Сколль. Холод и мгла

Яр Серебров, 2021

В 2020 году астрофизик Бартов случайно обнаруживает загадочное и опасное явление, которое может уничтожить человечество. Времени в обрез, он звонит во все колокола. Однако и власть, и научное сообщество воспринимают учёного, как очередного городского сумасшедшего. Череда мистических событий приводит Бартова в Волжские степи, где ему выпадает уникальный шанс переломить предопределённый обстоятельствами ход событий. Способно ли человечество противостоять угрозе галактического масштаба и, откинув противоречия, выжить, или весь мир канет в лету?

Часть 1.

Глава 1. Предвестие.

Сбросит древние оковы волк ужаса, лопнут звенья цепи Глейпнир… Пожрёт он Солнце и Луну и настанет вечная тьма!

Двадцатый год нового тысячелетия начался с гибели миллионов животных — ливни и лесные пожары в Австралии и Амазонии. И понеслось, в Ухане, от неизвестного вируса умирает первый человек, по миру начинается распространение пандемии. Границы между странами закрывают, людей запирают по домам, экономика потихоньку скатывается в пропасть. Телевизор пугает, круглые сутки транслируются новости про новые и новые штаммы Covid-19. Десятки миллионов не рискуют выходить без масок и перчаток. Сейчас я понимаю, все эти детские шалости яйца выеденного не стоили в сравнении с надвигающейся на планету гиперкатастрофой…

Позвольте представиться — Бартов Андрей Владимирович. Не бизнесмен, не юрист, не бухгалтер, не топовый менеджер, я — астрофизик. Не самая востребованная и популярная по нынешним временам профессия. Всё что имею — небольшой кабинет в здании института Космических Исследований с видом на Профсоюзную и табличка с надписью: «Доктор физико-математических наук Бартов А.В.»

Главный научный сотрудник! Звучит, конечно, но на деле должность даёт лишь повышенный на пятнадцать тысяч оклад и плюс пара аспирантов в помощниках. Согласитесь, не лучший вариант карьеры для сорока пятилетнего мужчины с двумя высшими образованиями. А ведь предлагали иммигрировать, давно мог бы в Европу укатить. Не захотел. Друзья, родственники, коллегии и, главное, любимое дело — тот самый случай, когда на смешной оклад не обращаешь внимания. Было и ещё кое-что. Российский сектор научных данных проекта «Интеграл», который я и возглавлял двенадцать лет, давал уникальную возможность — реализовывать дело всей жизни, а при таких обстоятельствах на смешной оклад у нас принято закрывать глаза.

«Интеграл» — не обычный спутник, международная орбитальная лаборатория, созданная совместными усилиями Европейского Космического Агентства, Роскосмоса и НАСА. Несколько тонн оборудования, заброшенного на орбиту, ценой в пару миллиардов «бакинских».

Используя данные, получаемые с гамма — и рентгеновского телескопов, коллеги со всего мира изучают диффузионное излучения ядра Галактики, чёрные дыры, вспышки на Солнце и множество прочих, значимых для нас галактических и внегалактических объектов. По всем бумагам я занимаюсь анализом гамма спектров тяжёлых элементов, образовавшихся в момент взрыва сверхновых. По факту, большую часть ценного времени я заворачивал на себя и использовал получаемые данные в «корыстных» целях: исследовал пульсары, магнитары и двойные звёзды.

С этими объектами ситуация изменилась к лучшему после запуска «Хаббла» и гаммателескопа «Ферми». Поток данных от них кратно превысил возможности обработки как вычислительные, так и человеческие — астрономов катастрофически не хватало.

Двойные звезды не самое популярное направление, молодых больше привлекает исследование экзопланет и поиск сигналов внеземных цивилизаций. Но мы, старожилы, призвали на помощь «Большие данные», машинное обучение и суперкомпьютеры. Это принесло свои плоды. За пять лет количество открытых пульсаров скакануло с восьмидесяти тысяч до полумиллиона, в чём есть и моя немалая заслуга. В реальности же двойных звёзд на порядки больше. По моему скромному мнению, не менее половины звёзд в наблюдаемой нами Вселенной — двойные, а скорее их даже больше, чем звёзд-одиночек. Вся проблема в том, что мы не можем их зафиксировать.

Карантин двадцатого года оторвал от рабочей текучки, «выдавил» с работы домой, на дистанционку, где меня который год дожидалась теоретическая работа, посвященная классификации малоисследованного класса симбиотических звёзд. Целыми днями до рези в глазах сверял смещения линий спектров, строил диаграммы на основе профилей гамма-всплесков и проводил прочую, малопонятную и неинтересную для простого обывателя работу.

В мире известны две теоретические модели, позволяющие выстраивать синтетический спектр симбиотических звёзд, я разрабатывал третью, устраняющую их недостатки.

Типичная симбиотическая двойная звезда состоит из неразлучной пары — большой красный гигант и маленький, но массивный белый карлик. В процессе эволюции у каждой из этих звёзд формируется похожая на половинки песочных часов полость (её называют полость Роша). В точке Лагранжа, то есть в точке, где сила притяжений этих звёзд уравновешивается, полости соприкасаются и белый карлик, аки вампир, высасывает, «перекачивает» внешние слои газа своего гигантского соседа, что позволяет зафиксировать массу интересной информации.

Среди сотен типовых систем мною был обнаружен объект WISE 18233+26552, который никак не укладывался в обычные рамки, а именно с большим «братом» в этой системе произошло нечто ужасное. В который раз проверяю отношение масс «сладкой» парочки, вычисляю соотношения больших полуосей орбит звёзд и считаю массу «донора». Но как не крути, звезда почти не излучает в видимом спектре! А её снимки в инфракрасном диапазоне показали отсутствие шаровых слоёв лучистого переноса энергии и добавили ещё больше загадок. Температура поверхности минус сто двадцать пять градусов по Цельсию, чего быть не может, это напрямую нарушает фундаментальный закон астрофизики — предел Чандрасекара. Если масса звезды превышает полторы массы Солнца, то она эволюционирует в нейтронную звезду, если три — то в чёрную дыру. В случае с WISE 18233+26552 всё это не работало.

Обычно вокруг подобных объектов присутствует гало — раскалённая из-за трения межзвездная пыль, ярко излучающая в рентгеновском диапазоне. Гало нет, а ультрахолодный чёрный карлик, который никак не может иметь такую огромную массу, есть. И чем дальше в лес, тем толще партизаны. В спектре гало белого карлика, который тянул на себя вещество «черного гиганта» обнаружились линии аммиака и воды, характерные для ледяных планет, что свидетельствовало только об одном — у чёрного гиганта появилась криосфера, что совсем ни в какие ворота не лезло.

Звезда с такой массой не может взять, да и остыть сама по себе. Это в корне противоречит как протон-протонному, так и углеродному циклу горения.

Задав параметры рентгеновских всплесков, я выявил ещё два похожих объекта. Казалось, что вот оно — Нобелевка в кармане, открыт новый класс симбиотических звёзд — чёрные гиганты. Но тут я заметил, что все эти крио-звезды лежат на одной прямой, прямо друг за дружкой, составляя огромную, устрашающую гирлянду.

Задействовав все связи в научных кругах и надавив куда можно и нельзя, я получил разрешение на детальную съёмку сектора неба между 126° и 128° галактической долготы. С телескопа Хаббл в инфракрасном диапазоне, с телескопа Ферми в гамма, с GALEX — в УФ диапазоне, снимки со спутников Спектр-РГ и XRT дополнили картину в рентгеновском диапазоне, а Китайский сферический FAST и наш РАТАН 600 с — в радио на частотах от 70 МГц до 35 ГГц.

В августе, когда я обработал полученные данные число «чёрных» звёзд достигло двадцати семи. В «списках жертв» оказались красные гиганты, жёлтые карлики класса нашего Солнца и даже голубой сверхгигант массой в двадцать пять солнц! Или у меня колпак протекает, или это искусственный процесс, третьего не дано.

Спектральный анализ показал следы гелия, кальция, метана, аммиака, неона, фтороводорода, силанов, угарного газа и воды.

Я построил график температур поверхности «чёрных» звезд, отражающий повышение температуры в зависимости от времени катастрофы, она возрастала от минус двухсот сорока у самых близких к нам, до нуля, у дальних.

На основе этих данных у меня возникла гипотеза, объясняющая «схлопывание» гиганта на два порядка. Я предположил, что происходит одномоментное охлаждение звёзд во всем объёме и следующее за этим сжижение составляющих её газов.

После остывания и сжижения газов, внешние слои под действием гравитации сжимались, формируя твёрдое ядро из металлических водорода, кремния и углерода, над которым формировался «тонкий» слой из жидкого водорода и гелия. Ледяные струи-джеты время от времени выбрасывали в межзвёздное пространство триллионы тонн гелий-водородного льда.

Катастрофические процессы, сопровождающиеся локальным поднятием температуры, приводили к синтезу метана, воды, аммиака, силанов и прочей органики, которая формировала ледяную криосферу. Постепенно, вследствие огромной массы, ядро начинало саморазогреваться, а криосфера интенсивно испаряться, вновь образуя внешние газовые оболочки, а значит через миллионы лет в такой звезде снова возобновятся термоядерные реакции.

Теория хорошо, но основные усилия я прикладывал для выявления точного вектора движения этого объекта. Зарос бородой, три, четыре часа сна в день, раз в неделю вылазка за продуктами. Дело, хоть и со скрипом, но двигалось. Усовершенствовал методику определения температур поверхности звёзд по спектру, написал квантовые алгоритмы обработки рентгеновских снимков и несколько скриптов для программы MATLAB Astronomy, дополнив функции, связанные с рентгеновскими-всплесками. Ухнул все свои накопления на аренду квантового «облака» Azure Quantum. Хорошо ещё, что с суперкомпьютером повезло. Закатил в ФАНО скандал, но пробил вне очереди «окно» на аренду отечественного «Ломоносов-2». Пять петафлопс за двое суток перемололи подготовленные данные и прояснили картину.

«Объект» вторгся со стороны реликтового холодного пятна, известного в научных кругах, как «сверхпустота Эридана» и двигался под небольшим углом к плоскости галактического диска. В векторе движения были отфильтрованы слабые всплески рентгеновского излучения, на девяносто процентов это одиночные звёзды. Найти и зарегистрировать с бухты-барахты такие «потери» невозможно. «Объект» не двигался по идеальной прямой, он «прыгал» по ломанной от одной звезды к другой, держась в границах коридора диаметром шесть световых лет. Самые далёкие его жертвы — звёзды WISE 18233+26552 и WISE 17893+175456 находились во внешнем рукаве нашей Галактики на расстоянии двадцати восеми тысяч световых лет. Пройдя как нож сквозь масло рукав Персея, «пожиратель» вторгся в пределы рукава Ориона и, когда я продлил его траекторию дальше, волосы встали дыбом — Солнце лежало на пути этого страшного явления.

Я назвал этот искусственный объект Сколль, в честь старшего сына ужасного волка Фенрира. Согласно скандинавской мифологии, Сколль-волк каждый день пытается догнать Солнце, чтобы его съесть, а его младший брат Хати догоняет Луну, и в день, когда наступит Рагнарёк, Сколль должен сделать своё чёрное дело.

Самая близкая к нам «погасшая» звезда находилась всего в ста десяти световых годах, в космических масштабах «Сколь» дышит нам в затылок. Рентгеновские телескопы имеют слишком низкую чувствительность чтобы выявлять одиночные звезды, полагаю, что в лучшем случае я выявил лишь малую часть жертв. Чтобы точно вычислить час Ч, придётся или ждать введения в строй нового рентгеновского телескопа, или строить свой, или провести поиск в оптическом диапазоне! Вот балда… Астрофотографии полтора века, а значит, если провести анализ старых астрофотоснимков, проанализировать данные пожелтевших от времени звёздных каталогов, появится шанс отследить «пропавшие» светила.

И я начал копать, основательно так копать. Кому нужны старые астроснимки? Какие-то уничтожены, какие-то пылятся в картонных ящиках. Хорошо, что часть плёнок, особенно в штатах, оцифрована, в частности первый фотографический атлас звёздного неба 1967 года.

Коллеги относились ко мне с пониманием. Тратили личное время, поднимали старые журналы, оцифровали пылившиеся в архивах снимки нужного мне сектора небосвода. Запросил архивы Большого Азимутального и чилийских телескопов, а также фото из Паломарской обсерватории. Чтобы обработать такой объём данных написал утилиту, которая автоматически распознавала звезды и привязывала их к координатам из международного каталога небесных тел и каталогов двойных звёзд Эйткена и Hipparcos.

На старых астрофотографиях много дефектов: абберации, дисторсия, засветка. Приходилось корректировать вручную. Кропотливая работа дала результаты — в векторе движения «Сколль» появились новые предполагаемые жертвы. Первую, правда, можно было списать на дефекты плёнки. О второй не сохранилось ничего кроме координат в каталоге Генри Дрейпера 1918 года, а вот третья… Этот красный карлик имел реальное подтверждение в виде кадра с телескопа Хайла от 1901 года. Казалось, рядовой случай, занесли в каталог и забыли. Звёзд сотни тысяч, их количество и координаты постоянно корректируются астрономами, что-то исчезает, что-то появляется. Рутинные операции, но не в нашем случае. Я раскопал ещё один, более свежий снимок. Более того, под кодом SAO 109241 карлик значился в звёздном каталоге Смитсоновской астрофизической обсерватории 1961 года, а потом он исчез, как отрезало.

Снимок качественный. Не осталось сомнений, что безымянный красный карлик — наш клиент. Из-за низкой скорости сгорания водорода такой класс звезд имеет очень большую продолжительность жизни, сотни миллиардов лет. А все потому, что в ней не происходят термоядерные реакции. Красные карлики постепенно сжимаются, нагреваются и превращаются в голубых, а затем в белых карликов, порождающих в свою очередь более холодные гелиевые и углеродные звёзды. Не может он взять и исчезнуть! Не может! А между ним и нашим Солнцем никого, никаких крупных звёзд.

Вводил поправки на кривую вращения Галактики, на скорость вращения Солнца вокруг галактического ядра — без шансов. Модель, выстраивающая вектор, выдавала тот же результат: вероятность столкновения девяносто два процента!

Fatality! В ближайшие шесть-семь лет «Сколль» догонит Солнце и покажет всем, что такое Рагнарёк!

Такую катастрофу не переживут девяносто девять целых и девять десятых процентов обитателей биосферы. В остывающем океане у тёплых «чёрных курильщиков» какое-то время останутся хемо-синтезирующие бактерии, способные жить без кислорода. Литосферные микробы, спрятавшиеся в тёплой толще, протянут больше всего — сотни миллионов лет. И… всё!

Нет. Не может быть! Это нелепая ошибка, случайность! Снова и снова я убеждал себя в ошибке, но каждый раз, проверяя расчёты, убеждался в обратном. Ошибки нет!

В ноябре решился, опубликовал статью в «The Astronomical Journal». Мои выводы вызвали циклопический по накалу скандал. Одни «коллеги» объявили меня шарлатаном, другие советовали перепроверить данные, третьи тыкали в непроверенную методику расчёта температур поверхностей сверххолодных светил, четвёртые твердили про засветку и дефекты снимков полувековой давности. Минута сомнительной славы длилась недолго, и сенсация сошла на нет спустя неделю. Чилийские астрономы предложили альтернативные гипотезы появления таких звёзд, но и тогда, и сейчас мою версию по-прежнему никто не воспринял всерьёз.

Единственное, чего я смог добиться спустя два года — международный астрономический союз зарегистрировал новый класс экстремально холодных звёзд.

Два месяца я бил во все колокола: писал в ООН, в Юнеско, обращался к президентам и к парламентам крупнейших стран мира, ездил к олигархам и к главам транснациональных корпораций, обращался к масонам, к розенкрейцерам, даже к самому Папе Римскому…

Бесполезно! Всё было бесполезно!

Меня восприняли как городского сумасшедшего: «Ишь, предлагает копить запасы продовольствия. Наглец! Хочет в десять раз увеличить производство светодиодов, вдвое выработку электроэнергии, активизировать исследования в области получения белков, крахмалов и сахаров из углеводородов и синтез-газа, то бишь бесплатной еды, и наладить производство компактных реакторов по выращиванию хлореллы и микроводорослей! Чтобы уважаемые люди тратили кровные миллиарды из-за какой-то мало обоснованной теории и снимка хрен знает какого лохматого года!»

В лучшем случае похлопывали по плечу и предлагали чайку для успокоения. Я не сдавался, попробовал поднять общественность, адаптировал и разместил материалы в соцсетях, ЖЖ, создал канал на YouTube, вывесил счётчик дней, оставшихся до Катастрофы, смонтировал видеоролик столкновения и пейзажи Земли после катастрофы. Описал какие будут последствия для планеты через год, пять и десять лет. Итоговый результат — чуть больше, чем ничего.

Фильмы катастрофы и общая деградация населения сделали своё чёрное дело. Общественность восприняла меня как очередного кликушу, пророчащего конец света. А после статьи «наследственного» академика из комиссии по борьбе с лженаукой РАН, давно превратившейся из научного заведения в кормушку для своих, власть имущие посоветовали директору отстранить меня от проекта «Интеграл», а заодно и от строительства нового телескопа «гамма-400».

Были и те, кто воспринял информацию серьёзно. Мы организовали группу «в контакте». О чём-то договаривались, но как только дело дошло до денег и распределения ответственности, активисты частью растворились, а частью слились и дали задний ход. До кучи, я заполучил пяток не совсем здоровых адептов, вообразивших меня спасителем. То один, то другой караулили около квартиры. Приходилось что-то им обещать, успокаивать, а оно мне надо? В декабре, устав от творящегося бедлама решил на время переехать на старую дачу родителей.

***

Садовое товарищество «Ветеран» близ деревеньки Тюфанка раскинулось на берегу живописной речки Лопасня. Удивительный по красоте уголок Подмосковья. Сказочный зимний лес и никаких крупных дорог. Десяток дачников, обитающих тут в весенне-летний период, уже съехали в городские квартиры. Безмолвная тишина зимнего леса и отключенный мобильник дали драгоценную возможность отдохнуть и спокойно подумать о том, как действовать дальше.

Под Новый Год, возвращаясь с прогулки из леса, увидел на пороге своего дома бабушку в старомодном пальто, закутанную в меховой платок.

Лицо, изрезанное глубокими морщинами, выдавало почтенный возраст дамы.

— Андрей Владимирович? — спросила она.

— Да. А вы, простите, кто будете?

— Анна Петровна… Фролова! — с некоторой паузой произнесла бабушка с нажимом, будто ожидая, что после этого я непременно должен её узнать.

Внезапно она побледнела, её шатнуло, и я едва успел подхватить старушку под локоть.

— Что с вами? Вам плохо?

— Ничего, ничего. Сейчас таблеточку приму и отпустит.

Затащив бабку в гостиную, усадил в кресло рядом с печкой и вручил стакан с водой, она запила горсть каких-то таблеток.

— Прошу, не гони, выслушай. Дар у меня родовой. От бабки родной достался. Вижу грядущее. Когда смутно, а когда как на ладони.

— Да вы…

— Не перебивай! Каждую ночь один и тот же сон вижу. Тьма могильная, лес, а в нём словно война идёт. Стволы сосен, да дубов столетних от мороза лопаются. Дома по самые крыши занесены снегом, реки до дна промерзли и мертвецы. Куда ни глянь повсюду мертвецы. Ни одной живой души. Ни человека, ни божьей твари, а с неба дождь ледяной идёт, и камни ледяные, громадные. И лес, и дома, и дороги — всё в крошево превращают. Тяжело на душе оттого, что знаю. Знаю, смерть и тьма кромешная грядёт, — голос у бабушки окреп, стал глухим и потусторонним. — Прогневили мы Господа!

— От меня то вы что хотите, Анна Петровна? Откуда у вас мой адрес? — я предположил, что бабка очередная умалишённая.

— Ты знаешь, что так будет! — она посмотрела на меня со злой решимостью. — Знаешь!

— Не знаю, а предполагаю с высокой долей вероятности. Может и ошибаюсь в расчётах.

— Нет! — сказала она, словно отрезала, и достала из тряпицы кулон с крупным бриллиантом насыщенного, голубого цвета.

Ох, и не фига себе! Крупный и чистый бриллиант невольно притягивал взгляд.

— Родовая драгоценность!

— Всё это замечательно, но я тут причём? — я заставил себя отвести взгляд от камня.

— Правнук у меня один остался. Алёша. Внучка с его отцом в аварии ещё три года назад погибли, а его бабка, дочь моя, умерла прошлым летом.

— Сочувствую.

— Души в нём не чаю, — продолжила она. — У внука, кроме меня, из родственников и нет никого, а в детский дом не хочу отдавать. Не хочу! — неожиданно она вложила брильянт в мою руку и сильно её сжала. — Мне не долго осталось. Богом прошу, возьми. Продай, купи что потребно и выживи. Слышишь, выживи. Ты сильный, ты сможешь! И за Алёшкой моим присмотри, я дочке обещала. Вот! — она протянула серебристую визитку с надписью: «нотариус Фадеева Ольга Викторовна, Сергиев Посад». — У неё все документы на опекунство.

— Извините, я так сразу не могу. Надо подумать, — я смягчил отказ, чтобы не расстраивать не своем здоровую на голову пенсионерку.

Кулон всунул ей в руки, и Анна Петровна, посмотрев на меня с немым укором, ничего не говоря, вышла из дома.

Я воспринял произошедшее, как очередной визит нездорового на голову человека и выбросил этот случай из головы. А после новогодних праздников, собравшись в Чехов за продуктами, нащупал у себя в кармане дублёнки тот самый кулон!

Ох ты ж! А бабка то никаких контактов не оставила! Стоп! Куда я эту визитку дел?

***

Нотариус, с которым я связался по телефону, на мой вопрос: «Где живёт Анна Петровна?», сообщила, что второго января та умерла, сердце не выдержало, а её правнука уже забрали в детский дом.

Вот и не верь после этого в мистику. Нехорошо как-то вышло, да и мальчишку, хотя и незнакомый, жалко. Недолго думая, я собрался и поехал в Сергиев Посад. Суета с оформлением опекунства, похороны, которые я решил взять на себя, так как у бабки на самом деле не оказалось даже дальних родственников, заняли несколько дней, и домой я ехал с папкой документов, каким-то конвертом, запечатанным сургучом, и заплаканным мальчишкой восьми лет с волосами соломенного цвета.

— Дядя Андрей, а я теперь у вас жить буду?

— Верно.

— Мне баба Аня сказала вас во всём слушаться.

— Хорошая у тебя бабушка была, правильно сказала.

— А правда, что Солнце погаснет? Бабка в последние дни только об этом и говорила…

— Правда.

— Не хочу!

— Не плачь, — сказал я как можно мягче. — Знаешь, что такое телескоп?

— Ага, — всхлипнул Алёша.

— У меня на даче есть. Большой!

— Ух ты! Дадите посмотреть? — мальчик перестал реветь.

— Конечно, мы сейчас едем в Москву, а вот когда вернёмся на дачу, будешь в него смотреть. А ты знаешь, почему телескоп увеличивает звезды?

— Неа…

В дороге я как мог старался немного разговорить мальчика, отвлечь от горя. Приехав в Москву, оставил Алёшу у сестры, а сам отправился в лабораторию к своему хорошему знакомому Сергею Сергеевичу. Величина! Начальник отдела роста института кристаллографии подрабатывал на жизнь геммологической оценкой. В камнях он лучше любого ювелира разбирался. Немолодой профессор, внимательно осмотрев кулон, присвистнул:

— Вот что я тебе скажу, Андрей, двадцать семь карат! Чистейший голубой бриллиант индийской огранки. Даже не буду спрашивать, откуда он у тебя, но поверь старику, лучше никому в России не показывай, иначе до вечера не доживешь. Если хочешь продать, найди к кому обратиться в Европе — аукционы с историей, крупные ювелирные дома, а лучше на Антверпенскую биржу.

— Сергей Сергеевич, неужели всё так серьезно?

— А ты как думал?! Слышал про брильянт «Голубой Винстон»?

— Нет.

— Его продали за двадцать один миллион долларов, а твой и чище, и вдвое крупней.

— Ого!

— Аккуратней, Андрей. С такими вещами не шутят.

— Понял. Спасибо за совет.

Вернувшись домой вскрыл конверт. Там было всего две бумаги, желтый, затертый до дыр на сгибах, пергамент с нарисованной на старинный манер китайской картой, с обозначениями и подписями, какими-то закорючками и пометками на древнерусском языке. Итиль, Сухой Каркагон — и всё в таком духе. На карте отражено нижнее течение Волги и её дельта, чтобы это понять большого ума не нужно. Какие-то значки, стрелки… Сокровища?!

Второй листок, исписанный каллиграфическими почерком, на вполне себе современной бумаге развеял сомнения:

«Если вы читаете это письмо, значит, я уже мертва. Эта карта передавалась в нашей семье из поколения в поколение. По семейному преданию, она вместе с бриллиантом досталась от нашего дальнего предка — ушкуйника Фрола, служившего под началом воеводы Игната. Завещано, без крайней нужды не ходить на место, где спрятаны сокровища великие. Традиции мы чтили, денег у нашей семьи всегда хватало, и карту мы не трогали. Не знаю, что за сокровища там спрятаны. Думаю, время пришло. Иди и возьми! Заклинаю, спаси моего правнука! Да поможет вам бог!»

Внизу подпись: «Фролова Анна Петровна», и дата «7 декабря 2020».

Н-да. Дела. Не будь у меня старинного бриллианта, в жизни бы не поверил, а так поеду, обязательно поеду. Только прежде карту следует расшифровать.

***

Через пару дней с Алёшей выехали на дачу. К дому я не подъехал, въезд перегораживал джип «Wrangler» цвета хаки с открытым багажником, литыми дисками и большими колесами с глубоким протектором. Навстречу вышли двое мужчин.

— Серёга, — протянул руку курносый парень с открытым лицом, лет тридцати на вид.

— Андрей, — представился и я. — А вы, собственно говоря…

— Мы вас ещё со вчерашнего дня дожидаемся, — ответил второй, постарше, и представился, — Вадим…

Вадиму за сорок. Выправка, рубленные, словно топором, черты лица, виски слега тронуты сединой, через бровь и скулу — шрам. Оба в камуфляже. Военные что ли?

— Э-э-э. Как понимаю, вы по объекту Сколль? Угадал?

— Так точно. Из-за этой зверюги к вам приехали.

— Тогда пойдёмте в дом. Нечего пороги оббивать.

Алёшка сразу занялся делом. В доме полно интересного: рельефные глобусы планет, модели звёзд, научные игрушки, которые я тащил с фестивалей по занимательной науке, теллурий — прибор для наглядной демонстрации годового движения Земли вокруг Солнца и суточного вращения Земли вокруг своей оси, а уж когда парень увидел настоящий телескоп — вцепился в него и больше не отходил, всё было ему интересно.

Ребята оказались, ни много ни мало, сурвалвелистами или, по-нашему, выживальщиками. Движение с начала века выросло и окрепло. Постепенно, от групп в социальных сетях люди перешли к накоплению запасов и постройке бункеров. Их тридцать два человека, живут частью в Калужской, частью в Московской областях, знакомы друг с другом много лет.

В сети я нашумел, вот и заглянули на огонёк с целью сманить к себе. Похоже им понравились советы с моего сайта, да и доводы видимо показались заслуживающими внимания. На ловца, как говорится, и зверь бежит. В сложившихся обстоятельствах я уже начал думать о бункере и свою трёшку на Ленинском выставил на продажу. Разговор затянулся до позднего вечера и продолжился за чашечкой коньяка.

— Андрей Владимирович, так как вам наш проект?

— Вадим. Давай без отчества.

— Ну вы всё же доктор наук! — поднял он палец вверх. — С уважением надо!

— Да ладно вам… — я отмахнулся.

— Ну так что скажите?

— Честно ответить, или как?

— Лучше первое.

— Тогда не обижайтесь. Ваш проект бункера — полная чушь. Рассчитан он, как я понимаю, на ядерную катастрофу, но абсолютно не приспособлен для такого стремительного падения температуры. Впрочем, как и другие подобные сооружения.

В самом тяжёлом случае, при многостороннем обмене боеголовками и целенаправленном подрыве угольных пластов, температура упадёт всего на несколько градусов, что не идёт ни в какое сравнение с тем, что нам предстоит.

В истории человечества уже было похоже событие — извержение супервулкана Тоба. Миллиарды тонн вулканического пепла, попавшие в атмосферу, привели к уменьшению поступления света всего на пару процентов, и вулканическая зима привела к тому, что температура на всей планете снизилась на два-три градуса. Вроде ерунда, копейки! Но и этого хватило чтобы численность человеческой популяции сократилась до десяти тысяч человек.

По сравнению с грядущей катастрофой вулканическая зима — детский сад! Как только Сколль заморозит Солнце, температура начнёт немедленно падать. Через два дня везде, даже в тропиках, поверхность Земли покроет лёд. Спустя неделю температура опустится ниже минус двадцати градусов Цельсия, а через год похолодает до минус ста градусов, после чего, в течении семи лет температура будет постепенно падать до минус двухсот шести градусов. Скорее всего всё будет значительно хуже, мои расчёты не учитывают зону холода, которая образуется вокруг Солнца.

— Поясните.

— Солнце очень массивный объект. При теплообмене с окружающим пространством он неизбежно понизит температуру в ближнем космосе с нынешних минус ста градусов, до минус ста восьмидесяти или даже двухсот, что значительно увеличивает тепловые потери через атмосферу.

Пока есть три графика понижения температуры, — я достал папку с графиками, нашёл нужные и разложил на столе. — По самому жёсткому сценарию, через неделю температура на поверхности планеты достигнет минус пятидесяти четырёх градусов, в результате чего погибнет девяносто процентов биосферы, а океан стремительно начнёт покрываться льдом. К концу года температура снизится до минус ста тридцати градусов. Через какое-то время неизбежно начнётся бомбардировка поверхности Земли ледяными метеоритами, образовавшимися из-за схлопывания фотосферы Солнца. Мелкие будут сгорать в атмосфере, а крупные….

— Что-то вроде ледяных протуберанцев?

— Секунду! — я включил монитор компьютера и вывел обработанное изображение звезды WISE 1135434+45353. — Видите, тёмные и светлые струи? Визуализация процессов построена на основе реальных данных, — пояснил я. — Это области восходящих и нисходящих потоков жидкого водорода смешанных с льдом, которые образуются вследствие разной скорости вращения ядра и вязких внешних слоев. Очень похоже на те процессы, что идут в атмосферах планет гигантов типа Юпитера. В криосфере формируются чудовищные циклоны и антициклоны.

— Жесть какая! — не выдержал Андрей.

— Не то слово! Как вы понимаете, ни одно здание на Земле не рассчитано на такие температуры. Уровень потерь тепла запредельный. Можно оборудовать отдельные здания, но сколько для этого нужно утеплителя, сколько потребуется энергии? Отдельные счастливчики ещё могут устроиться, но теплицы, даже им не сделать.

— Так что же нам делать?

— Уходить под землю! Без вариантов. Причём, метрополитен исключаю: неглубокое залегание, а значит быстрое промерзание, большое количество вентиляционных отверстий, дверей, станций — в итоге, сифонить там будет изо всех щелей. Если утеплить, то какое-то время в нём ещё можно перекантоваться, а потом туши свет. Да и драка за него развернётся.

— Андрей Владимирович. Как вам вариант размещения бункера в заброшенных Куровских шахтах.

— Что за шахты?

— Недалеко от Калуги. В пятидесятых годах там активно уголь добывали, а в начале девяностых забросили. Оказалось, уголь выгодней с Кузбасса завозить, чем местный добывать. Шахты законсервировали. Сейчас они большей частью затоплены. На прошлой неделе мы обследовали это место и нашли несколько сухих штреков.

— А точнее? Глубины?

— От десяти, до двадцати пяти метров, годная площадь порядка тысячи квадратных метров, но можно осушить…

— Не пойдёт. Слишком близко к поверхности. Мы не знаем, какой силы будут удары метеоритов. Лучше перестраховаться.

— Тогда, — вставил слово, молчавший до этого Сергей, — есть другой вариант — Новомосковское месторождение гипса. Там и глубины за сотку и тоннелей шестьсот километров.

— Это вы комбинат Росрезерва имеете ввиду? — я знал это место.

— Он самый.

— Забудьте.

— Почему?

— Потому что это ближайшее к столице, а по факту единственное в Европейской части пригодное для выживания место. Тем более, там выработки очень широкие. Представляете, сколько потребуется денег чтобы построить подземную теплицу, рассчитанную на пропитание одного человека?

— Не совсем. Вернее, совсем не представляем.

— Если брать теплицу с традиционным грунтом, то на одного человека необходимо шестьсот квадратных метров, без учёта коммуникаций и служебных помещений. И учитывайте, что эти квадраты вам придётся отапливать. На глубине двести метров температура пять градусов, а для роста большинства растений необходимо двадцать-двадцать пять. А как думаете, сколько вам светодиодов потребуется?

— Не задавались этим вопросом. Просветите.

— На человека порядка сто пятьдесят тысяч баксов. Датчики, системы кондиционирования, вентиляции, автоматическое капельное орошение, распылители искусственного тумана и прочая мелочь, так же не бесплатные. На одних растениях долго не протянешь, а если рассчитывать площади теплиц с учётом кормов для животных то их можно смело увеличить раза в три. А ещё техника имеет свойство ломаться. Те же светодиоды через два, три года деградируют и где, чёрт пообери, брать энергию для их работы? Там такой ворох проблем всплывает, что голова кругом идёт.

— А если выращивать грибы?

— Вижу, что «Метро 2033» Глуховского вы прочитали, — я усмехнулся. — Грибы растут в тепле, причём для них нужно регулировать температуру в пределах от двадцати пяти до десяти градусов, и навоз, нужен навоз. Вы его где брать будете? Чем свиней кормить? Дебет с кредитом сводили? Посчитайте на досуге, сколько в реальности сможет прокормить людей московский метрополитен. Есть, конечно, варианты. Мицелий делать из коры или торфа, а вешенку и вовсе на опилках можно выращивать, но в любом случае нужен тёплый подвал. А с теплом, как вы понимаете, будет очень и очень большая проблема.

— Дела… Опустили вы нас, Андрей Владимирович, с небес на грешную Землю. Уж лучше сразу убиться, чем в этом ледяном аду пытаться выжить. Извините, что отвлекли, поедем мы.

— Да куда? Подшофе, ночью?! Смотрите, столько снегу навалило. Оставайтесь. Утром я трактор вызову, он хоть дорогу расчистит, тогда и поедете.

На следующий день, перед тем как ребята уехали, я отозвал Вадима в сторону:

— Вижу ты человек служивый.

— Есть такое дело… Начинал службу в спецназе ГРУ, потом история одна вышла нехорошая, проверяющему генералу, гниде тыловой, зубы пересчитал. Так что выперли со скандалом. На гражданке как-то не сложилось. Года не прошло, как серым гусем заделался. Пятнадцать лет: Сирия, Судан, ЦАР, Ливия. Везде послужил, а семьи так и не завёл. Денег скопил, решил остановиться. Домой вернулся, а соседями у меня как раз эти ребята-выживальщики оказались, вот и влился в коллектив.

— Вадим, ну а ты как, серьёзно настроен или думаешь, что это я на всех страху нагоняю?

— После того, что ты вчера показал, даже не знаю. Я, признаться в астрофизике ни бум-бум. Но чуйка у меня есть, потому и живой из передряг всех выходил. Ломит в груди, ноет. Обычно так бывает, когда совсем жопа, извини за выражение, а в последнее время постоянно. Не сердце это, нет. На здоровье не жалуюсь. Не объяснишь толком. А-а… — он махнул рукой. — Если всё обстоит, как ты говоришь, шансов ноль. Чтобы что-то сделать это же такие деньги нужны! Миллионы, десятки миллионов долларов. Допустим продадим квартиры. Где шахту искать годную, с расчётом четыреста квадратов полезной площади на человека, нереально. Про оборудование и светодиоды я уж молчу. Хреново всё.

— Не время руки опускать! Вот вы обмолвились про гипсовые шахты Росрезерва, и я ночь не спал, думал. Навели вы меня на интересную мысль. Что же касается денег, то похоже я знаю, где брать миллионы, а может и не только миллионы! — и я подмигнул ему.

— Серьёзно?!

— Ответь на вопрос: сколько из вас готовы вот так, прямо завтра всё бросить, продать квартиры прочее имущество и начать работать без выходных и проходных как папа Карло?

— Я-то легко, но остальные… Далеко не все согласятся. Сам понимаешь. Рисковать непонятно из-за чего. Семьи как-то кормить надо.

— А если людей вместе с семьями на довольствие взять? Сколько народу наберёшь?

— Хм, это меняет дело. Можно и в сети клич кинуть.

— Можно. Только в этом деле лишней огласки не нужно.

— Чёрт, не подумал. Пожалуй, ты прав. Мне надо пару недель чтобы эти вопросы провентилировать.

— В этом деле военные с опытом предпочтительней, а ещё кровь из носу хороший безопасник нужен.

— Сколько именно человек? Что с семьями? — Вадим сразу взял быка за рога.

— Давай так. Сколько точно будет денег, я пока не знаю. Как только будет известно, мы ещё раз встретимся и более детально вопрос обсудим. Мне надо проверить кое-что, свести, так сказать, дебет с кредитом, старые связи поднять. А ты вопросы с кадрами прощупай, не откладывай в дальний ящик. Считай, у нас гонка на выживание началась.

— Лады. Кстати, с безопасником, у меня на примете есть хороший вариант — Городецкий Семён, начинал в контрразведке северного флота. Дослужился до высоких чинов, а после ушёл на гражданку, фирму охранную открыл. Сейчас он вроде как на пенсии. Тут такое дело, — Вадим замялся. — Лично я с ним не знаком, но через сослуживца могу выйти. Одно знаю наверняка, нет ни одного человека, кто бы о нём плохо отзывался. Профессионал от бога!

— А не сдаст нас ваш проффесионал?

— Исключено. Если получится привлечь, считай, дело с организацией СБ в шляпе.

Мы обменялись телефонами, и ребята укатили, а я начал действовать. Не откладывая созвонился со своим коллегой из Голландии, астрофизиком Эриком Дюбуа. Его родной дядя, Густав, как раз занимал довольно высокое место в совете директоров Антверпенской алмазной биржи. Кто, как не он, может быстро продать бриллиант? Эрик как-то раз гостил у меня, когда приезжал в Россию. Уже который год к себе в гости зазывает. Шенген у меня открыт. Алёшку оставлю своей сестре Ире. Та живет вместе с племяшкой Никитой, а он примерно такого же возраста. Мальчишки, думаю, найдут общий язык, поладят.

***

Эрик встретил меня в аэропорту Брюсселя и моей просьбе поспособствовать в продаже немного удивился. Куда больший шок случился, когда мы приехали в Антверпен и я показал алмаз дяде. Предварительно бриллиант оценили в двадцать семь миллионов евро! Объясняли, что продавать на бирже такой камень не будут, но готовы взять на себя роль посредников. Что же делать. Бижайший аукцион Christie’s пройдёт через месяц, а деньги мне нужны сейчас. Дядя предложил такое решение: за четыре процента от выручки биржа занимается продажей и оформлением сделки, но при этом два миллиона выплачивает авансом. Такой вариант меня устроил и домой я вернулся уже не с пустыми руками.

Я понимал, таких денег для строительства убежища и организации производств не хватит. Но, как говорится, главное начать! Если есть шанс спасти хотя бы малюсенькую часть человечества, то я пойду до конца. Сдаваться не намерен. Плюс, у меня есть карта сокровищ. Вроде ерунда. Однако, учитывая, что бабкин бриллиант оказался самым настоящим, я просто обязан проверить этот вариант.

Из Шереметьево отправился не домой, а к своему другу, Диме Круглову. Бывшему учёному-геологу, а ныне соучредителю небольшой компании, которая занималась геологоразведкой и бурением скважин по всей России. Давненько я его не видел. Ага, вот и знакомая хрущёвка без лифта. Небогато живёт господин капиталист, совсем небогато.

— Ну. Здорово, что ли! — Дима расплылся в улыбке.

— Здоровей видали! А я к тебе не с пустыми руками, — сказал и приподнял полные пакеты.

— Что это тут у нас? — Дима начал разбирать продукты, которые я принес. — Hennessy Blend! Чёрная икра! Хамон «Иберика»! Откель такое богатство, бро?

— На днях обрадовали. На квартиру покупатель нашёлся, оставил залог.

— Продаёшь, значит?

— Продаю.

— Не жалко? Район то престижный. Статус, как никак.

— Да зачем оно мне? Все равно за город хотел переезжать.

Дмитрий разлил коньяк, и мы выпили за встречу, закусив тарталетками с икрой.

— Выкладывай, что у тебя за дело? Не поверю, что просто так пришёл.

— Как у тебя с работой дела обстоят?

— На бобах сижу. Пандемия. Какая уж тут разведка? Рабочих в неоплачиваемый отпуск отправил. Лицо его при этом потемнело. Осуждаешь?

— Нет. Ты что ли в этом виноват? Вот как раз работу хочу предложить. Сделаешь скидку для старого друга?

— Так мы и так недорого берём.

— Дима, Дим, не недорого! По себестоимости сделай. Поверь, не пожалеешь. Не дяде чужому нужно, лично мне.

— Наливай!

Мы снова пропустили по одной и вспомнили старые времена, прежде чем вернуться к разговору.

— Помнишь, ты как-то рассказывал, что разведочные скважины под Калугой на соль бурил?

— Во вспомнил тоже! Когда это было то?!

— Интересует гипс-ангидритовая толща.

— Какой конкретно пласт? В тех местах ещё с тридцатых годов прошлого века десятки скважин набурены. Девонская гипсоносная толща, южное крыло, Плетенёвское месторождение, — начал перечислять Дмитрий. — Половина Калужской области — сплошная гипсовая толща. И учитывай, толщи залегают на глубине двести, двести сорок метров. Представляешь, во сколько разведка встанет? Двадцать штук баксов за скважину, а их не меньше десяти нужно, чтобы границы пласта нащупать. Извини, брат. Нет у тебя таких денег!

— Извиняю. Только деньги у меня есть!

Дмитрий округлил глаза, а я продолжил:

— Вот смотрел на днях геологические карты Калужской области.

— И?

— Под гипсовой толщей кристаллический щит русской платформы залегает. Неглубоко.

— Километр с гаком, по-твоему неглубоко?! — возмутился Дима.

— Вот-вот. Как раз такая глубина и нужна. Необходимо разведать монолитный массив скальных пород, без трещин. В идеале, чтобы над ним ещё залегал гипсовый пласт, а если где-то рядом будет торф, да уголёк, я тебе Aston Martin куплю. Честно… В этих местах шахт старых полно, подмосковный угольный бассейн.

— А то я не знаю! — снова возмутился мой друг. — Ты вообще представляешь, во сколько это обойдётся? Щит не гипсовая тоща, там другая глубина. И цена другая. Требуются сверхмощные гео-радары с разнесенными антеннами, стационарные бурильные установки, каротаж, сейсмо и электроразведка. Извини, бро. Не мой уровень.

— Дим, я же в этом как свинья в апельсинах разбираюсь. Чтобы не быть голословным могу выделить миллион евро в качестве предоплаты.

— Чего??? — он едва не подавился. — Так ты не шутишь?! Откель монеты, бро? Банк грабанул?

— Кое-что интересней.

— Да… — Дмитрий буравил меня взглядом, — Не на что тратить больше? Так ты меня позови, я умею! Андрюх, я не понимаю, на кой ляд тебе всё это надо?

— Решил бордюрами и плиткой гранитной фарцевать. Москве, знаешь ли, не хватает гранита. Синцзянь, Урал и Карелия не справляются с аппетитами нашего мэра.

— Да? — мгновение, и удивление на его лице заменил хитрый прищур. — Брешешь!

— А вот и нет. Так что, берёшься?

— Надо покопаться в архивах, кое-какие старые скважины расконсервировать, карту водных горизонтов поднять, — он почесал затылок, посмотрел в сторону, где на стене висела большая геологическая карта европейской части Росиии. — Можно попробовать, отчего нет.

— Мне только быстро надо.

— Быстро только кошки родятся. У меня четыре бурильные установки, столько же арендую у конкурентов. Георадар лучше купить, знаю одну фирму хорошую, наши между прочим ребята делают. С сейсмо — и электроразведкой найду к кому обратиться… Значит, так! Через неделю жду у себя в офисе. Будем тебя мучить, составлять задание и план геологоразведочных работ. Заодно дам точный расклад по расходам и срокам. Но сразу предупреждаю, меньше чем на полгода не рассчитывай.

— Отлично! Кстати, если про радары разговор зашёл, что посоветуешь? Похоже, они мне скоро понадобятся.

— Ты зачем коньяк притащил? Наливай, а после поговорим, зачем астрофизику понадобились георадары. И за бордюры поговорим. Сдаётся, ты лапшу на уши вешаешь старому товарищу.

Глава 2. Ушкуйников клад.

Деньги дали надежду, что главная цель — гарантированное выживание части человечества, может быть достигнута. Плюс необходимо сохранить биосферу планеты или хотя бы её часть, было бы несправедливо построить «Ковчег» и не пригласить туда братьев наших меньших и больших. Они имеют такие же права на планету, не больше, не меньше.

В способность самоорганизации общества я не верил. Если немедленно заняться, то процентов десять спасти можно. Так что каждый день важен! По существу, нужно ровно три вещи — гигантское убежище, технологии и машины, которые будут способны его построить, новое общество и новые отношения. В любом случае всё это деньги, огромные деньги — десятки, если не сотни миллиардов долларов. Двадцать пять миллионов евро, что должны вот-вот упасть на биткойн кошелёк, это так, капля в море. У меня был отличный план, как заработать эти миллиарды, как вывести развитие большого проекта на самоокупаемость, но даже на это требовалась на два порядка большая сумма. И ждать нельзя, совсем нельзя. Я, можно сказать, физически ощущал, как утекают оставшиеся человечеству дни.

***

С Димой на целую неделю мы зависли в офисе, составляя геологическое задание. С другом состоялся непростой разговор, и я выложил ему все карты. Он стал первым посвящённым.

— Офигеть! Ну ты жжёшь, старик! Знаешь, в то, что Солнце погаснет, я не верю. Однако, если ты и в самом деле сможешь найти и, главное, запустить в работу «копеечные технологии» проходки, проект может сработать.

— Кто бы сомневался. Ты в своём репертуаре. Тут верю, а тут не верю. Короче, Дим, ты со мной или нет? В конце концов, мы сколько друг друга знаем? Если ошибусь, а я искренне хочу этого, у нас в любом случае масса плюшек останется — шахты, производства, технологии. Будешь как сыр в масле кататься.

— Это да, и работа необычная. Что ж, давай подобьём карты. Мне требуется найти породы с прочностью на сжатие более двухсот мегапаскалей. Порода должна обеспечить устойчивость высоких залов и широких тоннелей без дополнительного силового каркаса. Геостатическая температура массива не выше двадцати трёх градусов, низкий коэффициент линейного теплового расширения породы, само собой, геотермический режим массива — не менее чем 50 мВт на метр квадратный. Ничего не упустил?

— Крайне желательно, чтобы минерал был биологически и химически нейтрален, — я нашёл, что добавить.

— Губа не дура! Граниты и то далеко не все подойдут под твои требования. А-а-а, да чёрт с тобой! Где наша не пропадала. Возьмусь! Смотри, диарит, габбро, порфириты не образуют сплошных массивов, гранит не походит по прочности. Значит, остаётся искать кварциты в русском кристаллическом щите. Действуем по следующей схеме — разведка, очерчивание границы, а дальше будем думать. Ну, чего приуныл? Сейчас я тебя обрадую. Знаешь, сколько стоит разведочная скважина на полтора километра? Учти, бурить придётся не шлак какой-то, а сверхпрочные породы. Тут только на буровых долотах разоришься.

— И сколько?

— Смотря какой диаметр скважины. В любом случае, меньше чем на четыреста баксов за метр не рассчитывай.

— Многовато… Давай так. Выделю на всё про всё десять миллионов евро. Но ты не подведи, в лепёшку расшибись, но сделай!

— Буду применять обратное цементирование. Потом, в прочных породах можно не использовать обсадные трубы, плюс купить канадский электробур, — Дмитрий загибал пальцы. — Разведывательное оборудование дешевле в лизинг взять, чем арендовать.

Как только согласовали детали, стали подбирать так необходимые нам георадары. Первый гео-радио-томограф с высокой разрезающей способностью — будка на колёсиках с шириной сканирования два метра. Аппарат способен не только обнаружить монету на глубине тридцать метров, но выдавать на экран полноценную картинку и даже химический состав. Второй георадар мобильный. При весе всего двадцать кило он мог подвешиваться на грузовой беспилотник и управляться дистанционно, по радио. Таких взяли две штуки. Беспилотник для волжских степей — то, что доктор прописал. Кроме Димы, я посветил в тайну клада Вадима, который к этому времени уволился с работы и проходил вместе со мной курс обучения для работы с радарами.

***

Чтобы разобрать карту я обратился к Оксане, своей бывшей, из института востоковедения. Она быстро перевела китайский текст, а древнерусские надписи сам потихоньку разобрал. Не так уж и сложно. Сканировал старинную карту, подкорректировал и наложил на современную. Однако, возник ряд сложностей. Пояснения типа: «через сорок саженей от старицы стоит сухой Явор», сильно путали. Единственное, что было ясно, клад утопили в заболоченной балке рядом с рекой. Здесь и возникла проблема. Сухой Каркагон начинается в балке Каркагон, немного западнее города Дубовка близ Волги и течёт на запад. Русло на всём протяжении сухое или пересыхающее. В посёлке Котлубань он сливается с рекой Грачи, образуя реку Сакарка. Название это русское, произошло от слова «сокор» или «сокарь» — разновидность тополя. Как перевести Каркагон не знаю. Кара по-тюркски чёрный, кагон, возможно производное от слова кагал. В любом случае мне это ничего не даёт. Слишком часто менялось русло у этой реки. Когда же я спросил Оксану, какие крупные клады могут быть в этой местности, она не задумываясь ответила: «Конечно, золотые кони Батыя!», и рассмеялась. Я посмеялся вместе с ней, а когда вышел на улицу, сразу загуглил, что же это за кони такие?

Их история оказалась занятной. Хан Золотой Орды Бату в 1240-х годах решил увековечить собственные достижения. Он, с помощью лучших мастеров, построил столицу своей империи и назвал её Сарай-Бату. В городе разбили сады и устроили фонтаны. А когда умер любимый арабский скакун Батыя, тот повелел отлить его изваяние из чистого золота. Причём изготовить первую статую поручили колокольных дел мастеру, захваченному при нападении на Киев в том же 1240 году. По легенде, на фигуру лошади в натуральную величину ушло около пятнадцати тонн золота — вся дань, собранная Ордой за год. Когда одна статуя уже красовалась у ворот столицы, хан решил поставить вторую, для симметрии. Мастера этого обещали отпустить, но малость обманули. Завистливый Бату слово сдержал, но перед тем как отпустить ослепил мастера, чтобы тот более не сделал никому такую красоту. Не понятно, были ли кони в натуральную величину пустотелыми или полностью золотыми? Кони Батыя с крупными рубинами вместо глаз олицетворяли величие золотоордынского государства и стояли как стражи у городских ворот, у входа в столицу. Первое упоминание о золотых конях в литературе появляется в 1254 году, в книге француза Гильома де Рубрука «Путешествие в восточные страны». Посол писал, что статуи ослепляли сиянием всех подъезжающих к городу, а глаза коней были из рубинов. Впервые увидев их издалека, посол поначалу даже решил, что в городе начался пожар. В общей сложности я нашёл двенадцать документов, подтверждающих этот факт, то есть кони точно были, это не фейк. Через пятьдесят лет, когда столицу перенесли в Новый Сарай (Сарай-Берке) построенный ханом Берке, следом перевезли и золотых коней. А когда в Орде началась «великая замятня» кони пропали. По одной легенде коней положили в могилу вместе с ханом Берке, где-то под стеной города. По другой — коней вывез Мамай, когда потерпел очередное поражение от Тохтамыша. Дальше опять неясность, одного коня толи захоронили близ горы Карадаг вместе с Мамаем, толи, что более вероятно, его прибрали к рукам генуэзские купцы, предавшие своего союзника.

Судьба второго коня сложилась ещё веселей. По рассказам стариков в заволжских казачьих станицах, записанных в середине XIX века, некий казачий отряд, пользуясь возникшей паникой в стане врага, прорвался прямо в столицу Сарай и похитил одного из золотых коней Батыя. Чтобы его увезти они разрубили статую на части. Перегруженный обоз не смог двигаться быстро, и у ордынцев было время, чтобы опомниться и броситься в погоню. Казаки приняли неравный бой, и погибли все, предпочтя смерть плену. Однако ордынцы не смогли вернуть себе статую, так как среди разгромленного обоза её не оказалось. Видимо, казаки спрятали золотую добычу где-то неподалеку.

И ещё один похожий рассказ я обнаружил на специализированном этнографическом ресурсе, только уже с ушкуйниками в главной роли, записанный в конце XVIII века в селении Белый Омут, близ Вышнего Волочка. А теперь догадайтесь, откуда идут корни у нашей бабули божьего одуванчика? Пазл сложился! Вот только в каком направлении действовать, вопрос. Привлекать почвоведов и палеоботаников, которые будут делать тысячи срезов и тогда, лет через пять, они смогут дать полную картину изменения русла, или взять, да и задать большой квадрат поиска, исходя из рельефа местности. Естественно, я выбрал последний вариант. Заказал спутниковые карты разрешением двадцать пять сантиметров на пиксель, проанализировал снимки и очертил место поиска — прямоугольник девять на восемнадцать километров.

В качестве помощника я взял с собой Вадима, более никого решили не посвящать и не привлекать. Выехали на Волгу едва сошёл снег. За два месяца поисков мы нашли двенадцать золотых монет, медяки, горшочек арабских дирхемов. Неудивительно, ведь в этих местах когда-то был один из волоков Волга-Дон. Георадары, установленные на беспилотниках, качественно определяли старые русла по наличию песка, наносов, гальки. Сырые данные с радаров отсылали одной геодезической компании, где по ним генерировали цифровые модели рельефа поймы. К сожалению, никаких кладов мы не обнаружили и решили, что главный приз, похоже, залегает гораздо глубже возможностей радаров беспилотников. Оставался Сизифов труд: катать тележку с более мощным радаром по балкам, в надежде что нам повезет.

Никогда не верил в мистику, но все положенные кладоискателям обряды мы исправно выполняли. Бросали монетку на счастье, наливали в ямку рюмашку водки для земляного деда, ему же оставляли краюшку или кусочек сахара. Вадим полностью вписался в роль профессионального кладоискателя и даже нашёл где-то старинные наговоры на клады, и я регулярно слышал его бормотание:

— Встану я вместе с зарею, пойду вместе с ранним солнышком по буграм и ярам, по холмам и кручам. Найду камень огромный, а под тем камнем лежат золото, драгоценности, камни ясные, серебро литое, жемчуг низаный. Ветер Ветрович, ты подуй скорей, размети ты мне путь-дороженьку к кладу самому, чтоб я мог найти клад, как свой дом среди ноченьки.

Дошло до того, что петухов резали. Но ни в какую, ничего не помогало. Июль месяц на дворе, прокоптились до черноты, а воз и ныне там…

В этот раз мы разделились. Вадим остался с беспилотниками, а я катал тяжёлую тележку вдоль четвёртого по счёту сухого русла какого-то безымённого ручья. Тележку постоянно скатывал в глубокие балки и овраги, для чего, кстати, штатные колёса уже как месяц заменили на пневматические, большего диаметра. Закатить, пройтись по низу, после вытянуть с помощью небольшой ручной лебёдки. Каждый такой овражек отнимал уйму сил и времени.

Из последних сил я вытащил телегу из бог знает какой по счёту балки и устало присел возле одинокой опоры заброшенной линии телеграфа. Солнце уже заходило за горизонт, озаряя золотую степь рубиновым светом. Вдали щипал высохшую траву стреноженный жеребёнок. Колея, накатанная тракторами, извивалась между скирдами соломы и, казалось, что она не заканчивается и идёт прямо на небо, к багровому диску Солнца. Который день любуюсь степным закатом и не могу оторвать глаз, каждый раз как будто впервые видишь, завораживает, наполняет душу необъяснимым чувством, к которому примешивается тревога за будущее. Огромный волк Сколль вот-вот настигнет очередную жертву, неужели всё напрасно, неужели у нас не осталось шансов? На короткий миг я погрузился в дрёму, в то редкое состояние меду сном и явью.

Мир моргнул, подернулся поволокой и краски поблекли. В лучах заходящего солнца ко мне шёл очень странный человек. Из верхней одежды — тегеляй, на который накинута кольчуга из плоских колец — байдана. Широкие шаровары заправлены в дорогие, выделанные из сафьяна сапоги, отороченные узором, за пояс заткнут боевой топор с длинной ручкой. За спиной круглый щит.

Меня охватило оцепенение, при этом я отчетливо рассмотрел жесткое, волевое лицо, словно вырубленное из камня, чем-то похожее на бюсты русских первопроходцев. Из-под его остроконечного шлема рассыпались кудри соломенного цвета. Взгляд его выцветших глаз пробирал до костей. Воин замер на мгновенье, а после махнул рукой, приглашая следовать за ним.

Он что, показывает дорогу? Дураку ясно! Вскочил, побежал. Хотел догнать, хотел спросить кто он. Хотел объяснить, зачем мне нужен клад, но не смог. Как я не ускорялся, подернутая маревом фигура всегда находилась в сотне метрах впереди. Шли долго. Стемнело. Взошла Луна, проводник мой стал полупрозрачный, словно сотканный из шёлка. Зайдя на очередной холм, воин остановился. Он дождался меня, после пристально смотрел в глаза, словно выискивая какой-то ответ, и начал таять, истончаться, но прежде, чем совсем исчезнуть, указал рукой в сторону чернеющего провала…

Запиликала рация:

— Андрей, приём! Ты куда запропастился? Половина третьего ночи! Ни рация, ни мобильник, не отвечают. Радар и личные вещи брошены. Ты в порядке?

— Не знаю, — растерялся я. — Похоже, мы нашли что искали. Секунду, сейчас скину смску с координатами.

Молчание, потом сопение в рации:

— И как, спрашивается, ты оказался в двадцати километрах от меня, да ещё вне зоны поиска?

— Хотел бы и я это знать… И это, Вадим, тяжелый радар обязательно захвати.

— Принял.

Глава 3. Свартальфахейм. Начало.

Вадим не стал допытываться, на кой чёрт меня понесло в такую даль на ночь глядя, но время от времени бросал странные взгляды. О произошедшем я решил не рассказывать, так как это касалось только меня и никого больше. Итак в последнее время вокруг слишком много мистики.

Осевшая от времени сухая балка меньше всего походила на глубокий овраг, указанный в старинной карте. С другой стороны, а что тут могло быть ещё? Сотни лет минуло, ручей не один десяток тонн песка и камней намыл прежде, чем пересохнуть, и то, что сканирование беспилотниками ничего не выявило, меня нисколько не удивило.

Тяжёлый георадар к полудню начал издавать едва слышимое пи-пи-пи, а после порадовал беспрерывными звуками, похожими на ор пожарной сигнализации.

— Что там? — подошёл Вадим. — Ну, на коня не очень похоже. Что-то бесформенное, большое.

А состав какой?

— Золото!

— Глубина?

— Восемь метров.

— Ничего себе! Андрей, признавайся, как ты нашёл это место? Мы даже не планировали здесь искать, — Вадим ждал ответов.

Но я только помахал головой, закрывая тему, и внимательнее всмотрелся в изображение.

— Как это не похоже? Шея, голова угадываются, но главное, на массу смотри.

— Шестнадцать тонн! Поздравляю! Нашли-таки коней Батыя. До последнего не верил!

— Не коней, а коня. Смотри, там ещё что-то рядом…

***

Место безлюдное, лежит в стороне от дорог, о привлечении рабочей силы со стороны речи идти не может. Пришлось звонить Дмитрию, спрашивать совета, что делать? И он не подвел, оперативно организовал бригаду рабочих, которые не задавали лишних вопросов. С ними пришли грузовики со шпунтом, экскаватор и тягач перевозивший большую гидравлическую сваевдавливающую машину. Махина огораживала будущий котлован, продавливая шпунт Ларсена в жесткий, сухой грунт, как горячий нож в масло. За три дня рабочие научили нас управлять экскаватором, огородили площадку десять на десять и отчалили.

Оставили грузовик и экскаватор с длинной стрелой и гидравлическим ротатором на её конце. Удобная насадка. Ковш-грейфер не только наклоняется в двух плоскостях, но и вращается вокруг своей оси. С её помощью мы хорошими темпами выбирали грунт. Последний метр проходили лопатами. На седьмой день лопата стукнула во что-то твёрдое, обнажив тускло блестевший желтый металл.

Откапывали находку аккуратно, чистили щёткой. Статуя действительно имела размеры полноразмерного боевого коня, а не какого-то монгольского пони. Немного омрачал факт, что целостность находки была «слегка» нарушена, экспертом быть не нужно чтобы понять, как это произошло. После экспроприации наши разбойнички удирали на малом судне, затащить коня целиком не смогли или ноги мешали, это мы уже не узнаем. Факт в том, что его укоротили на все четыре ноги. Они нашлись здесь же, прямо под «телом». И никакой конь не полый, как некоторые полагали, не позолоченный. Цельный, шестнадцать тонн с гаком! Стрела экскаватора поднять такой груз не смогла, да мы и не пытались, не дураки. На стреле так и написано три тысячи килограмм. Позвонили снова Дмитрию, и тот подогнал к ближайшей дороге кран.

Глаза у статуи на месте. Думаете, там рубины? И мы так думали. Оказалось нет, редкие и страшно дорогие красные алмазы! Цена на них раз в пятьдесят выше, чем на обычные, бесцветные.

Ушкуйники не только коня прихватили, но и лучшую часть ханской казны. В великолепно сохранившихся кожаных мешочках с печатями нашлись индийские и персидские монеты, арабские динары, солиды и ауреусы Византии. Были и наши золотые гривны, и китайские прямоугольные слитки с иероглифами и драконами. Ни одной серебряной монеты! На удивление много хорезмскийских динаров. Тяжёлые, по сорок с лишним грамм каждый, идеальной сохранности. Такими монетами было плотно заполнено семь мешочков. Денежки не считали, взвешивали — тысяча двести сорок один килограмм… Не обманула Анна Петровна. Подарила нам не просто клад, шанс!

Монеты бледно смотрелись на фоне остальных сокровищ — персидские кинжалы из булатной стали с рукоятками, усыпанным драгоценными камнями, блюда и кувшины, украшенные сапфирами и бирюзой, были индийские кольца, браслеты, броши и джумары (головной убор), целый мешок китайских украшений потрясающе тонкой и искусной работы, инкрустированных рубинами, нефритом, красными и чёрными кораллами, изумрудами. Золотые серьги «эр-хуань» в виде колец и однозубые шпильки для волос «цзи». И это лишь малая часть!

Хорезмских и древних согдийских украшений (золотые пояса и бусы), а также древнерусских, по сравнению с китайскими и индийскими, заметно меньше. Хотя это смотря с какой стороны посмотреть, те же золотые височные кольца, шейные гривны, колты, серьги и подвески-лунницы, найденные в самых богатых рязанских кладах, едва дотягивали до трёх килограмм. Здесь же доля русских украшений тянула на центнер, да ещё в идеальной сохранности. Всего набралось тысяча шестьсот сорок килограмм! И золото не самое ценное, камни куда дороже. Их и по отдельности прилично, не менее тысячи. Ушкуйники знатно «обезжирили» неприкосновенный запас ханской казны. На щит взяли всё, что за века ига было нажито «непосильным трудом».

***

Сколько времени прошло, а я до сих пор вспоминаю нашу «спецоперацию». Клад, на «Камазе», привезли на какой-то арендованный склад в Волгограде, где перегрузили в большую фуру. Крепили ящики с монетами, коня. Чтобы без вопросов проходить весовой контроль заложили всё утеплителем из базальтового волокна. Чтобы фуру не тормошили на каждом посту подошли к вопросу креативно, наняли экипаж ГИБДД для сопровождения «негабаритного оборудования», сколоченного из досок, обтянутых плёнкой.

Приключений хватало и дальше — начался поиск покупателей. Параллельно происходил подбор исследователей и команды управления для реализации основного проекта. Снова, как и несколько месяцев назад, спал урывками, по несколько часов. Здорово повезло, что финансовую часть взял на себя очень необычный человек — Тимур Смаев. Долго я ходил вокруг да около. Тщательно изучал, «пробивал» его по всем каналам.

Тимур родом из Питера, из небогатой семьи. Окончил школу с золотой медалью, потом красный диплом МГУ, факультеты финансовый и математики. Работа в Citigroup, а затем Кембридж, который он окончил с высоким GPA (усредненный балл всех оценок в аттестате или дипломе за весь период обучения) и, наконец, Гарвардская школа бизнеса. Работал в Google, Royal Dutch Shell, Citigroup и кое-каких компаниях рангом пониже. Финансист от бога. Приверженец инновационных методов управления и при этом рисковый делец. Хорошо знаком с торговлей на рынке акций, знаток офшоров и «серых» схем бизнеса. Тимур мечтал занять место Уоррена Буфета или Сороса, но, как говорится, лицом не вышел. Три раза терпел банкротство, и каждый раз начинал заново. К пятидесяти остепенился и в данный момент был генеральным директором собственной международной аудиторской компании. Деньги такому человеку особо не интересны, так что обрабатывал я его долго, и лишь когда полностью раскрыл карты и масштабы проекта, Тимур с присущим ему напором взялся за дело. Мне понравилось, что он сам предложил прозрачную схему контроля и не возражал против привлечения аудиторов со стороны.

Тимур оперативно организовал тайный аукцион по продаже золотого коня. Акула бизнеса имел подвязки не только среди деловых кругов и миллиардеров, но и в среде правительств многих ведущих государств. Не думаю, что он поверил в возможную катастрофу, наверно ему стало банально скучно, а здесь такой простор, да и деньги, признаться, совсем не того масштаба, с которым он имел дело раньше.

Как исторический объект конь Батыя имел огромнейшую ценность. Поэтому на тайном онлайн-аукционе присутствовали арабские шейхи, султан Брунея, мексиканский миллиардер и представитель правительства Китая, который с самого начала заявил права на коня, так как считает Китай правопреемником Монгольской империи. Предварительно была проведена оценка с участием экспертов от всех участников, в том числе и красных алмазов, и начальная цена лота в один миллиард шестьсот миллионов долларов никого не отпугнула. Китай выиграл, хотя подозреваю, что один из шейхов, остававшийся в финале, умело блефовал, так как Тимур обмолвился, что ранее прокручивал с ним кое-какие операции на бирже. В течении полугода Китай обязался выплатить два миллиарда семьсот миллионов за коня и ещё семьсот восемьдесят миллионов за китайскую часть сокровищ, которая была им предложена сразу после аукциона.

Чтобы не ронять мировые цены на антикварные монеты и оставшуюся часть сокровищ Тимур сделал ход конём. Мы зарегистрировали на Каймановых островах офшорную компанию «Hi-Quartz Corporation» и разместили драгоценности и монеты в депозитарных ячейках оффшорных банков.

Уникальные исторические предметы сами по себе являются предметами инвестирования и с каждым годом их ценность растёт. Хитрая схема заключалось в том, что мы оценивали монеты и вещи, но при этом не продавали их на аукционах в промышленных масштабах, а резервировали, сохраняя высокую потенциальную стоимость. К примеру, десять динаров Хорезма стоили на рынке семьсот тысяч долларов, а золотой динар Хашими, найденный в единственном числе продали за шесть миллионов. После независимой экспертизы банки оценивали предметы в пятьдесят-шестьдесят процентов их оценочной цены и выдавали на руки залоговые сертификаты. Ценные бумаги шли в качестве обеспечения займов и долгосрочного лизинга для оборудования в других банках. Операции конфиденциальные. Бумаги на одно то же изделие выдавали порой на несколько подставных фирм, короче кручу, верчу, обмануть хочу. Мошенничество в чистом виде.

Приходилось доплачивать экспертам, использовать связи в банках, переоформлять и закладывать залоговые сертификаты. Всем этим хозяйством Тимур и занимался сам. Я в этой кухне как свинья в апельсинах разбираюсь. Он же взял на себя финансовое сопровождение проекта, приобретение санкционного оборудования и технологий.

Всего Тимур планировал получить сертификатов на два с половиной миллиарда. Если проблем не будет, в этом году в нашем оперативном распоряжении будет не менее пяти миллиардов долларов. Есть от чего отталкиваться.

Вторая часть интриги состояла в том, что машины, оборудование и прочее мы брали либо в долгосрочной лизинг, либо в кредиты со сроками погашения десять, двадцать лет. Свободные средства Тимур предложил прокрутить на рынке акций, поиграть с курсами крипто-валют. Я не согласился и для сомнительных операций оставил только десять процентов.

Параллельно шла организация научно-производственного процесса. В первую очередь было создано собственное кадровое агентство. Денег на него не жалели и нанимали, переманивали кадровиков из лучших агентств. Аналогичным образом создали виртуальный научно-аналитический центр, сформировав мощную связку для поиска грамотных ученых, производственников, аналитиков.

Так аналитическо-кадровый центр вырастил сам себя, а вскоре трансформировался и разделился на две части — оперативный центр управления и центр исследований и конструирования или ЦИК. Центр занялся отбором кадров, обучением, аудитом, бизнес-планами производств, техническими заданиями и научным анализом. Цепочки, необходимые для полного цикла производства, рассчитывалась как для автономного, так и частично-замкнутого циклов. Одобренные проекты немедленно получали финансирование в соответствии с уровнем приоритета.

За шесть месяцев работы результаты впечатляли — выкупили сорок два перспективных проекта по химии и биохимии, запустили двенадцать лабораторий по проекту «Крот», о нём позже, сорок два проекта по транспорту, пять — по светодиодам.

Я тоже не сидел сложа руки. Лично наведался в Академгородок Красноярска и не с пустыми руками вернулся. Перетянул всё-таки из института биофизики лабораторию фотобиологии. А это, на секунду, единственные в мире специалисты по созданию полностью замкнутых биологических систем.

В истинную цель проекта мы посветили не всех. Средства от продажи камня закончились очень быстро, тем более Дима не уложился в запланированную сумму и вытянул на доразведку весь имеющийся на тот момент резерв. Какое-то время проекты буксовали и жили на «бобах». Слава богу, вся эта кутерьма позади, и из Поднебесной стали поступать первые крупные транши.

Готовы экспертизы и геотехнические расчёты, разработаны бизнес-планы и бюджеты производств. Отобраны люди, которые станут костяком, двигателем проекта. Со многими я проводил долгие беседы и смотрел как профессиональные, так и личные качества. Наше СБ брало такого человека «под колпак», пробивало всех родственников до седьмого колена, прогоняло через полиграфы.

Службу безопасности, силовое сопровождение и научно-техническую разведку взял на себя генерал-майор ГРУ в отставке Семён Петрович Городецкий. Вадим, через коллег долго уговаривал этого дедушку. При первой встречи Семён Петрович без колебаний дал слово не разглашать данные в случае отказа. По началу дед слушал мои доводы с явным скепсисом. Не знаю почему, но я решился рассказать ему и историю с Анной Петровной, и с камнем, и с найденным кладом. Не только рассказал, но показал кое-что из находок. После этого в глазах генерал-майора загорелся живой огонёк. Семён Петрович понял, что мы хотим не какой-то там очередной бункер для богатеев выстроить, а нечто больше, доступное и для обычных людей. Ознакомившись с планом, и взвесив все за и против, он стал вторым, после Тимура, столпом в проекте «Свартальвхейм», названным так с моей лёгкой руки.

По прошествии времени понимаю, без его связей и возможностей, без серьёзной «крыши» всё бы закончилось, так и не успев начаться. Его частная фирма занималась не только слежкой и охраной, но и IT-безопасностью, в том числе научно-технической разведкой.

А третьим столпом проекта я бы назвал Павла Алексеевича Мезенцева. Химик-технолог, в советское время занимался организацией и запуском химических производств. В последние десять лет работал в сфере интеграции цифровых предприятий, имел собственные наработки — организатор от бога. Именно эти трое людей, которым я безоговорочно доверял, в полной мере владели всей информацией.

Через год после старта научные коллективы подготовили «дорожные карты» и мы решили заслушать их отчёты в формате виртуальной конференции, реализованной на собственной программной платформе. VR формат позволял не только удобно визуализировать информацию, но и презентовать модели, менять углы обзора как для выступающих, так и для слушателей. Каждый участник конференции одевал пневмо VR перчатки и лучший, из имеющихся на рынке, шлем виртуальной реальности Varjo XR-3. Мы дополнили его лидарами и сенсорами собственной разработки, считывающими мимику, движение глазных яблок и артикуляцию.

В ходе конференции, в целях безопасности, СБ подключала или отключала участников, часть из которых была скрыта за фотореалистичными виртуальными аватарами, отражающими реальную мимику и жесты.

В качестве основной сцены я решил использовать висящий на Земной орбите диск космической станции с роскошными видами на планету. Участники сидели в многорядном атриуме, а докладчик стоял ближе к краю станции.

— Приветствую, друзья! Многим из вас VR формат покажется необычным, но по ряду причин мы не будем масштабно проводить реальные конференции. Привыкайте, встретимся в VR пространстве. Прежде чем открыть конференцию, хочу представить начальника нашей службы безопасности. Семён Петрович, прошу вас!

Генерал-майор был крепко сбит, подтянут, бодрый, не смотря на возраст, мужчина с коротким ёжиком седых волос. Его цепкий, холодный взгляд многое говорил о прежней профессии. Выступающий автоматически перенёсся в центр фокуса сцены, на моё место.

— Здравствуйте! Вы прошли курсы информационной безопасности и подписали соответствующие обязательства, — обратился Семён Петрович к присутствующим. Напоминаю, информация, изложенная в докладах, имеет высший гриф секретности. Всё что вы тут услышите не должно выйти за границы «условного» зала. После окончания мероприятия будет возможность посмотреть видеозапись, дополнительные материалы к докладам или прочесть интерактивную стенограмму. У меня всё. Андрей Владимирович, прошу…

— Не буду скрывать, — начал я свой доклад вернувшись на сцену, — причиной того, что мы все собрались здесь, является объект искуственнного приосхожления, которому я дал название «Сколль». Вероятность того, что он посетит нашу звездную систему, высока и явилась главной причиной зарождения проекта, имеющего своей главной целью частичное сохранение человечества и даже немного шире, всей биосферы планеты.

— Андрей Владимирович, может пронесёт? — выкрикнул кто-то из зала.

— Не думаю. Знаю, многие не верят в приближающуюся катастрофу. Перед участниками вспылили электронные письма

— Эти письма прислали мои коллеги астрофизики из США, Голландии, Франции, — пояснил я. Если не владеете английским, переверните листок, там есть перевод. Как видите, все подтверждают верность моих расчётов и правильность теоретической модели, но в силу ряда причин пока не готовы публично меня поддержать.

— Восемь процентов вероятности избежать катастрофы, не та цифра, с которой можно надеться на авось!

— Согласен, Семен Петрович. Нам не хватает чувствительности рентгеновских телескопов для определения всех жертв этого явления, — я запустил смену сцены, и участники оказались со стороны Галактики Млечный путь. Изменил масштаб, выделил вектор движения «Сколль», одна за другой гаснут звезды. Снова смена сцены, и участники конференции оказываются прямо над ледяной криосферой звёзд. Под их ногами бушуют вихри, справа и слева вырываются ледяные джеты и протуберанцы. — Всё, что вы видите сейчас — это последствия катастрофы.

— Впечатляет! — шум в зале.

— Последняя модель рассчитана с учётом данных, полученных с новейшего рентгеновского телескопа IXO, — продолжил я. — К сожалению, запуск широкодиапазонного инфракрасного телескопа WFIRST, который бы мог дать окончательный ответ, откладывается до 2030 года. Ждать мы не будем и планируем спроектировать и запуститесь собственный рентгеновский телескоп. В любом случае, нам нужны спутники, после катастрофы всю орбитальную группировку придётся списывать в утиль.

— Это ещё почему? — вопрос из зала.

— Космические аппараты получают питание от солнечных батарей, в том числе телескопы. Как только поток солнечного излучения прекратится, орбитальная группировка накроется медным тазом в течении суток. Некоторые, возможно, смогут продержаться до десяти дней, но не более.

— Подождите, Андрей Владимирович, а как же радиоизотопные термоэлектрические генераторы? Те же «Вояджеры» ими оснащены, и ничего. Третий десяток лет работают.

— На орбите подобных источников питания не используют, у радиоизотопных генераторов очень маленькая мощность. Если мне память не изменяет мощность бортовых приборов «Вояджеров» 420 Вт, чуть больше, чем у настольной лампы, а для современных телескопов требуется не менее 5 кВт. Современные солнечные батареи снимают порядка 160 Вт с квадратного метра, к том уже радиоизотопные генераторы на порядок дороже солнечных панелей в десять раз. Генераторы оправданы в дальних миссиях, потому что…

— Там не хватает света для полноценной работы солнечных батарей, — выкрикнула девушка из зала.

— Всё правильно. Для анализа и уточнения модели столкновения, а также для наблюдения Земли и Солнца после катастрофы необходимо разработать защищённые от сверхнизких температур и столкновений с ледяными метеоритами спутники с независимыми от солнечной энергии источниками питания. Последние пять лет я занимался подготовкой отечественного телескопа «Гамма 400» и тему знаю профессионально.

Придётся дорабатывать широкий спектр научных приборов: детекторы антисовпадений и элементарных частиц, сцинтилляционный и нейтронный детектор, координатно-чувствительный калориметр и комплекс научного оборудования для регистрации гамма всплесков «Конус-ФГ». Единственное, квантовые детекторы рентгеновского излучения на два порядка превзойдут возможности современных орбитальных телескопов, но их нужно разрабатывать с чистого листа.

Конец ознакомительного фрагмента.