Велесов овраг

Янаги Ясумото

В Москве есть большой парк, известный под названием Коломенское. А в парке – овраг, называемый Голосовым или Велесовым. Говорят, если по его дну начинает струиться зелёный туман – это открывается портал между прошлым и будущим. Но что ждёт в другом времени, и как вернуться обратно?

Глава III

Из дневника Изабель Морель, часть вторая.

21 марта 1942 года. Вечер.

Лисёнок по-прежнему без сознания, но пульс у него постоянный, дыхание ровное. Лейтенант Жан Легран, хирург, служащий в отряде, говорит, что теперь для жизни Луи нет никакой опасности. Я ему верю, но, сдаётся мне, о чём-то лейтенант всё-таки умалчивает, такое странное выражение у него на лице, когда я спрашиваю его о состоянии месье Сен-Лорана. Робер и его жена Лорен тоже так думают, но стараются не показывать своего беспокойства. Их сын Клод всё время интересуется, когда же ему разрешат поиграть с дяденькой, спасшим его во время падения бомбы в лесу. Мне бы тоже хотелось это знать, говорю я ему, этот дяденька спас и меня тоже, теперь мы должны дождаться момента, когда сумеем его отблагодарить.

После обеда меня вызвал к себе генерал Жозеф Арно.

«Мой зять Робер сказал, что ваш друг спас жизнь моему внуку минувшей ночью. Я обязательно выражу ему свою благодарность, когда он придёт в себя. А сейчас я хотел бы услышать от вас, как вы оказались в этом лесу посреди ночи».

Я рассказала ему всё, что произошло вчера вечером начиная с того самого момента, как генерал Вольф прислал своих солдат в театр с приказом заменить показ опер Масканьи и Леонкавалло на оперу Россини. Генерал внимательно выслушал меня и спросил, кто научил меня стрелять.

«Я не училась этому, генерал Арно, вчера я впервые держала в руке пистолет. Мне просто повезло, что я сразу попала в цель». — Ответила я.

Генерал ещё какое-то время расспрашивал меня о том, сколько в нашем городе немецких солдат, какое у них оружие и автомобили, не известно ли мне, в течение какого времени они планируют там оставаться. Я поведала ему всё, что мне было известно, и он, поблагодарив меня за информацию, сказал, что я могу быть свободна.

Покинув кабинет генерала Арно, я тут же отправилась на поиски Жана Леграна, но он сам попался мне навстречу, едва я свернула за угол.

«Мадемуазель Морель, месье Сен-Лоран желает видеть вас», — с улыбкой произнёс он, и мне показалось, что я её никогда в жизни не слышала более радостных для меня слов.

Лисёнок был необычайно бледен, но улыбнулся, завидев меня, и взял меня за руку, едва я приблизилась к нему.

«Бель», — тихо произнёс он. — «Ты мне снилась. Мы пели дуэт из „Царской невесты“, а потом ты пела ариозо Любаши».

«И как получилось?» — С улыбкой спросила я.

«Хорошо. Очень хорошо!».

Лисёнок замолчал, а я подумала, что волноваться больше не о чем — осколок снаряда, хотя и вошёл довольно глубоко, всё же не повредил тканей головного мозга Луи, как опасался лейтенант Легран. Стоило мне только подумать об этом, как Лисёнок начал говорить странные вещи:

«Почему ты не пела Кармен в театре? Ты же знаешь партию, но не сказала об этом никому. Поёшь „Сегидилью“, выпив настойки брусники. А ловушка хороша, просто блеск…» — Произнеся эту ерунду, Луи на секунду задумался, потом спросил: — «Кто такой Сабуро? Имя какое-то японское. Они, вообще, на чьей стороне? Или как всегда, только ради себя воюют?»

Я не на шутку перепугалась и, высвободив руку из его пальцев, дотронулась до его щеки, на которой появился румянец. Щека была горячей.

«Лисёнок, ты хорошо себя чувствуешь? Я, пожалуй, позову лейтенанта Леграна».

«Зачем? Я хорошо себя чувствую!» — Сказал Лисёнок и добавил: — «Лучше позови Робера, хочу с ним поздороваться».

Щеки Лисёнка снова побледнели, что несколько меня успокоило. Я поспешила разыскать Робера и передала ему просьбу Луи.

22 марта 1942 года.

Вчера я больше не рискнула пойти к Луи, так меня испугали его безумные речи. Но прошедшей ночью мне снился странный сон.

Я в каком-то странном месте, в каком-то овраге, по дну которого струится холодный ручей, а крутые склоны едва просматриваются сквозь странный зелёный туман, поднимающийся от воды. Никого со мною рядом нет. Я иду вдоль ручья и вдруг вижу от себя по левую сторону огромных размеров камень, от которого будто бы исходит невидимое тепло. На камне этом сидит молодой парень, которого я никогда не видела раньше. Он очень красив и хорошо сложён. У него чёрные волосы, карие раскосые глаза, высокие скулы. Парень встаёт, увидев меня и вежливо кланяется, как это делают японцы.

«Кто ты?» — Спрашиваю я, невольно любуясь им.

«Сабуро», — говорит он, и добавляет: — «А я тебя знаю, ты — Изабель».

Я проснулась от внезапного осознания того, что уже слышала это странное имя — Лисёнок называл его во время нашего вчерашнего разговора — Сабуро. Так вот он какой — по возрасту не старше меня, даже, скорее, моложе на пару лет. И очень красивый. Лисёнок тоже красивый, но Сабуро привлекателен своей особенной азиатской красотой, в какой-то степени диковатой, даже хищной, непривычной моему взгляду, привыкшему к созерцанию европейцев.

Откуда Лисёнок мог знать, что мне приснится Сабуро? Я должна поговорить с ним на эту тему, немедленно!

Лисёнок встретил меня такой ласковой улыбкой и так нежно поцеловал в щёку, что я совершенно забыла о парне из моего сна. Все мои мысли теперь были заняты только Лисёнком: я то и дело спрашивала о его самочувствии, о том, куда мы с ним направимся дальше и заходил ли к нему генерал Арно.

«Генерал заходил. И его внук тоже с ним был — очень умный мальчик, сказал, что отец научил его играть в покер, спрашивал, умею ли я — хочет поиграть со мной».

«Надеюсь, ты объяснил ему, что он ещё не слишком взрослый, чтобы играть в такие игры?» — Со смехом сказала я.

«Никто не может объяснить ему этого. Похоже, он успокоится только тогда, когда я выиграю у него все гильзы от патронов, которые ему удастся насобирать в лесу».

Мне радостно было видеть, как смеётся Лисёнок — это говорило о том, что он скоро поправится. Он уже не выглядел таким бледным, как вчера, и я больше не слышала от него никаких странных речей. Но когда пришёл Робер и сказал, что отправляется в разведку на несколько дней, Луи, пожимая ему руку, резко сжал пальцы так, что они побелели, и произнёс:

«В центре города будет опасно — склад заминирован. В доме напротив два снайпера — на втором и третьем этажах. Измени план разведки, никому не говори о том, куда направляешься. Не доверяй лейтенанту Рено».

Сказав так, Луи выпустил руку Робера и прикрыл глаза.

«Что со мной происходит?» — Вдруг спросил он, неизвестно к кому обращаясь. — «Робер! Будь осторожен! К складу не приближайся!».

Робер около минуты стоял в полном оцепенении, изумлённо глядя на Луи, который, снова открыв глаза, смотрел на него так, будто пытался своим взглядом убедить друга сделать именно так, как он сказал. И Робер кивнул ему, сказав, что всё понял и к складу не пойдёт.

Лисёнок вздохнул с облегчением и улыбнулся.

«Возвращайся», — сказал он.

Едва Робер оставил нас, Лисёнок заснул и проспал до самого ужина. Я с беспокойством думала о том, что же происходит с ним, отчего он вдруг говорит странные вещи, когда берёт за руку какого-то человека, что при этом чувствует, как видятся ему все события, которые должны произойти в скором времени? Неужели, причиной всему этого — осколок снаряда, угодивший ему в голову перед рассветом двадцать первого марта? Надо спросить лейтенанта Леграна, он должен найти этому явлению какое-то научное объяснение.

23 марта 1942 года.

Мой разговор с лейтенантом Леграном состоялся сегодня утром. Я прямо спросила его о том, может ли человеческий мозг, вследствие каких-либо причин, вдруг обрести способность генерировать картины возможных событий, которые потом происходят в реальности.

«Что ж, такое вполне имеет место быть», — после недолгих раздумий ответил Легран. — «Науке известны случаи, когда люди приобретали дар ясновидения после каких-либо несчастных случаев. А почему вы задаёте мне этот вопрос?»

«Мне просто стало вдруг интересно. А вы знаете лейтенанта Рено?»

«Вы имеете в виду, Анри Рено? Да, он служит в нашем отряде. Странный молодой человек, внешне он весьма симпатичный, даже кажется дружелюбным при общении, но я стараюсь по возможности не встречаться с ним, хотя это сложно сделать данных условиях существования. Но вчера он отправился в разведку вместе с сержантом Робером Леру, так что в ближайшие три дня не о чем и беспокоиться на его счёт. Кстати, хочу вас предупредить: если вам всё же доведётся с ним повстречаться — будьте бдительны, старайтесь не оставаться с ним наедине. Вы красивая девушка, а он весьма не сдержан в проявлении своих чувств».

Я поблагодарила лейтенанта Леграна и попросила его никому не сообщать о нашем разговоре. Он обещал, что сохранит всё в строжайшей тайне.

Я поблагодарила его ещё раз и поспешила к Лисёнку. Теперь его необычные предсказания меня е не пугали, а, наоборот, мне стало интересно — что же ещё должно произойти в ближайшем будущем. И воспоминания о том восточном юноше, который приснился мне позапрошлой ночью, опять стали волновать меня.

Я рассказала Лисёнку тот сон и спросила:

«Что это всё может значить? Кто он такой?»

«Я не знаю. Но мне кажется, что мы с ним ещё встретимся», — ответил Лисёнок и, помолчав немного, добавил: — «Ты не говорила, что у тебя есть родственники в Росси».

В этот момент он держал меня за руку, как и всегда, когда ему виделись скрытые мысли и картины ближайшего будущего.

«Есть», — ответила я. — «Двоюродная бабушка по материнской линии. Во время революции тысяча девятьсот пятого года она не уехала со своей сестрой и её детьми во Францию, а осталась в Москве. Теперь она моя единственная родственница, о которой мне известно».

«Ты хотела бы там побывать?»

«Да. Я много слышала о Москве от бабушки и дедушки. Я хочу увидеть этот город».

24 марта 1942 года.

Сегодня мы обедали вместе с Лисёнком, Лорен и её сыном. Лорен рассказала, почему в ночь с двадцатого на двадцать первое марта они с Клодом оказались в лесу: Робер, её муж, отправился на ночное дежурство, а Клод незаметно увязался за ним. Лорен пошла его искать и обнаружила сына возле дерева, в дупле которого жила белка. Мальчик спугнул зверька и погнался за ним.

«Я тоже разведчик, как и мой муж, но в мои задачи входила слежка за действиями немцев, пришедших в наш посёлок, расположенный в двух километрах к востоку отсюда. Двадцатого марта они ушли оттуда и, уходя, подожгли посёлок. Я пришла доложить обстановку своему отцу, генералу Арно, и нам с Клодом пришлось остаться здесь — больше нам идти некуда». — Пояснила Лорен.

«Здесь где-нибудь ещё есть по близости населённые пункты?», — спросила я.

«Есть старинная усадьба, ещё дальше к востоку, летом в ней организовывался детский лагерь, но сейчас там живут люди, чьи дома были сожжены немецкими солдатами. Возможно, наш отряд тоже вскоре переберётся туда».

Её слова навели меня на мысль, что нам с Лисёнком придётся следовать на восток вместе с отрядом генерала Арно, хотим мы этого или нет — слишком многое нам теперь известно, чтобы генерал мог спокойно нас отпустить.

25 марта 1942 года.

Ничего особенного не происходит. Генерал Арно ждёт возвращения Робера Леру и Анри Рено. Лисёнок утверждает, что чувствует себя превосходно и, похоже, это действительно близко к истине. Он даже говорит, что не прочь сам пойти в разведку, если генерал Арно ему позволит. Что за глупости, да какой из него разведчик? Надеюсь, генерал не воспримет его слова всерьёз.

26 марта 1942 года.

Робер и Анри до сих пор не вернулись, хотя день уже клонится к закату. Генерал Арно говорит, что беспокоиться рано — город, куда они отправились, в сотне километров от нашего штаба. Я уже говорю — «наш штаб», так привыкла жить среди разведчиков.

Лисёнок опять говорит странные вещи — про какие-то самолёты. А утром опять упомянул имя Сабуро. Я уже, честно говоря, давно о нём забыла, но теперь его образ снова не выходит у меня из головы. Кто же такой, этот Сабуро, и какое отношение имеет ко мне?

27 марта 1942 года.

Сегодня днём я впервые встретилась с лейтенантом Анри Рено. Да, прав был лейтенант Легран — не особенно приятный молодой человек этот Анри. Мне кажется, не будь рядом со мной Лисёнка, лейтенант Рено позволил бы себе несколько вольностей в отношении меня.

Выслушав доклад Робера, генерал Арно сказал всем, чтобы готовились на рассвете выступить к усадьбе Сен-Жюст, расположенной к востоку отсюда.

Вечером Робер о чём-то долго разговаривал с Лисёнком, а когда я спросила Луи, о чём они говорили, тот ответил только, что Робер угнал у немцев самолёт. И теперь у нас есть возможность производить разведку с воздуха.

«Самолёт он перегнал в Сен-Жюст?» — Спросила я, и Луи подтвердил мою догадку.

28 марта 1942 года.

Сегодня на рассвете мы выступили. До усадьбы Сен-Жюст было около пятнадцати километров. Мы прошли это расстояние за четыре часа, нигде не останавливаясь по дороге.

Главное здание усадьбы было построено в конце восемнадцатого века и до сих пор сохраняло свой величественный вид, несмотря на то, что штукатурка со стен местами осыпалась и сквозь трещины в стенах и колоннах кое-где проглядывала железная арматура.

Внутреннее убранство комнат уже не было таким роскошным, как при жизни тех, кто строил эту усадьбу, но стены были крепкими, а в окнах почти все стёкла были целы, и это самое главное!

Вечером солдаты вскрыли вход в подвал и обнаружили там большой запас вина и брусничной настойки, вероятно, сохранившийся ещё со времён последней французской революции. Похоже, предвидится небольшая пирушка с песнями и танцами. Что ж, они все это вполне заслужили.