Месть. Все включено

Ярослав Зуев, 2007

Очередной эпизод замечательной бандитской саги о трех рэкетирах. Приключения Атасова, Протасова, Армейца и Бандуры продолжаются. После крупного разговора с всесильным олигархом Артемом Поришайло Андрей вынужден отправиться в Крым, где его ждет чрезвычайно опасное и трудновыполнимое задание. Шансы выжить невелики, миссия заранее обречена на провал, поскольку она не секрет для противника. В Крыму Андрея уже ждут с «распростертыми объятиями». Когда он попадает в беду, на выручку отправляются верные друзья, Атасов, Протасов и Армеец. Погони и кровавые разборки, интриги и загадки. Роман заинтересует не только поклонников этого цикла, но и тех, кто встретится с героями Ярослава Зуева впервые.

Глава 3

БЕЗНАДЕГА

Поздний вечер пятницы, 11.03.94

Площадку у банка освещали фонари, закрытые никелированными колпаками. Света было даже больше, чем нужно. Как на футбольном поле во время вечернего матча. Город вокруг терялся во мгле. Неоновые готические буквы, каждая в рост человека: «Бастион-Неограниченный кредит, вечный среди бренного», висевшие над парадным входом, заливали фасад мертвым синим сиянием.

«Как в операционной», — подумал Андрей, содрогнувшись. — Саша? Ты уверен, что мне надо идти?

— Иначе бы мы сюда не приехали, — отрезал Атасов, и потрепал Андрея по плечу. — Шевелись, парень. Не заставляй Поришайло ждать. Олигархи этого не любят.

— Вы останетесь, пока я не выйду?

— По-любому, зема, — заверил Вовчик. Эдик кивнул. Протасов махнул рукой. — Двигай, Андрон. За нами не заржавеет.

Андрей вылез из «Линкольна», стоявшего на самом краю площадки, прямо у дороги, поднял воротник, ссутулился.

— Пожелай мне удачи в бою… — еле слышно сказал он.

— Желаю, — сказал Протасов. — Давай, чеши.

* * *

— Заходи, — наконец буркнул Артем Павлович и Андрей, битый час маявшийся у двери, шагнул к столу для совещаний, который бы вполне сгодился для обустройства взлетно-посадочной полосы. Вообще, кабинет поражал воображение, напоминая какой нибудь гулкий грот из подземелья Минотавра. Очевидно, размеры помещения должны были подчеркивать никчемность посетителей точно так же, как в Египте фараонов это делали пирамиды. Впрочем, и сам хозяин кабинета терялся у дальней, снабженной камином стены. Если он, при тщедушном теле, повелевал из таких хором, стоило задуматься, а не маг ли перед вами?

— Можно, Артем Павлович? — пролепетал Бандура, опасаясь вызвать эхо, способное привести к обвалу. Люстра высоко над полом напоминала летающую тарелку. Из тех, что описывают разные психи.

Поришайло отодвинул какие-то писульки, одарив молодого человека холодным взглядом поверх очков. Холоднее речной воды, в которой он только чудом не утонул с утра.

— Догадываешься, зачем позвал? — осведомился Поришайло. Две длинные шеренги стульев стояли безукоризненно, как солдаты в строю. Можно было подумать, что когда тут проводятся совещания, цена вопросов касается существования Вселенной. На худой конец, Солнечной системы.

Поришайло поправил очки. Глаза за толстыми стеклянными линзами казались двумя ледышками.

«Впрочем, — неожиданно подумалось Андрею, — если б тебя в подземном переходе посадить, с гармошкой и перевернутой шляпой, магнетизма было б поменьше». Мысли были крамольными, Бандура немедленно их прогнал. Кто знает, не телепат ли, Артем Павлович, ненароком?

— Нет, Артем Павлович, — почти шепотом сказал Андрей. Мне это неизвестно.

— Неизвестно, значит… — Поришайло позволил себе бледную тень улыбки на тонких, как шнурки, губах. Глаза оставались стеклянными. Бандура хотел потупиться, занявшись изучением ореховой столешницы, но, все же решил, что это будет невежливо.

— Подумать, гм, такой уважительный. — Продолжил Поришайло. — Прямо мухи не обидит. — Он покачал головой, и, неожиданно, повысил голос: — Может, хватит, гм, комедию ломать?!

— Какую комедию, Артем Павлович?

Лицо Поришайло посерело. «Фиговый признак», подумал Андрей. И не ошибся с прогнозом.

— Целку из себя строишь?! — крикнул Поришайло, и звуки его голоса заметались под сводами. — Я тебе, б-дь, устрою целку! — Поришайло, отодвинув ящик письменного стола, извлек обыкновенную канцелярскую папку на тесемочках, украшенную большими буквами ДЕЛО №, оттиснутыми типографским способом. Советские папки все такие, а какое уж будет дело, кулинарное там, или, например, уголовное, жизнь покажет. Развязав узел, олигарх вынул несколько черно-белых фотографий.

— А ну, гм, иди сюда.

Андрей медленно подошел.

— Что, г-м?! Чует собака, чье мясо съела? — осклабился Поришайло. — Узнаешь?

Остов сгоревшей «Лады» снимали, очевидно, со вспышкой. Закопченные стены гаража Бонасюков он бы узнал из тысячи других. И, все же, сподобился изобразить недоумение.

— А что это, Артем Павлович?

Поришайло закусил губу.

— Это гараж на Оболони, — сказал он вкрадчиво, где ты убил и сжег двух милиционеров.

— Я?! — ахнул Андрей. — Откуда такая уверенность?

— Я тебе расскажу, откуда! — многообещающе проговорил Артем Павлович. — Тебя, твою мать, милиция ищет.

— Меня?!

— Тебя, б-дь, гм, — подтвердил Поришайло. — Тебя, мудака. По подозрению в двойном убийстве. Оперуполномоченных милиции капитана Журбы, г-м, и старшего лейтенанта Ещешина. Их, г-м, б-дь, живьем спалили. Прошлой ночью. Ты и спалил…

Андрей был бы рад присесть, ноги совсем не слушались.

«Как же ты докопался? — спрашивал себя Андрей, лихорадочно просчитывая варианты. — Свидетелей же, кажется, не было».

Следующее предположение ошеломило Бандуру:

«Неужели милиция взяла Планшетова?! Его трухнули, он и раскололся?»

— Тут, б-дь, и думать нечего! — повысил голос Поришайло. Андрей подметил, что чем шире растягиваются его губы, тем холоднее становятся глаза. — Ты, б-дь, с Кристиной Бонасюк шуры-муры крутил, г-м, при живом муже?!

Андрей открыл и закрыл рот.

— Вот и порешил, обоих. Ты, Бандура, у полковника Украинского, как, блядь, заноза в жопе. Ты, гм, его достал, герой!

— Я… — начал Андрей.

— Головка от буя! — зарычал Артем Павлович. — Где два трупа, там и три?! Так, Бандура?! Бонасюк Василий Васильевич — твоя работа?

Кожа Андрея покрылась липким потом.

— Милиция нашла труп. Ты его кончил, по глазам твоим паскудным вижу.

— Артем Павлович! — взмолился Бандура.

— Цыц! — рявкнул Поришайло. Взял ладони в замок и вывернул с громким хрустом. Андрей бы мог поклясться, что теперь олигарх выглядит довольным, как кот, слопавший хозяйский творог. — Ты, гм, со своим приятелем, как его, напомни… — Артем Павлович выжидающе поглядел на Андрея, но тот, как воды в рот набрал.

— Ну, да я без тебя знаю. С этим, б-дь, с Протасовым, — Артем Павлович, торжествуя, сверкнул очками, — опрокинули, понимаешь, банк. Ты, б-дь, знаешь, что с такими, как ты делают, за хищение государственных средств в особо крупных размерах, так сказать?

— Да я ни сном, ни духом, Артем Павлович…

— Доктору расскажешь, — оборвал Поришайло. И нагнулся к селектору.

— Оксана, гм, Украинский пришел?

Пока Артем Павлович обменивался фразами с невидимой секретаршей, Бандура испытал чудовищное искушение абсолютно все свалить на Протасова, и пускай расхлебывает, как знает. Чтобы не сделать этого, молодой человек прикусил язык.

— Артем Павлович, — робко позвал Андрей. — Не надо Украинского! — Давайте, как-то с вами, тут, на месте, договоримся…

— Договоримся? — поджал губы Поришайло. — О чем мне, б-дь, с тобой договариваться, урод? Да на тебе, б-дь, клейма негде ставить, гм!

Поришайло уселся в кресло и взялся перелистовать какие-то бумаги, обращая на Андрея не больше внимания, чем на табуретку или этажерку с пухлыми канцелярскими папками.

— Артем Павлович? Не сдавайте меня. Я вам отработаю!

— Отработаешь? — Поришайло, не поднимая головы, принялся делать в бумагах какие-то пометки. — И что, мне тебя, на Окружной дороге поставить, как, гм, понимаешь, девицу? А кому ты на хер нужен?

— Артем Павлович, ну, пожалуйста!

На столе олигарха ожил селектор.

— Артем Павлович? Прибыл Сергей Михайлович, — безучастным голосом автомата сообщила секретарша.

— Пускай, гм, зайдет.

— Артем Павлович! — взмолился Бандура. — Все, что только скажете!

Поришайло вскинул брови.

— Да зачем ты мне, гм, спрашивается?

— Зачем угодно! — затараторил Андрей. — Я же летом добыл бриллианты… Я, только скажите…

— Я, я… — передразнил Поришайло, делая Андрею знак замолчать. Наморщил лоб, будто подыскивая требуемую мысль, а затем неожиданно повернулся к селектору:

— Оксана?

— Да, Артем Павлович?

— Скажи полковнику, чтобы обождал.

* * *

Когда, через сорок минут, Андрей на негнущихся ногах покинул кабинет Поришайло, полковник Украинский, в приемной, устал ждать. Они столкнулись нос к носу, впервые после памятной встречи в Гробарях. Бандура почти не помнил лица полковника. Сергей Михайлович в мельчайших деталях изучил лицо молодого человека по фотографиям.

Сергей Михайлович смерил Андрея взглядом, полным холодной ненависти. Бандура посторонился, решив, что на сегодня лимит неприятностей исчерпан. Украинский как будто собирался что-то сказать, но в дверь кабинета приоткрылась, Артем Павлович выглянул в приемную.

— А, Сергей Михайлович, — протянул олигарх, — давай, гм, заходи.

Украинский, не сводя глаз с Андрея, последовал приглашению.

— Бандура, гм, — продолжал Артем Павлович, пожимая протянутую полковником руку, — ты еще здесь?

— Тут, Артем Павлович.

— У тебя отец, гм, если мне память не изменяет, с Правиловым в Афганистане служил?

— Да, Артем Павлович.

— Ныне в ПГТ Дубечки проживает? В Винницкой области? Улица Советская, гм? Пасека у него, кажется?

— Вы прекрасно осведомлены, Артем Павлович, — глухо ответил Андрей.

— Ну, вот и хорошо, гм. — Поришайло потер руки. — Это я так, память проверяю. Увидишь отца, привет передавай. От Правилова.

— Обязательно передам, — пообещал Андрей.

— Не годится афганскому герою, гм, в земле ковыряться. Правильно я говорю, Сергей Михайлович?

Украинский скупо кивнул.

— Как дело сделаешь, вернемся с тобой, к этому вопросу. А пока — ступай, гм.

Поришайло и Украинский прошли в кабинет.

* * *

— Все сделал? — спросил олигарх, когда они остались наедине.

— Так точно, — отвечал полковник.

— Без шума вышло?

— Попробовали бы только пошуметь… — полковник разочарованно вздохнул. В задержании пассажиров «Линкольна», доставившего Бандуру в банк, участвовали три группы захвата. Те же, кстати, что упустили бандитов утром, в дачном поселке «Сварщик», у устья Десны. «Стоило, спрашивается, копья ломать, — думал Украинский, — черт бы побрал Артема Палыча. Семь, б-дь пятниц на неделе». Правда, если расставленные утром силки были стопроцентной инициативой полковника, охотившегося за исчезнувшими на Братской деньгами, то вечером ему пришлось выполнять приказ олигарха. Поришайло распорядился взять рэкетиров, Сергей Михайлович взял под козырек. Все прошло на удивление гладко. Проходимцы и охнуть не успели, как очутились в «воронке». Почти никто никого не бил, разве что так, для проформы, врезали, самую малость, по мозгам.

— Куда доставил? К себе?

— Так точно.

— Всех взял?

— Атасова, Протасова и Арамейца, — перечислил Украинский.

— Г-гм, — причмокнул губами Поришайло. — Все те же три отморозка? Ну, пускай посидят. — Поришайло прошел к секретеру, извлек графин с коньяком, не спрашивая, плеснул в два стакана.

— По Миле Сергеевне у тебя что?

— Как в воду канула, — развел руками Украинский. — Но мы ищем, Артем Павлович.

— Ищем, — Поришайло залпом опорожнил стакан. Потянулся за графином. — Ищут они. Ты, Сергей, гм, хоть в лепешку расшибись, хоть, б-дь, как знаешь, короче, но, чтобы…

Украинский слушал молча. Это было еще ничего, в сравнении с тем, что ему довелось выслушать накануне ночью, когда он только доложил шефу об исчезновении госпожи Кларчук. Артем Павлович рвал и метал. Да что говорить, он просто лез на стену.

* * *

— Как это, блядь, исчезла?! — орал Артем Павлович в трубку.

— Подозреваем похищение, — выдавил из себя Украинский.

— Кем, гм, блядь?! Да ты, твою мать, в своем уме?!

— А хотя бы и этим подонком Бандурой…

— А на кой хрен она ему сдалась?!

— Ну, — замялся Украинский, — из мести, к примеру.

— Из мести, говоришь? — осведомился олигарх тоном, не предвещавшим ничего хорошего. — А чем она ему конкретно насолила?

— Ну…

— Палки гну, Сергей! Ты мне, б-дь, какого хера мозги е-шь, а?! Ты меня что, вообще, гм, за пацана держишь?!

Крыть было нечем. Украинский помалкивал в трубочку, ожидая, когда гнев выйдет из шефа вместе с бранью. Он буквально валился с ног от усталости, его люди были повсюду, но, в результате гора родила мышь. Полковник ни в чем не преуспел.

Гараж Бонасюков выгорел дотла. Правда, экспертам удалось опознать трупы Журбы и Ещешина, однако, это было все, что удалось накопать. Огонь вылизал следы, свидетели трагедии отсутствовали. Как будто опера сами заперлись в гараже, разлили бензин и чиркнули спичкой. Поиски хозяина «тройки», сначала наехавшей на Милу Сергеевну, а впоследствии сгоревшей вместе с милиционерами в гараже, тоже не дали результатов. Заводские номера кузова и мотора оказались перебиты, номерные знаки не числились в базе Госавтоинспекции. Точнее, числились когда-то, но были уничтожены по акту еще в позапрошлом году, при перерегистрации транспортного средства. «Областные гаишники, видать номера спихнули, а теперь мозги компостируют. — Высказался, по этому поводу Торба. — Ну, все, концы в воду. Хотя, скорее всего, Сергей Михайлович, машину бандиты угнали, когда на дело шли. Так что, тут мы до правды не докопаемся». Полковник тогда мрачно кивнул. Он придерживался того же мнения. Правда, машина, зарегистрированная на Кристину Бонасюк, нашлась в кювете, у старого кладбища. Как и труп самого Бонасюка, со следами автомобильного наезда. Думая о событиях в Пустоши, Сергей Михайлович морщился, как от зубной боли. Еще бы, только серийных убийств ему и не хватало, плюс истерички-неврастенички с двумя малолетними детьми, для, так сказать, полноты ощущений. Для полного кайфа, как когда-то говорили. Впрочем, нити и этого преступления опять-таки тянулись к Бандуре и его приятелям, Протасову и Волыне. Улик было недостаточно, что, впрочем, полковника не очень смущало. «Конечно, если взять эту троицу, да потолковать, как следует, — думал Украинский, хрустя костяшками пальцев, — то признательные показания будут, конечно. Другой вопрос, зачем они надо?» Больше всего Сергея Михайловича интересовала судьба денег, похищенных у Милы Сергеевны на Подоле. Тот, кто ее переехал, тот и моих орлов приговорил. Тут и думать нечего.

* * *

— Смотри, Сергей, — злобно предупредил Поришайло, и Украинский сбился с мыслей, — смотри мне, гм, как бы до Милы Витряков с Бонимфацким не добрались. Понимаешь, какие будут последствия?!

— Маловероятно, Артем Павлович, — соврал полковник, который так не думал. Госпожа Кларчук в большей мере интересовала его, как фигурант операции с банком, ее роль была сыграна, причем, провалена в самом финале. «Лучше бы ей совсем исчезнуть», — полагал Украинский, однако держал эти соображения при себе.

— Маловероятные, да? Это ты так считаешь?! А если, б-дь, ошибаешься?! Ты, Сергей, мне Милу хоть из-под земли, хоть откуда хочешь, гм, выкопай! — Поришайло сжал кулачки. — Имей в виду, гм, Сергей, если ты мне дело провалишь… Если просрешь! Понял, гм?! Так что, живую или мертвую… — ударение на последнем слове заставило Украинского вскинуть голову. Глаза Артема Павловича показались бездонными, как у вампира из американского ужастика. «Мертвые не потеют, — промелькнуло в голове. — И не болтают лишнего».

Мила Сергеевна чрезвычайно много знала. В том числе и о планах физического устранения Бонифацкого, выражавшихся сформулированной еще Сталиным поговоркой: есть человек, есть проблема, нет человека, нет проблемы. Принимая во внимание давние связи госпожи Кларчук с Бонифацким и уровень доверия олигарха, Украинский не сомневался, что теперь она — настоящая бомба замедленного действия в руках того, кто выдернет чеку. Судя по всему, сделать это теперь было гораздо легче Бонифацкому или, например, Витрякову.

— Найди ее, Сергей! — заклинал Поришайло. — Что у тебя по этим отморозкам из Крыма? Есть сведения?

— Новых — никаких. — Покачал головой Украинский. — «Если бы я был Витряковым, и захватил Милочку, то уже катил бы в Крым, под всеми парусами».

— За яйца этого Витрякова сюда!

— Люди работают, Артем Павлович.

— Работники, б-дь, — тяжело вздохнув, Поришайло наполнил стакан в третий раз. Вопросительно посмотрел на полковника:

— Тебе плеснуть? «Хеннесси», гм?

Украинский отрицательно мотнул головой. Им еще предстояло обсудить много вопросов. Ситуация в Пионерске вышла из-под контроля, надвигался большой скандал, вероятно, не без возбуждения уголовных дел по всевозможным фактам коррупции, уклонения от налогов и, естественно, хищений государственной и коллективной собственности. В столице тоже, помимо всякой мелюзги, вроде рэкетиров, забот хватало. Чего стоило только одно расследование СБУ, негласно проводившееся по факту убийства оперативников управления по борьбе с коррупцией.

— Ну-с, — сказал Поришайло, потирая руки. После третьего стакана он несколько оживился. — Давай, что там у нас дальше, гм, по повестке дня?

— Дальше Бандура, — с неохотой сказал Украинский. — Его поездка, так сказать. — Полковник тяжело вздохнул. — Зря вы все же ему, проходимцу, доверяете. Я бы… закрыл бы его, к херам… — кроме желания расправиться с Андреем Сергея Михайловича обуревало еще одно сильное чувство: нежелание ввязываться в авантюру, в которую его втягивал Поришайло. Тем более что последний, по мнению полковника, при любых раскладах имел десять отступных путей, чтобы выйти сухим их воды. В отличие от Сергея Михайловича.

— Я бы, я бы… — передразнил олигарх. — А с Бонифацким, б-дь, ты разбираться будешь? — Поришайло с такой ненависть поглядел на Украинского, что тот опустил глаза. — Смотри мне! Тут ты — головой отвечаешь. Чтобы твои архаровцы Андрея, гм, как положено, встретили, снабдили, чем надо, и, б-дь, прямо до цели сопроводили, как, гм, камикадзе^[18]… — Поришайло задохнулся. — Уразумел?

— Так точно, — буркнул Украинский. — Только, Артем Павлович? Что, если Мила у Бонифацкого? Тогда он уже — все знает…

— Ты ж говорил, маловероятно?

— Но, возможности-то исключать нельзя…

Поришайло какое-то время думал:

— А что мы, в конечном счете, потеряем? — осведомился он наконец. — Молокососа, гм? Невелика потеря. — Артем Павлович опустился в кресло. — Люди-то твои, надежные? — ворчливо осведомился он. — Те, что в Крыму?

— Так точно, Артем Павлович, — сказал, без энтузиазма полковник. — Орлы. Завтра прямо у трапа самолета его встретят. Ну и… — Украинский выдержал многозначительную паузу.

— Как думаешь по срокам, Сергей?

— Думаю, в пару дней уложатся.

Поришайло снова потянулся за «Хеннесси».

— Значит так, Сергей. Когда молокосос дело сделает, к чертовой матери его, гм. Смотри только, чтобы тихо-мирно.

— Так и будет, Артем Павлович. Шум нам — без надобности.

— Ну и ладно. — Прикрыв глаза, Артем Павлович откинулся в кресле. — Теперь, что там у нас по Пионерску?

* * *

Как только дверь кабинета захлопнулась, Андрей поспешил наружу. Поручение Артема Павловича оглушило его, будто разрыв фугаса, а, слабо завуалированная угроза насчет отца окончательно добила. Теперь он мечтал только о том, чтобы все, как на духу, выложить Атасову. На Атасова всегда можно было положиться. Атасов откуда-то знал, что делать, и в худших переплетах.

Преодолев три лестничных пролета, молодой человек показал рослым охранникам пропуск и очутился на свежем воздухе. Пока он разговаривал с Поришайло, на город опустилась ночь. На улице стемнело. Андрей остановился на ступеньках, закурил, и принялся выглядывать «Линкольн» Армейца. Но, ни на стоянке, ни у тротуара, машины не было. Бандура в растерянности обогнул угол здания, не понимая, куда это подевались друзья.

«Что за свинство? — думал Андрей, горбясь на холодном ветру. — Ведь договорились, кажется».

Через пятнадцать минут его терпение лопнуло, — «нет, так нет», решил Андрей, и поднял руку, собираясь поймать попутку. Стоявший напротив банка таксомотор немедленно отвалил от тротуара. Андрей, вообще-то предпочитал грачей, которые и дешевле, и ничуть не хуже.

— Хотя, какая разница? — подумал Андрей лениво. — Потеряв голову, глупо плакать по прическе… — стресс, полученный при разговоре с олигархом, постепенно проходил, оборачиваясь каким-то заторможенным, напоминающим вату состоянием. Очень хотелось выпить. И, еще больше, спать.

Когда такси было в паре метров от Андрея, дорогу ему лихо срезала темно-зеленая «четверка».

— Садись, — предложил водитель, хулиганского вида парень в джинсах и старом свитере.

— Градинская, — Бандура назвал адрес, выслушал требуемую цену, кивнул. Было действительно недорого.

Сзади донесся протестующий клаксон таксиста.

— Быстрее соображать надо, — сказал хулиганистый водитель, и сунул кассету в шахту. Из колонок грянул «Парк Горького».^[19] Эти ребята играют так, что, каким-то образом стимулируют быструю езду. Таксист бросил сцепление и дал газу. Машина с визгом устремилась вперед. Бандура сообразил, что на Троещину прокатится с ветерком.

* * *

— Как, упустили?! — не поверил ушам Украинский вечером того же дня.

— Шут его знает, как вышло, товарищ полковник, — оправдывались оперативники. — Левый какой-то грач его подобрал, прямо у нас под носом.

— Твою мать! — взбеленился полковник. — Вот дятлы, а?! Ничего нельзя поручить. Куда ж вы, на х… смотрели, когда он к грачу садился?!

— Не беспокойтесь, товарищ полковник, — подключился к разговору майор Торба. — Адрес у задержанных узнаем. Протасов и эти, дружки его, в камере дожидаются.

— Уже дождались, — заверил Сергей Михайлович.

* * *

Пока в кабинете Артема Поришайло решалась его судьба, сам Андрей, преспокойно добрался на Градинскую. Расплатился с таксистом и поднялся в квартиру Армейца.

— А где наши? — спросил он, увидев заспанного Волыну. Вовчик, от которого разило спиртным, как из разграбленного революционными матросами склада, промычал в ответ нечто невразумительное, но, все-таки Андрей разобрал, что от «наших» — ни слуху, ни духу.

Андрей завалился на диван. Веки казались намазанными клеем. Усталость, накопившаяся за последние дни, вскоре отрубила Андрея, как снотворное. Последней мыслью, посетившей сознание перед тем, как мозг погрузился в сон, было соображение о том, что выше головы, как говорится, не прыгнешь. Значит, как будет — так и будет.

* * *

раннее утро, суббота, 12 марта 1994 года

Утро выдалось холодным, но ослепительно солнечным. На бирюзовом небе ни пушинки. Правда, Солнце больше светило, чем грело. Впрочем, это обычное дело зимой. «Утро стрелецкой казни»,^[20] — подумал Андрей, и замотал головой, прогоняя эту мысль. Распахнул форточку, подставил лицо обжигающе свежему потоку, хлынувшему в кухню. Снаружи веяло снегом и льдом. Странно, ведь они не имеют запаха.

— Брр, ну и достаточно. — Захлопнув форточку, Андрей поставил на плиту чайник. Долгое общение с Атасовым превратило его в кофемана, — М-да, интересно, — пробормотал он, прислушиваясь к шипению воды на огне, — пока пол литра не вылакаешь, чувствуешь себя, как авиалайнер с перепившимся экипажем.

«Черт знает, типа, что в кофейные гранулы намешано, — вздохнул как-то Атасов, — только я без них, как дизель без соляры».

— Да… — протянул Андрей. — Хотел бы я знать, куда вы ребята, запропастились.

Ни ночью, ни утром приятели так и не появились. Ни Атасов с компанией, ни Юрик, который, похоже, действительно утонул, хоть Андрей надеялся на обратное. Связь тоже отсутствовала.

После второй чашки кофе Андрей поглядел на часы. По утрам их стрелки вращаются особенно быстро. Не успеете почистить зубы, как пора выходить из дому.

— Восемь двадцать пять, хм.

До отлета осталось два часа, следовательно, не мешало поторопиться. В особенности, принимая во внимание особенности работы общественного транспорта, который, в те времена, как хотел, так и ходил. Бандура закурил, закашлялся, со злостью раздавил сигарету в пепельнице, и отправился будить Волыну. Но не тут-то было…

— Вовчик! Вставай, слышишь?! Вставай, кому говорю!

— М-м-м! Иди на хрен, блин, по-любому! М-м-м…

— Вот урод! Сволочь!

Плюнув, в конце концов, Андрей оставил Вовчика в покое, валяться в компании четырех бутылок из-под «Абсолюта». Нашел в прихожей блокнот и шариковую авторучку. Вернулся в кухню, достал вторую сигарету и, не зажигая ее, уселся писать записку. Она вполне могла оказаться прощальной, это обстоятельство мешало сосредоточиться. Одно дело письмо, иное — последнее письмо. Однако время поджимало, оставалось писать, как есть.

Саня. Ребята.

Понятия не имею, где вас носит. Надеюсь, что все в порядке. Ждать больше не могу. Вылетаю сегодня в Крым. По поручению Поришайло.

Где Кристина — не узнал. Зато Артем в курсе всех наших дел! На нас собираются всех собак повесить. И, короче, если я его поручение не выполню, то, похоже, можно ни о чем больше не беспокоиться. Зачем Артему голова Боника, лично я понятия не имею, но, только так и есть. И, похоже, если я его подведу, нам всем крышка.

Андрей.

Вздохнув, Бандура оставил бумагу на столе, придавив тяжелой керамической пепельницей. Накинул в прихожей куртку, проверил, на месте ли документы с деньгами.

— Перед смертью все равно не надышишься, — бормотал он, захлопывая дверь. Покидать квартиру хотелось примерно так же, как стрельцам с известной картины Василия Сурикова подниматься на эшафот. Но, ни у него, ни у них, не было выбора.

Примечания

18

В переводе с японского — «Ветер богов», по легенде не раз спасавший страну Восходящего солнца от завоевателей, например, от монголов. Во Вторую Мировую войну так называли летчиков-самоубийц, подымавшихся в небо специально, чтобы таранить американские корабли или другие крупные объекты

19

Рок-группа, созданная в 1987 А.Беловым при участии А.Минькова, А.Львова, А.Яненкова и Н.Носкова. Фактически распалась в 1998

20

Известная картина русского художника В.И.Сурикова, написана в 1881. На полотне изображена массовая казнь оппозиционеров-стрельцов, устроенная в 1698 молодым Петром I