Женско-Мужской словарь

Янина Желток

Сборник рассказов «Женско-мужской словарь» вышел в 2016 году в издательстве «Рипол». Переиздание 2020 года дополнили три новые истории: рассказ «Через щелочку гляду на Варанаси», победивший в конкурсе «192 слова» Всемирного клуба одесситов, «Пальто» и «Одеяло из Харидвара». Они были написаны в то же время, что и остальные рассказы, но печатаются впервые.

Груши в золотую крапинку

Надо сказать, что рождение и смерть — переходы не из приятных. Я знаю, что говорю: всю жизнь проработала в госпиталях и больницах. Хотя многое тут зависит от компании. Хочу сказать, что мне повезло, потому что в тот полдень рядом со мной оказался очень славный мальчик — друг моего внука.

Был конец весны, все деревья уже отцвели, лепестки опадали, в небе между домами носились и щебетали ласточки. Он вошел очень быстро, почти неслышно, невесомо, взял Библию и начал читать. Дочитал до слов:

«… и времени больше не будет». Остановился.

Потом он подбежал к телефону, набрал номер и проговорил:

— Затихла. Да. Да. Я ей читал. Приезжайте. Я буду ждать.

Вышел на балкон, где внук Миша расстелил ковер. Свернулся калачиком и уснул.

Он появился летом и жил на даче у моего внука Миши. Худой, высокий, рыжеватый, ботинки крепкие, хорошие. В молодости мне очень высокие мужчины нравились. Особенно военные. У самой муж военным был, полковником.

Говорю ему:

— Коля, мне бы несколько груш…

Через секунду вижу, что он на самую верхушку дерева забрался. Цепкий, как обезьяна. Лезет, ветка гнется. Я аж ахнула. И вот уже рядом стоит, улыбается — с полной сумкой груш, желтых, крупных в золотую крапинку. Сам даже порозовел слегка.

— А как же мне столько груш до дома довезти? — спрашиваю. — Я ведь уже прабабушка.

Поехали вместе. Донес до квартиры. Потом еще как-то раз заезжал с грушами.

Зимой он меня удивил. Миша тогда в Москву уехал, а его оставил вместо себя на даче. И вот приходит. Глядит исподлобья, как зверь замерзший. Длинный. Ботинки поизносились. Посерел, прокоптился, лицо в редких щетинках. Но все равно симпатичный. Славный мальчик.

— Заходи, Коля.

Она мне очень помогла тогда. Честно говоря, я совсем одичал и озверел, когда решил к ней в гости наведаться. Никого рядом, никто не приходит, только кошки настырные, наглые, недовольные. Всю ночь сухую овсяную крупу грызут. Дня два повод выдумывал, вспоминал, вроде Миша просил к бабушке зайти, то ли кран починить, то ли обои подклеить. Набрался храбрости. Пошел.

Я, говорит, пришел ручку чинить, Миша просил.

Тут вижу, носом тянет, как собака. Картошки жареной дух учуял. Как раз к обеду подоспел. Поел с удовольствием и картошку, и капусту, и сало. Был голодный.

Ну да ладно, думаю, теперь времена хорошие, если сравнивать. Знавала я худшие времена. Сама жила и в богатстве, и в бедности. Сейчас не самые плохие времена. Он парень крепкий, выдержит. И совсем молодой. Вот мне девятый десяток — и то держусь. Главное, сама справляюсь. Сама хожу.

— Ты в какой комнате живешь? — спрашиваю.

— Там, где новая печь, — отвечает он.

— О! Это хорошее место. Там моя кухня была. И вода там, и газ, а из окна калитка видна. Стою за плитой или стираю, а сама сразу вижу, кто пришел.

— Вот и я смотрю, — сказал он.

— Как твоя девушка поживает?

Миша рассказывал, что девушка к нашему Коле приезжала. С родины. Может, они там вместе в домике греются? Вместе не холодно и не страшно совсем.

— Уехала домой.

— Как же ты ее отпустил?

— А как ее удержать?

— Обещала вернуться?

— Обещала.

— Весна придет — и объявится.

— Вот я и жду.

— Ну, жди. Эта зима теплая, — сказала я.

— Слава богу, — отозвался Коля.

Он взял маленькое издание Библии, которое лежало на столе.

— Тут же все строчки подчеркнуты! — удивился он.

— Читаю. Изучаю… — ответила я.

— Миша рассказывал, что вы большой начальницей были и коммунисткой.

— Была, конечно. Главврачом много лет проработала. Секретарем партийной организации была. А как же?

— А теперь Библию изучаете?

— Теперь — Библию.

Потом он починил ручку в ванной и засобирался.

— Далеко идти, — говорит, — хочу засветло добраться.

Оказалось, что у него нет денег на трамвай. Совсем нет денег! И он пришел ко мне пешком. Так далеко шел!

Я дала ему несколько рублей, банку с вареньем грушевым и сухарики. Пусть хоть что-то покушает.

— Чай-то у тебя есть? — спрашиваю.

— Чай есть.

Пусть попьет чай с сухариками. Парень крепкий, от холода не загнется, если печь не поленится топить. Да и весна скоро.

Уже уходя, Коля остановился у балкона.

— Какой у вас большой балкон. Там жить можно, — улыбнулся он.

— Миша летом расстилает на балконе ковер, когда у меня остается, — ответила я.

Перекрестила Колю, и он побежал.

Она все говорила, что весна вот-вот наступит и сразу станет всем нам легче. Что и зима не суровая, раз море не замерзло.

Поблагодарила меня бабушка Миши, перекрестила, и я помчался, как будто спешил куда-то.

И сразу трамвай подошел. Как здорово ехать в трамвае! Увидеть море. Чернильное, туманное. Несколько огоньков уже зажглись на рейде.

Избушка еще не успела остыть. Подвинул кресло к печке. Хотел сесть, а там коты. Бросил котам сухарей, поспрыгивали неохотно. Грызут. С претензией. Заварил чай. Уже смеркалось. Сидел и смотрел на калитку неотрывно. Тут дверь качнулась, и на дорожке в шапочке с сиреневыми цветами и с большим рюкзаком возникла Татьяна. Тоненькая, высокая. Вернулась.

А на следующий день тепло стало.

Так мы с бабушкой перебороли зиму.

Потом, в конце, думаю, я ей тоже помог. Просто был рядом. Там мог оказаться Миша, его жена или мама. Но пришел я, потому что я тоже был ей как родной. Мне дали ключ от ее квартиры.

Деревья уже отцвели, а в небе между домами носились и щебетали ласточки. Коля сам открыл дверь, у него был ключ, вошел почти неслышно, невесомо, взял Библию и начал читать. Дочитал до слов:

«… и времени больше не будет». Остановился. Поднес зеркало к губам бабушки. Стекло осталось чистым и холодным.

Набрал номер и сказал медленно:

— Затихла. Да. Да. Я ей читал. Приезжайте. Я буду ждать.