Хам, или Детка, тебе не понравится

Янка Рам, 2022

– Дерзить незнакомым особям мужского пола в безлюдных развалинах опасно для здоровья, барышня. – Вы мне угрожаете? У меня дядя фсбшник, – уверенно вру я, задирая гордо подбородок. – Он Вас на кол посадит! – На кол сажаю здесь только я…

Глава 2 — Хам

Дашка

— Значит, Дарья Любимова… — разглядывает мой паспорт.

Большая комната, похожая на учительскую. Под потолком огромный квадратный плафон.

У стены кожаный диванчик, над ним карта Питера… А на столе его рельефная уменьшенная копия.

Мой взгляд упирается в высокий пик Лахта Центра. Он словно эрегированный член поднимается над городом. И какой-то он… инородный. Как будто на член натянули зеркальный презерватив. И в своих мыслях я его стягиваю. С щелчком зеркальной резинки. Смачным таким. Чпок! Член, покачнувшись, приобретает естественную форму и цвет. Капля смазки блестит на пике головки.

Мой пленитель цокает языком, чуть заметно закатывая глаза.

— Вот, что в голове у человека, а?..

— Хам, — заглядывает худощавый очкарик. — Вам пиццу заказать?

— Гавайскую.

— Хам… Как филигранно Вам подобрали прозвище.

— Это имя.

— Хам?!

Строго стучит по столу ручкой. Кладёт мой паспорт.

— Как ты там оказалась?

— А вы кто? — рисую пальцем, обводя комнату. — Ну вот это всё… Что за организация?

— Вопросы задаю я, ты — отвечаешь.

На основании того, что меня не прибили после удара в пах и даже налили кружку чая после обморока, решаю, что можно умеренно показывать характер. И, сложив руки на груди, упрямо молчу.

— Ты меня, Дарья, утомляешь, время моё тратишь, а я человек занятой.

Дверь открывается. Дамочка на шпильках с вываливающимися из выреза сиськами склоняется перед… Хамом, ставя на Финский залив поднос с дымящейся кружкой.

— Спасибо, Пикс, — застревает на мгновение его взгляд на сферах четвёртого размера.

Чувствую лёгкий укол ревности. О, нет! Не потому, что Хам мне интересен, а потому что я очень уступаю своими формами этой Пикс.

Она отворачивается, демонстрирует такую же роскошную каплеобразную задницу при тончайшей талии.

Эх…

Я скорее спортивна, чем фигуриста. Поэтому люто завидую таким вот девицам. Да и подавать себя так я совсем не умею. Ну не всем же быть вамп?

Опускаю взгляд на свой скромный второй с половиной, уменьшенный до двоечки спортивным бюстгальтером и спрятанный под свободной футболкой. Представляю, как они наливаются до пятого размера, растягивая футболку. Ну нет… Пятый точно перебор! В мыслях лопаю иголкой оба раздутых шара, возвращая их в обычный размер — чпок, чпок…

Бровь Хама саркастически ползёт вверх. Поджимает губы.

— Что? — подозрительно прищуриваюсь я.

— Что ты делала в шкафу? — склонив голову набок, внимательно смотрит мне в глаза.

Вспоминаю, как выдвигала ящики в поисках тайника. А потом в глазах потемнело и замелькало… Почувствовала запах горелого. Такой знакомый… с оттенком серы… словно от зажжённой спички. Ассоциации улетают куда-то в реалии уроков химии. Химию я всю пропустила подчистую, так как сидела с мальчиком, в которого была по уши…

— Не отвлекайся. Что ты вытащила из марева?

— Какого ещё марева?

— Ты засунула руку в мерцающее марево и вынула оттуда сжатый кулак. Что было в нём?

Вспоминаю, как помутилось в глазах, и я по инерции шарила по задней стенке шкафа рукой. И была она какая-то странная наощупь — горячая и сыпящаяся.

— Ну?.. — стимулирующе.

— Опилки? — саркастически дёргаю бровями. — Что можно вытащить из сыпящегося пустого шкафа?

— А ну-ка, быстро сконцентрировалась! — хлопает ладонью по столу так, что кофе выплёскивается из кружки на поднос.

Вздрагиваю.

— Ты открываешь ладонь, смотришь на неё… Что там?

Открываю ладонь, тупо смотрю на неё…

— Линия жизни?

— Весьма короткая, Дарья!

— Да нормальная вроде как.

— Ёж!

Возвращается парень в очках.

— Обыщи её.

— Только тронь! — предупреждающе смотрю на него.

Но он просто осматривает меня издали.

— Нет ничего.

— Плохо… — нещадно кусает свою губу Хам.

И я тоже чувствую, что вдруг всё становится опять плохо.

Заходит ещё один. Немолодой коренастый киргиз в тюбетейке. Присаживается рядом с Хамом.

— Куда велите её депортировать? — бросает на меня взгляд, протягивая ему планшет.

Ещё несколько человек толпятся в дверях, включая очкарика и Пикс.

— Так как артефакт не обнаружен, по протоколу мы обязаны её депортировать туда, откуда она его стащила. Чтобы вернуть всё на свои места. Фа в контроктаве.

Киргиз печально вздыхает.

— Нижний. Да-ад. Она ж не выживет…

Хам с досадой смотрит на меня.

— Я не могу этого изменить. Поэтому нечего и думать. Открывай разлом.

Всё это словно 3D фильм. Увлекательный и пугающий. Никак не могу уразуметь, что речь, вообще-то, обо мне.

— Подождите… В каком смысле «депортировать»? Это про меня?

— Анвар, проинструктируй её. И давайте… Где пицца моя?! — раздражённо встаёт и отворачивается.

Растерянно поднимаюсь тоже. Лицо Анвара испещрено сухими морщинами. Он с сожалением смотрит мне в глаза.

— Да-ад — срединный в нижней семёрке. Суточный перепад температуры девяносто градусов от — 45 до + 45 по Цельсию. Содержание кислорода снижено, серы и углекислого — повышено.

Включает на планшете видео, пододвигает мне.

— Местная фауна…

Боковым зрением вижу на планшете какую-то двигающуюся тварь.

— Я хочу домой, — пытаюсь поймать взгляд Хама, меряющего шагами кабинет.

— А надо было сидеть дома, а не шариться по развалинам! А теперь внимательно вникай, Дарья Любимова. Иначе пиздец тебе там в первые же сутки!

Но в моих ушах шумит, я не слышу негромкого голоса Анвара. И только ловлю и ловлю взгляд Хама. А он не смотрит на меня.

Сердце бьётся гулко. Меня окатывает горячими волнами животного ужаса.

–…Стратегия выживания женщины — добровольное рабство у ассура. Они набирают гаремы.

— Что?

— Но лучше в сексуальных утехах проявлять максимальную сдержанность, так как высшей формой проявления страсти у ассуров является каннибализм. То есть перевозбудившись, он просто тебя сожрёт.

— Что?!?

— Средний срок выживания — пять земных лет. Но есть и долгожители. Несколько наших там живут уже более двадцати.

Собрав в горсть несколько разноцветных стеклянных шариков, Анвар давит их в ладони. Меня контузит от низкого однотонного звука. Стена начинает как будто течь, превращаясь в цветную жидкость.

— Иди в марево! — давит тяжёлый властный голос Хама, которому снова невозможно сопротивляться.

Делаю пару шагов. Всё внутри меня истерит и сопротивляется.

НЕТ!

Выставляю вперёд руки, сжимая зубы. Ни за что!

Давление нарастает, в моих глазах темнеет! Там, за пеленой, я вижу жилистый, неестественных пропорций силуэт. И… отключаюсь, падая снова в спасительный обморок.