри есть друг, что известно

В селении, кажется, всем.

Уж, так повелось на деревне:

Все знают, кто дружит и с кем.

Надёжный, упорный и верный,

Поможет ей Билли во всём,

Но только так редко их с Мэри

Мы можем увидеть вдвоём!

Друг с другом постольку-поскольку.

Им хочется большего, но…

Они лишь приятели только,

Ведь, замужем Мэри давно!

2.В коттедже за речкою сонной

Ждут дети, козёл и петух,

Ждут куры, служанка и бона,

Ждёт злобный и жадный супруг.

И каждому надобны вечно

Печенье, трава иль зерно.

Идёт разговор бесконечный,

О том, что все знают давно.

Они получают от Мэри

Вниманье, тепло и шлепки;

Любимицы-дочки — варенье,

А вредный козёл — тумаки.

Самой же немного ей нужно —

Воскресную шляпку с цветком,

Галоши, чтоб шлёпать по лужам

Да новые туфли с зонтом.

Так, жизнь пролетает в заботах,

И мало в ней праздничных дней!

А молодость тихо уходит,

Но без толку гнаться за ней.

Одна-одинёшенька Мэри,

Хоть столько народу вокруг.

Расскажешь кому — не поверят.

Её понимает лишь друг,

А всем её милым домашним

Нет дела совсем до неё,

Им надобны спицы и каша,

И каждому что-то своё.

И если ты, милый читатель,

Большой философии друг,

Свободы и правды искатель,

Взгляни хорошенько вокруг:

Не тот непременно несчастен,

Кто в доме пустом одинок,

А тот, кто своим безразличен,

Ведь, гнёт равнодушья жесток.

3.А в кузнице рядом с рекою

Работает Билли-кузнец.

Лицо его жутко рябое,

Во всём остальном — удалец.

Проклятая оспа однажды

Испортила парня навек.

В то страшное время был рядом

Один с кузнецом человек.

Родня далеко проживала,

Невеста боялась всего,

Лишь Мэри, отважная дама,

Одна навещала его.

В аптеке у мужа лекарства

Для Билли тогда не нашли,

И Мэри его раздобыла

В какой-то ужасной дали.

Аптекарша Мэри решила

Входить без боязни в дома,

И оспы чудовищной сила

Её не сводила с ума.

Она приносила лекарства,

Готовила мази и снедь.

Кому-то помочь удавалось,

Кому-то пришлось умереть.

Назвал её муж бесшабашной,

Ругает по сей её день —

Ему самому было страшно,

Ему самому было лень.

А Билли поправился, только

Случилась другая беда —

Ведь, дочка портного, Клотильда

Расторгла помолвку тогда.

Один он остался на свете,

Но зла не держал на неё.

Он видел своё отраженье

И принял несчастье своё.

А, впрочем, в Клотильду-простушку

И раньше он не был влюблён.

Милашка, смешная девчушка…

Но Билли другой ослеплён.

Боялся кузнец признаваться

В том даже себе самому.

Надёжно храня свою тайну,

Он не говорил никому,

Как вечером шёл он, усталый,

Шепча имя Мэри во тьме,

И думал о ней беспрестанно,

Мечтая увидеть во сне.

Когда же в бреду он метался,

То, имя её бормоча,

Он выболтал всё (Что не странно!),

О чём терпеливо молчал.

От этих горячих признаний

Застыла на месте она.

Полна голова её знаний,

Но нет, не была влюблена.

Расчётливый Джонни-аптекарь

Не баловал лаской её,

Как справочник библиотекарь —

Нужна — он её достаёт,

А, коль отдохнуть он намерен,

Не вспомнит о ней… Ну, и пусть!

Вот, только в тот вечер на Мэри

Нашла небывалая грусть.

Она непривычные мысли

Гнала, словно злобных чертей,

Заботилась нежно о Билли,

И стал очень дорог он ей.

Когда же впервые в сознанье

Пришёл он, признался опять,

Что нет ему в том оправданья,

Но только о ней мог мечтать.

Однако ему не по нраву

Разрушить красавице жизнь.

Хоть выболтал страшную тайну,

О дружбе посмел лишь просить.

С тех пор они стали друзьями,

И если бывают вдвоём,

Ласкают друг друга… глазами!

Болтают о том и о сём.

Она понимает, насколько

Теперь ему жить тяжело,

А он затаился, поскольку

Им вместе быть не суждено.

И борются оба со страстью,

И тонут в любимых глазах,

А ночью уносятся к счастью

В несбыточных снах и мечтах.

Как воздух те встречи и Мэри,

И Билли — обоим нужны,

Ведь, только друг другу доверят

Надежды, печали и сны,

Несбывшихся чаяний лужи,

Обиды и слёзы, и страх…

И тонет наш Билли всё глубже

В её темно-синих глазах,

Об этом ничуть не жалея.

Мечтает о ней день и ночь.

Когда он с ней вместе, слабеют

Все беды, и горести — прочь.

И выйдет он вечером в поле,

Когда непроглядно темно,

И взором пронзительным ловит

Далёкой любимой окно.

4.Тем летом у нас в Корнуолле

Сирень зацвела, как всегда,

И мастер несчастный наш Билли

Совсем помешался тогда.

Метался, не зная покоя,

Ночами не в силах был спать,

Страдая совсем не от зноя.

Он понял однажды, что страсть

Его окончательно съела.

Противиться не было сил,

И ночью, свободной от дела,

Он к дому её приходил.

Смотрел он на тёмные окна,

И чудилось что-то ему.

О грёзах, мечтах потаённых

Поведать не мог никому.

А Мэри всё так же трудилась

И с виду была весела,

Но только порой через силу

Давались слова и дела.

Однажды в июле аптекарь

Уехал к далёкой родне.

Взял деток с собою и бону,

Ворча о билетов цене.

А Мэри осталась, чтоб было,

Кому за хозяйством глядеть,

За домом следить и за кассой

В аптеке подсчитывать медь.

Ночами хозяйка скучала

Одна у окошка на сад,

Не зная, не видя нимало:

За ней неусыпно следят.

Увлёкшись однажды мечтами,

Уставилась молча в окно…

Вдруг видит, в тени за кустами

Маячит, мелькает пятно!

Но Мэри была не из робких,

И крикнула громко: «Кто здесь?

Кикимора с зарослей топких?

А, ну, выходи! Кто ты есть?»

Тут Билли явился из тени

И, голову молча склоня,

Он стал перед ней на колени,

Шепча: «Королева моя!»

И воздуха стало ей мало…

Нет сил, чтобы спрятаться в дом…

Стояла она и молчала,

И Билли дышалось с трудом.

Она поняла, что хотела

Увидеть сама кузнеца,

И вдруг обняла его смело

И вытерла слёзы с лица.

Затем погасила все свечи,

И тут подхватил её вихрь…

И что было дальше, не в силах

О том рассказать этот стих.

Той ночью июльской взлетала,

Впервые она в небеса!..

Потом до утра целовала

Зелёные Билли глаза.

Расстались они лишь под утро.

Селенье окутал туман,

И Билли, от Мэри вернувшись,

Свой старый достал чемодан.

Спокойно сложил все пожитки

И молча исчез навсегда.

Не мог после ночи той Билли

Смотреть своей Мэри в глаза.

И кем надо быть, чтоб любимой

Разрушить спокойную жизнь?

И шёл он, тоскою гонимый,

И город его приютил.

Сначала простым был рабочим,

А после механиком стал.

На вдовушке бедной женился,

Родился ребёночек мал.

И всё у него так, как надо,

Но только он, как никогда,

Теперь одинок. Вот, награда!

А мимо проходят года…

Но сколько бы их ни минуло,

Забыть он не сможет тот сад,

Любимой высокие скулы

И локонов дерзких каскад.

А Мэри, тихонечко тая,

Слоняется в доме большом,

И, часто ту ночь вспоминая,

Она не жалеет о том,

Что страсть обуяла так лихо,

Что был тот полёт в небеса,

Что ночью туманной и тихой

Его целовала глаза…

И младшего сына глазёнки

Зелёным горят огоньком,

Когда ему мама и сёстры

Прощают проделки тайком.

Родился малыш очень сильным,

Полпуда в пять лет поднимал,

А в десять со взрослыми бился

И множество слышал похвал.

Судачили всякое тайно,

И злобный аптекарь ворчал,

Но Мэри хранила молчанье,

Хоть сплетен и домыслов — вал.

А после другое на людях

Случилось, что всех отвлекло:

Какое-то новое чудо,

Какое-то старое зло…

Но Билли закрыта дорога

В родное селенье назад,

Где Мэри опять у порога

Целует сынишки глаза.

На двоих

Она со стороны восхищалась им,

А он знал совсем немного о ней.

Он видел, что она вечно с кем-то другим

Делится красотой и жизнью своей.

Он даже не знал, что она смотрит на него,

Ибо она таила блеск своих глаз.

Как они оказались вдвоём? Это было давно!

Уже и не вспомнить им об этом сейчас.

Кажется, она сказала: «Привет!» мягким голосом,

Озарённая Солнцем, в персиковом саду.

Ветер мягко ласкал её волосы,

Кто-то окликнул её по имени,

и она отозвалась: «Иду!»

Голоса её переливчатый звон

Очень долго потом ласкал его слух,

Даже когда стих последний его обертон;

Даже когда прошло месяцев около двух.

Он повсюду её искал,

Но почему-то не мог найти.

День, когда можно отвлечься, сделался мал,

А ночь разрослась часов этак до двадцати.

Ночь яростно терзала когтями

Нежное сердце его,

А он, ведь, берёг его годами,

Не зная сам, для кого…

Или для чего…

Или зачем…

Только дела интересовали всегда его,

И никогда в его жизни не было…

Сердечных проблем…

И когда он в отчаянии решил,

что жизнь без любви потеряла смысл,

Летний ливень однажды

всю печаль его негаданно смыл.

Дождь смыл пыль с города,

Конец ознакомительного фрагмента.