Иван да Марья

Ярослава

Иван-да-марья – полевой цветок, но люди не случайно дали ему такое название и сложили про него легенды. Удивительно, но в этом цветке сочетаются, казалось бы, несоединимые противоречия – вода и огонь, мужское и женское. Герои моей книги, вопреки своей судьбе, хотят обрести свою половинку и стать одним целым. Несмотря на то, что они такие разные и судьба не позволяет им быть вместе, они любят и стремятся быть счастливыми. Испытания, через которые им суждено пройти, не из лёгких.

Глава 2. Ещё одна встреча

Такая работа

Сегодня дорога до офиса заняла сорок минут. Пробок не было, и битком набитая людьми маршрутка ехала почти без остановок. Переодевшись в халат, переобулась в кожаные тапочки, собрав волосы в хвост, повязала косынку. Поздоровалась с тётей Галей, нам сегодня с ней все стены на первом этаже перемыть надо, а к вечеру намыть полы в кабинетах и выкинуть мусор. Проходя с ведром воды и тряпками мимо кабинета экономистов, я услышала своё имя:

— Мария, Мария, задержись на минутку.

Я оглянулась, в дверях кабинета стояла Наталья Геннадьевна, главный экономист, стройная симпатичная блондинка. Именно она пообещала взять меня на место пенсионерки из их отдела.

— Здравствуйте, Наталья Геннадьевна. — Поздоровалась я.

— Сегодня я задержусь после работы, подойдёшь ко мне. Я тебе кое-что поручу доделать. Заодно и в курс дела вникнешь. Пора тебе осваивать будущую профессию. — Растянув ярко накрашенные губы в приветливую улыбку, сказала Наталья Геннадьевна.

— Хорошо. Я могу идти? — Робко спросила я.

— Да, конечно.

Она встряхнула головой и осветлённые добела завитые локоны послушно заколыхались. Поправив очки в золотой оправе, шагнула в кабинет и закрыла за собой дверь. Я подняла ведро и подошла к тёте Гале.

— Что это ты Наташку по имени отчеству зовёшь? Она тебя на пять лет всего старше. — Качая головой, произнесла тётя Галя.

— Неудобно как-то, её по имени называть. Она ведь не последний человек здесь. Да и в будущем, наверное, моя начальница. — Сказала я, пожав плечами.

— Тоже мне нашлась начальница. Да если бы не её дружба с заместителем директора, кто бы ей доверил отчёты финансовые составлять? Уж поверь мне, я не первый год здесь работаю и кое-что, знаю. — Тётя Галя важно расправила халат на груди и многозначительно посмотрела на меня.

— А, кстати, тётя Галь, ты, наверное, знаешь, почему нам снова нужно мыть стены на всех этажах? Не иначе как высокое начальство приедет? — Ставя на пол ведро с водой, спросила я.

— Конечно, знаю. У хозяина фирмы сын вернулся, из-за границы. Он там работал и учился. Так он его сюда директором ставит, а прежнего к себе в главный офис, замом берёт. Ну, а нам велено чистоту навести, а то ещё премии лишить могут, если что не понравится. — Поправляя выбившиеся из-под косынки седые волосы почти шёпотом, сказала тётя Галя.

Вот и день прошёл, сегодня устала как никогда. А надо ещё к Наталье Геннадьевне подойти. После пяти часов в коридорах становится тихо, все закрывают кабинеты и расходятся по домам. Я робко постучала в дверь. Знакомый голос произнёс:

— Входите.

— Наталья Геннадьевна, — потихоньку открывая дверь и заходя в кабинет, произнесла я, — вы велели зайти.

— А, Ковалёва, заходи. Давай присаживайся за любой стол. Сейчас я быстренько введу тебя в курс дела и побегу. Завтра нас будут представлять новому директору, а я не в форме. Ну, то есть мне ещё нужно к косметологу зайти и маникюр сделать. А завтра утром ещё и в парикмахерскую заскочить надо. — Она торопливо положила передо мной папку с документами, в общих чертах объяснила, что она от меня хочет. Надела кашемировое пальто, поверх делового костюма, попрощалась и выпорхнула из кабинета.

Я просмотрела документы и с ужасом поняла, что просижу с ними часа четыре не меньше. Нужно предупредить нашего сторожа Петра Степановича, что я сегодня задержусь здесь до позднего вечера. Хорошо, что сегодня в буфете купила шоколадку, будет, с чем чай попить.

Просидев за отчётом до позднего вечера, приехала домой. Обессиленная, я легла на кровать. Только бы ничего не приснилось, так хочется выспаться. С утра проснулась необыкновенно бодрой. Объяснила суетившейся на кухне маме сложившуюся на работе ситуацию, предупредив, что теперь часто буду задерживаться допоздна. Сегодня в офисе все суетились. Мы с тётей Галей взяли вёдра, и пошли мыть второй этаж. По коридорам сновали, туда-сюда, разодетые работники фирмы. А нам с тётей Галей было всё равно, нас никто представлять новому директору не будет. Мимо нас пробежала Наталья Геннадьевна. Видимо, она не зря ходила в салон красоты. Выглядела она, как фотомодель с обложки журнала. Идеальный макияж, волосы уложены в причёску.

— Здравствуйте. — Хором с тётей Галей поздоровались мы.

Нам показалось, что это приветствие просто растворилось в воздухе. Вдруг, Наталья Геннадьевна уже отойдя от нас на несколько шагов, резко обернулась и сказала:

— Мария, я сегодня опять жду тебя после работы. — Она одёрнула белоснежную в рюшах блузку и скрылась в кабинете.

— Что ей надо от тебя? — С удивлением спросила тётя Галя.

— Говорит, что хочет ввести меня в курс всех дел нашей фирмы, чтобы я была знакома с той работой, на которую она хочет меня перевести. — Пожала я плечами.

— Смотри, а то сядет тебе на шею и поедет. — Тётя Галя поглядела на меня с сочувствием. — Мне Пётр Степанович рассказал, до скольких ты тут вчера трудилась.

— Так ведь не откажешься. Нужно будет только пирожок на вечер купить в буфете, а то кушать вечером хочется. — Сказала я и принялась разворачивать мешки под мусор.

— И так худющая, а тут совсем вёдра таскать сил не будет. — Тётя Галя покачала головой, окинув меня взглядом. И открыв дверь соседнего кабинета, громко произнесла:

— Влажная уборка, просьба, освободить помещение на пять минут!

Сегодня я опять проработала над документами до позднего вечера. Спускаясь со второго этажа, заметила, как звонко раздаются по старинному зданию мои каблуки. Значит, акустика должна быть хорошая. Я подняла голову вверх, куполообразный высокий потолок, вот бы попробовать спеть. Мама настояла, что бы я окончила музыкальную школу. Да мне и самой нравилось часами сидеть за пианино и распевать песни. Слух у меня есть, да и голос тоже. Я подошла к Петру Степановичу и отдала ключи от кабинетов.

— Что, сегодня опять допоздна? — Сощурив строгие глаза, спросил сторож.

— Да, нужно было кое-какие документы составить. — Мой голос звонко раскатился по фойе. Я подняла голову и посмотрела вверх на высокий куполообразный потолок. — Надо же, никогда днём не замечала, что здесь такая акустика.

— Верно, днём народу много, все суетятся, поэтому и не обращаешь внимание. А здание старое, здесь до революции, какой то купец жил. Говорят, что даже приведенье здесь водится, хотя я сам никогда его не видел. Может потому, что работаю здесь всего третий год. А до этого я швейцаром в ресторане работал. — Он по старой привычке провёл рукой над верхней губой. Очевидно, раньше там красовались пышные усы.

— Знаете, а я неплохо пою. Интересно, как будет звучать голос при такой акустике, так и хочется попробовать спеть здесь. — Высоко подняв голову вверх, мечтательно произнесла я. Потом глянула на строгое лицо сторожа. — Знаю, это бредовая идея. — Я покачала головой и направилась к выходу.

— Обожди-ка, говоришь, неплохо поёшь? А ну-ка, спой свою любимую песню. — Улыбаясь, сказал Пётр Степанович. — Все ведь ушли давно, никто кроме нас не узнает, что ты пела.

От таких слов, я немного растерялась, но любопытство пересилило смущение, и я встала на середину помещения. Сосредоточилась и спокойным, хорошо поставленным голосом запела нашу любимую с братом песню « То не ветер ветку клонит…» Я не ошиблась, акустика здесь была превосходная и песня звучала очень красиво. Когда я закончила петь и посмотрела на Петра Степановича, то увидела, как он вытирает со щёк слёзы.

— Растрогала меня песня до слёз. Ну и голос у тебя! Тебе надо на сцену с таким талантом, а не уборщицей работать. Знаешь, я могу замолвить за тебя словечко. Конечно, если ты захочешь петь в ресторане. — Сторож, взяв связку ключей, проводил меня до выхода.

— Спасибо, надо подумать. — Я улыбнулась, поправила шарф и вышла на улицу.

На войне, как на войне

Завтра выходные, сегодня можно допоздна не ложиться. Например, посмотреть кино про любовь. А завтра спать сколько захочешь. Как же я устала. Если лягу спать сразу, то завтра по привычке встану в шесть часов. Ладно, сейчас включу телевизор и буду бороться со сном. Я неторопливо начала переключать каналы. Везде шли новости, спортивные передачи и шоу программы. Но вот, какой-то фильм про войну. Она радистка, он разведчик и у них любовь. Как бы не заснуть. Я только на две секунды закрою глаза.

— Катя, Катюша просыпайся, тебе на дежурство пора. Сегодня раненых очень много. — Ласково, как будто мамин, прозвучал сквозь сон женский голос.

— Да, встаю. Надя, чайник поставь, пожалуйста. — Я подошла к умывальнику, воды нет. Сил тоже нет, не высыпаюсь, который день. Медсестёр много, но и раненых подвозят каждый час. Некоторых безнадёжных даже не оперируют, врачи не успевают. В первую очередь спасают тех, у кого есть шансы не умереть на операционном столе. Иногда мне кажется, что всё это страшный сон, вот открою глаза и проснусь в своей кровати, дома, в Москве.

— Катя, зайди к Николаю Александровичу, через полчаса у него операция закончится, он зайдёт к себе в кабинет чая попить. — Уже сонным голосом произнесла Надя, ложась на мою ещё тёплую постель.

— Хорошо, а зачем не сказал? — завязывая косынку, спросила я.

— Нет. Разбуди, как придёшь со смены. — Отвернувшись к стене, пробормотала подруга.

— Конечно. — Уже выходя из комнаты, тихо отозвалась я.

Госпиталь находился в двухэтажном здании школы, раненых было так много, что они лежали в коридорах. Линия фронта подступала всё ближе, снаряды рвались, где-то совсем близко. Протискиваясь между ранеными, я поднялась на второй этаж и постучала в дверь кабинета главврача.

— Да, да, входите. — Раздался тихий и усталый мужской голос.

Я толкнула дверь и оказалась в небольшой комнатке с огромным окном во всю стену. За столом сидел Николай Александрович и курил, нервно постукивая пальцами по толстой стопке документов.

— Вызывали, Николай Александрович? — Спросила я и тут же закашлялась, задохнувшись едким табачным дымом.

— Не привыкла ещё? Сейчас окно открою. У меня к тебе ответственное поручение. — Сказал Николай Александрович, распахивая створку окна. — Я выбрал именно тебя, потому что знаю, что ты меня не подведёшь. — Подойдя ко мне, он заглянул в глаза. — Дело особой важности.

— Вы можете на меня рассчитывать, я не подведу. — Решительно произнесла я, всматриваясь в бледное и серьёзное лицо главврача.

— Да, конечно. — Он закрыл глаза, устало потёр лоб и сказал. — Сегодня к нам поступил тяжелораненый человек, я сделал, всё возможное. Теперь ему нужен постоянный уход. Я снимаю тебя с дежурства, будешь спать прямо здесь, возле него. О любом изменении состояния докладывать мне лично. — Немного подумав, он добавил. — Этот человек немецкий офицер, взятый в плен. У него имеются ценные сведения, которые нужны для нашей победы. У меня приказ, во что бы то ни стало поднять его на ноги. Ты понимаешь, Катерина, о чём я тебя прошу? — Потом немного подумав, посмотрел на меня, строго нахмурив брови. — Ни кому, ни слова о своём задании. Ясно?

— Ясно. Я всё поняла. — Кивнув головой, сказала я.

— Вот тебе ключи от кабинета, когда уходишь, запирай за собой дверь, — подумав, добавил, — да и когда здесь находишься, тоже, мало ли.

Николай Александрович молча отодвинул ширму, стоящую у стола и загораживающую треть помещения. Я увидела бледного перебинтованного мужчину лет тридцати, который лежал неподвижно на кушетке.

— Сама будешь спать на стульях. Сходи, принеси свою постель. Только на пол не стели, простынешь. — Николай Александрович выдвинул свой стул из-за стола и поставил ближе к кушетке.

— Хорошо.

Вот уже прошло две недели, как я ухаживаю за немецким офицером. Странно, но я не чувствую к нему никакой ненависти, только сострадание. Всё чаще задаю себе вопрос, что с ним будет, когда он выдаст им нужную информацию? Его расстреляют? Будут держать, как военнопленного, а потом обменяют на нашего офицера? Линия фронта так близко. Наверное, наш госпиталь скоро эвакуируют. Пару раз над нами пролетали вражеские самолёты. Вот раненый проснулся. Сейчас нужно перевязать и накормить его. Хорошо, что он немного русский понимает, а то намучилась бы я с ним. Если бы я не знала, что он немец, то никогда бы и не подумала на него. Он больше похож на итальянца, чёрные волосы, красиво очерченные губы, карие глаза. Да, и он ещё очень смущается, когда я его перевязываю. Вчера первый раз позвал меня по имени. У меня какое-то странное чувство к этому немцу. Я поймала себя на мысли, что он мне нравится. Его внимательный взгляд заставляет краснеть меня. Два часа назад он читал наизусть мне стихи на немецком языке. Я не поняла ни слова, а он как-то странно улыбался глядя на меня. Мне ещё ни один раненый стихи не читал, замуж звали, цветы дарили. А стихи, да ещё на немецком языке, такое в первый раз.

В дверь постучали, я подошла и спросила:

— Кто там?

— Катюша, это я, открывай. — Тихо произнёс Николай Александрович. Я открыла дверь, пропуская врача и тут же снова заперла. Он подошёл к больному, осмотрел и сказал:

— Ну вот, состояние удовлетворительное, пациент идёт на поправку. Завтра за ним пришлют машину и доставят в штаб. Мы своё дело сделали.

— Николай Александрович, но ведь он ещё не встаёт. Как же его повезут? Он же ещё не выздоровел. — Я растерянно смотрела то на беспомощно лежащего, на кушетке перебинтованного больного, то в усталые глаза главврача.

— А им главное, чтоб он говорить мог, а не чечётку отплясывать. Наше дело какое? — По-отечески обнимая меня за плечи, произнёс Николай Александрович, заглядывая мне в глаза. — Подчиняться приказу. Да и госпиталь скоро эвакуируют, здесь через три дня передовая будет.

Значит, завтра его увезут в штаб. Я его больше не увижу? Я заперла дверь за врачом и присела на стул, рядом с раненым. Он вопросительно посмотрел на меня. Я закрыла лицо ладонями, пряча слёзы.

— Завтра тебя увезут. В штаб. Допрашивать будут. Ты меня понимаешь? — Вытирая слёзы, спросила я.

— Да. Не надо плакать. — Он попытался улыбнуться.

— Мы с тобой никогда больше не увидимся. — Я сняла косынку с головы и вытерла ей слёзы. Белокурые локоны рассыпались по плечам.

— Ты всегда будешь со мной, вот здесь. — Он положил руку себе на перебинтованную грудь туда, где находится сердце.

Я тихонько погладила его по голове. Он закрыл глаза. Потом взял мою руку и поднёс к своим губам. Его карие глаза завораживали меня. Откуда-то, послышался протяжный гул, звуки рвущихся снарядов. Эти звуки приближались. Неужели будут бомбить госпиталь? Я посмотрела в окно. Да, летят, взорвалось совсем близко. Я машинально нагнулась, прикрывая раненого. Он притянул меня ближе к себе, наши губы коснулись друг друга. Не хочу расставаться с ним. Я ждала этой встречи всю свою жизнь. Он такой родной, он только мой сейчас. Как же я счастлива. Грохот от взрывов превратился в один протяжный гул. Яркая вспышка и ещё один оглушительный взрыв.

Я открыла глаза. Наверное, проспала целый час. Я посмотрела на экран работающего телевизора — фильм про войну, видимо, заканчивается. Наши разведчики в тылу врага, вызвали огонь на себя. Снаряды рвались один за другим. Ну и грохот. Я выключила телевизор, перевернулась и снова заснула.

Новый директор и привидение в платье

Выходные пролетели незаметно. Я открыла глаза, сегодня понедельник, а значит опять на работу. Не дожидаясь, когда прозвонят будильники, я поднялась и выключила их. Придя на работу, поздоровалась со сторожем. Он приветливо улыбнулся и сказал:

— В пятницу, только ты ушла, смотрю, по лестнице новый директор спускается. И спрашивает меня, не знаю ли я, кто здесь сейчас пел. А я и говорю, это я приёмник громко включил, извините, мол. А он недовольно так и говорит, чтобы впредь я так громко не включал. Так что не рассказывай никому, что пела.

— Это будет нашим секретом. — Хитро улыбнулась я.

Я мыла полы в кабинете заместителя директора, как вдруг в дверь зашла Наталья Геннадьевна.

— Ковалёва, ты справилась со своим заданием, но на этой неделе тебе предстоит поработать сверхурочно, я опять дам тебе составить парочку отчётов. Знаешь, новый директор устраивает здесь в пятницу вечером, что то вроде праздника-маскарада. Чтобы со всеми познакомиться в неформальной обстановке. Это какой то, новый психологический метод знакомства с коллективом. По-моему, ерунда, какая-то. Скорее всего, сотрудники выпьют, у всех развяжется язык и за разговором следить ни кто не будет. А так как все будут в масках, то тем более будут смелые и разговорчивые. Оригинальный способ узнать все сплетни. Знаешь, я хочу попросить тебя, сходи за меня на этот маскарад. Я тебе свой пригласительный отдам. Потанцуешь, повеселишься, может даже, закадришь кого-нибудь.

— Ой, это так неожиданно. — Я растерялась от такого предложения и опустила вниз глаза. — А почему вы сами не хотите идти?

— Да я бы сходила, но в пятницу у сестры свадьба. Не могу же я одновременно быть в двух местах. Зайдёшь ко мне завтра, как всегда, после работы. — Уже уходя, стоя в дверях, произнесла Наталья Геннадьевна. Встряхнув головой и поправив очки, она закрыла за собой дверь.

Ну вот, теперь нужно думать, что одеть. Там, наверно разодетые все придут. Да и кадрить особо не кого. Тут самым молодым мужчинам по сорок лет, а мне двадцать три. Да и женатые они все. И, что она, имела в виду, когда сказала «закадришь»? Это всё не по мне. Ну, отказаться я успею, а пока подумаю. Всё лучше, чем дома одной сидеть.

Дома я перемерила все свои наряды. Выяснилось, что одеть совершенно нечего. Времени на хождение по магазинам у меня не осталось. Да, что я мучаюсь, просто откажусь от приглашения.

Во вторник после работы я подошла к кабинету экономистов и тихонько постучала в дверь.

— Входите.

— Здравствуйте, Наталья Геннадьевна. — Я нерешительно топталась у двери.

Конец ознакомительного фрагмента.