Невидимка и (сто) одна неприятность

Яна Ясная, 2021

Что общего у девочки-невидимки, от которой отказалась даже ее семья, и всеобщего любимчика, сына первого мага страны? Вы не поверите – призрак! Ну и исправительное заведение. Ну и горка проблем. Ну и… Так, стоп! Правильный ответ же был – ни-че-го!..

Глава 3

Элалия

Из ректорского кабинета я вышла с чувством легкого недоумения.

Во-первых, меня выслушали и пообещали разобраться. Во-вторых, даже не прописали наказания, вместо этого освободили от оставшегося огрызка занятий и отправили сначала к медсестре, а потом в комнату, отдыхать.

Не то, чтобы жизнь в Горках была совсем уж каторгой, но не баловали тут воспитанников, не баловали! Тем более когда из-за оных воспитанников вся школа несколько часов на ушах стояла.

Вот только на мой вопрос — а что собственно это такое было со мной? — ответа никто не дал.

Через два дня я подошла сама к мистеру Кроучу с этим вопросом. Учитель посмотрел на меня снисходительно и тепло улыбнулся.

— Все очень просто, миссис Хэмптон. Моя ошибка — я не заметил вас, когда осматривал башню, был невнимателен, а выйдя из нее — запечатал вход, чтобы вы не зашли туда, пока мы вас ищем, чтобы не разминуться. Именно мою печать на входе вы и пытались сломать. И неудивительно, что у вас не получилось это сразу.

Я недоуменно хлопнула ресницами.

— Но…

Ерунда какая-то! Я не перепутала бы печать на входе с невидимой стеной, и вообще профессор смотрел прямо на меня и не услышал моего оклика! Как это — не заметил?..

— Мисс Хэмптон, — перебил возможные возражения мистер Кроуч. — Мы отнеслись к вашему рассказу со всем вниманием и тщательно осмотрели башню. И ничего, кроме моей сорванной печати не нашли. Я не утверждаю, что вы нас обманываете. Более того, я даже верю, что вы верите в собственный рассказ. Но поймите, мы не всегда можем доверять собственным ощущениям. Вам в тот день прилично досталось, будьте к себе снисходительны. К тому же, я сегодня заметил, вы снова делаете успехи и достаточно быстро восстанавливаетесь после столь серьезного срыва. Не стоит снова подрывать собственную психику воспаленными фантазиями. Поспешите, а то опоздаете на следующее занятие. И мы увидимся с вами снова сегодня в пять для индивидуальной сессии.

Закрыв за собой дверь кабинета, я несколько секунд постояла, переваривая услышанное.

Воспаленная фантазия?..

Галлюцинации иным словом?..

Я закусила губу и задумчиво ее пожевала.

Галлюцинации могут быть одним из симптомов или последствий срыва. Не самым хорошим, это да. Но довольно часто встречающимся. Я могла бы поверить в галлюцинации, если бы не одно “но”.

Преподавательская версия не объясняла того, как я оказалась на потолке. А свидетель тому, что именно с потолка я свалилась у меня был. Если только и он мне не померещился…

Про Лагранжа я не упоминала в рассказе. Сказала что просто вывалилась в коридор и сразу отправилась к ректору. Надо ли сказать сейчас? Или сначала уточнить у Лагранжа и потом сказать?..

“Привет, скажи, ты мне случайно не приглючился два дня назад? А то у меня тут кукушечка едет, сверяю факты…”

Можно, конечно, но самой подходить к нему не хотелось. Этот тип шагу ступить не может, чтобы не собрать горку неприятностей на свою голову, чего только недавний конфликт в столовой стоит… Пусть он мне книжки привезет и все, и хватит.

В конце концов, я не считаю себя умнее воспитателей, а они сказали, что все проверили, так с чего бы мне сомневаться в словах опытных и квалифицированных магов?

Остановившись на этом, вне всякого сомнения, разумном решении, я выдохнула, и жизнь в Горках потекла своим чередом. Я снова была Невидимкой, даже для Лагранжа, который, кажется, моей просьбе внял. По крайней мере, на общих занятиях он никак не выделял меня из класса. Хотя пару раз мне мерещился пристальный взгляд с той стороны, где он сидел. Но, оборачиваясь, я ни разу с ним не встретилась.

Я расслабилась.

А в пятницу вечером, незадолго до ужина в мою дверь постучали.

— Привет, бука, — Лагранж расплылся в улыбке, когда я открыла дверь. — Вот принес, чтобы ты на выходных могла себя занять и не слишком по мне скучала.

С этими словами, он сгрузил мне на руки стопку книг, перевязанную бечевкой, и удалился, весело насвистывая. Я проводила его ошеломленным взглядом. Потом спохватилась и торопливо спряталась в комнате, пока не дай бог никто не увидел и не сопоставил удаляющегося парня с моей открытой дверью.

Не скучала… по нему?!

Да что он о себе возомнил?!

Вечером воскресенья я сидела на окне в коридоре и читала книгу, и никто из редких проходящих мимо меня не замечал. Их можно понять — совершенно обычное зрелище: окно, девочка, книга.

Только под невзрачной обложкой “Рунная магия. Продвинутый курс” прятался учебник по семейному праву. А окно было расположено так, что с него прекрасно просматривались ворота и главный вход. В прошлый раз Лагранжа привезли ближе к ночи, но я надеялась, что выговору мадам Керлиони Лагранж-старший все же внял, и в этот раз они приедут пораньше. Ни малейшего желания торчать на этом окне полночи у меня не было.

Зачем я вообще пришла сюда “торчать”, я сама себе объяснить затруднялась.

Не то, чтобы я за него переживала. В конце концов, раньше он возвращался из дома в добром здравии. Но где-то внутри зудело странное любопытство.

У него нет проблем с магией, это факт. По крайней мере, тех проблем, которые исправляют в Горках. Я приглядывалась на этой неделе на занятиях и видела, как он колдует — легко, непринужденно, без малейшего напряга. А то, что в ведомости записывалось как “срыв первого уровня”, а мы называли псевдосрывом, было обычными конфликтами с другими воспитанниками. Просто воспитателям для отчетности обязательно нужно указывать, что проблема есть и они над ней работают.

Значит, отец определил его сюда за поведение. Но какой смысл запихивать сюда двадцатилетнего лба, который через несколько месяцев все равно выйдет, да при этом еще и забирать его домой каждые выходные?

Неувязочка какая-то получается…

А то, что этот лоб, приехав из дома, по неизвестным причинам чуть не скончался в коридоре — это так, вишенка на торте…

Эх, плохая была идея тащить сюда право, все равно не могу сосредоточиться и придется перечитывать.

Я косилась на вход и на солнце, которое на некоторое время зависло над верхушками деревьев, а потом медленно, неуверенно, как купальщица в холодную воду, в них занырнуло.

А потом в какой-то момент, когда еще даже не успело окончательно стемнеть, калитка в воротах отворилась, и зашли трое человек. Я опознала светлую взлохмаченную макушку и обрадовалась — ожидание закончилось.

Лагранж с сопровождением пересекли двор и скрылись в замке.

Интересно, почему их двое? Достаточно и одного взрослого, чтобы передать “груз” с рук на руки. Понятное дело, что сам мистер Лагранж-старший не будет мотаться туда-сюда из столицы, чтобы проводить сынулю, но одного ответственного вполне достаточно.

Охрана?

От кого?

У главного мага страны есть враги? Хм, а может быть, он прячет здесь Даниэля, чтобы до него эти самые враги не добрались?..

Это имело бы смысл, охрана у нашего богоугодного заведения была дай боже — мышь не просочится. Но зачем тогда его забирать? Не надежнее держать здесь безвылазно, пока не решится проблема?

Я прикидывала, крутила ситуацию так и сяк, всерьез увлекшись загадкой. И, задумавшись, проморгала, когда Лагранж прошел мимо.

— Привет, седая девочка, меня ждешь? Я тронут!

Вернее, мимо он не прошел, а плюхнулся на подоконник рядом с моими ногами.

Выдернутая из размышлений, я очень удачно изобразила изумление и негодование:

— С какой стати мне тебя ждать? Или ты еще книг привез?

— Какая ненасытная девочка, — Даниэль развел пустыми руками. — Как видишь, увы!

Я смерила его укоризненным взглядом — а мог бы и привезти! — и уткнулась обратно в книгу. Лагранж выглядел как всегда — весьма энергично и не в меру нагло — и на умирающего лебедя похож не был. Зря я все таки его караулила. Подумает теперь не бог весть что…

— Но я привез кое-что другое, — неожиданно произнес парень.

Я изумленно подняла глаза и уставилась на протянутую мне маленькую, с ладонь, золотистую жестяную коробочку, обвязанную тонкой прозрачной лентой.

— Конфеты будешь? — с улыбкой поинтересовался Лагранж.

Мои брови сами собой поползли вверх. Чего?..

— Ну же, бука, бери. Только не говори, что ты не любишь сладкое.

“Я не люблю сладкое!” — чуть не ляпнула я исключительно из духа противоречия. Возможно, так и стоило сделать, но я настолько растерялась, что продолжала молчать.

Даниэль окончательно разухмылялся и сам положил коробку мне на колени.

— Ладно, если что выброси. В следующий раз привезу тебе колбасы. Или колбасу ты тоже не любишь?

— Здесь дают колбасу, — невпопад заметила я. Конфет вот не дают…

— Это не та колбаса… — протянул Лагранж и мечтательно зажмурился.

Боже, с этого ненормального ведь станется и впрямь припереться ко мне с колбасой! Книги же он где-то посреди недели достал! И вообще…

Поколебавшись еще мгновение, я подтянула колени с коробкой повыше и осторожно потянула за кончик ленты.

Металлическая крышка открылась с легким щелчком, а внутри действительно были конфеты — немного, всего девять штук, но каждая в гнездышке из нарядной золотистой фольги и каждая со своим рисунком, выполненным белым шоколадом на черном.

Шоколад пах так одуряюще, что у меня мгновенно набежал целый рот слюны. Я захлопнула коробку и вместе с лентой сунула в сумку, от греха подальше. Еще не хватало наброситься на конфеты как голодный гоблин.

— Спасибо, — пробормотала я, не поднимая глаз. — Не стоило.

— О-о-о, нет, — протянул Лагранж. — Однозначно стоило. Ты очень мило краснеешь, седая девочка.

Я с шумом выдохнула раздражение, метнув в ловеласа гневный взгляд и размышляя, а не метнуть ли и конфеты. Но конфеты было жалко. Сто лет конфет не ела…

Зачем вообще это все? На него и так половина Горок вешается, ему меня в длинном списке обожательниц не хватает?

— Зачем было спрашивать, как меня зовут, если ты по имени ко мне обращаться не планируешь? — вслух я, впрочем, задала совсем другой вопрос.

— Из любопытства, — Лагранж поерзал, устраиваясь на подоконнике удобнее. — Знаешь, что мне еще любопытно? — он не стал дожидаться моего вопроса, верно догадавшись, что его не последует, и продолжил: — Мне любопытно, что с тобой случилось в понедельник после срыва.

Я сунула в сумку книгу и вознамерилась встать, уходя от разговора.

— А если я скажу, что в тот же день, когда я возвращался к себе от тебя, я внезапно провалился прямо в стену, а потом также внезапно выпал с потолка в своей комнате?

Я застыла и одарила Лагранжа недоверчивым взглядом. Не смеется, вроде. Даже не улыбается больше.

— Скажу, что у тебя глюки от магического истощения.

— Значит, это преподавательская версия? Что у тебя глюки? Удобно. Но нет, седая девочка, у меня точно не было галлюцинаций. Так что с тобой случилось на самом деле?

Перекинув ремень сумки через плечо, я посмотрела Лагранжу в глаза и выдала:

— Расскажу, если перестанешь меня так называть.

— Шантаж! — восхитился Даниэль, оживившись. — Нет, на такие условия я не согласен, придется сменить тему разговора. Скажи, у тебя парень есть?

Я закатила глаза, поднялась и решительно зашагала по коридору в сторону женского крыла. Позади послышались нагоняющие шаги.

— Ну зачем же так расстраиваться? Он тебя бросил? Или ты его? Или не было?..

“Я невидимка, невидимка, невидимка…”

Потерпи еще чуть-чуть, Лали, ему надоест и он отвалится. Ты уже много раз так делала. Можешь помечтать, чтобы его прямо сейчас снова куда-нибудь сначала провалило, а потом вывалило, главное только не говори ничего.

Я шла вперед глядя себе под ноги. Отполированные шагами плиты пола мелькали перед глазами. И когда они вдруг провалились куда-то вниз буквально передо мной, я почти успела остановиться.

Почти.

Я вскрикнула, теряя равновесие и проваливаясь в эту дыру, но жесткая рука ухватила меня за локоть и дернула назад, впечатывая в идущего за мной Лагранжа.

— Вот это номер… — пробормотал он в мои волосы.

Прямо перед нами пола больше не было. Но это вовсе не означало, что он сломался, осыпавшись на этаж ниже. Перед нами зияла чернотой бездонная дыра.

— Что за?.. — вырвалось у меня против воли.

— Глюки? — иронично закончил Даниэль, делая несколько шагов назад и оттаскивая меня подальше от дырищи.

Я вытянула шею, пытаясь заглянуть туда, вглубь. И под моим взглядом в черноте что-то проявилось…

Одна за другой плиты пола выныривали из темноты и беззвучно вставали на свои места, пока через несколько долгих секунд пол опять не стал совершенно обычным. Я помотала головой и потерла глаза.

Сюр какой-то.

— Будешь и дальше утверждать, что это не тема для разговора?

Я обернулась и только сейчас осознала, что Лагранж продолжает крепко держать мои плечи. Я передернула ими, высвобождаясь, и неожиданно для самой себя произнесла:

— Давай только уйдем отсюда. Пожалуйста.

Даниэль кивнул и зачем-то взял меня за руку.

— Идем, знаю я одно спокойное местечко.

Мне хотелось фыркнуть, тоже мне специалист нашелся — новичок! — учить меня будет на тему спокойных местечек, но я не успела.

Нет, пол под нами не провалился, просто на мгновение перед глазами все поплыло, сменило цвет на зеленоватый, как при взгляде сквозь бутылочное стекло, накрыло ощущение невесомости, а потом… темнота. Абсолютная и всепоглощающая. Ни пола под ногами, ни искорки света перед глазами, всех ощущений — сжимающая мою руку чужая ладонь.

— Лагранж?.. — осторожно позвала я, севшим голосом.

— Я тут… — примерно с теми же интонациями отозвался парень и дернул меня, подтягивая поближе.

Я не совсем поняла, делаю я шаги или просто плыву в этой невесомости, но с удовольствием дополнительно вцепилась в нащупавшуюся рубашку и бицепс под ней.

— Со мной такое уже было, — произнесла я почему-то шепотом. — Почти. Когда я тащила тебя к себе в комнату, меня перебросило с одного этажа на другой с теми же сопроводительными эффектами. Только без черноты. Что нам делать?

Вполне возможно, окажись я в такой ситуации одна, я бы уже орала и билась в истерике. А так… было страшно, конечно, жутко даже. Но без паники.

— Подождем, — голос Лагранжа тоже звучал скорее напряженно, чем испуганно. — Я думаю, что-то должно случиться.

Я не стала говорить, что в последний раз, чтобы что-то случилось, мне пришлось биться как придурошной и ждать шесть часов. Хотя по моим ощущениям шесть часов тогда все же не прошло…

Вот мы сейчас постоим тут, подождем, а где-то там (не знаю, где именно “там”, но это точно не “тут” пронесутся часы, дни, столетия, и когда мы вывалимся из этой темноты, никого из знакомых уже не останется в живых (это может быть грустно), и Горок давно уже нет (а вот это — не очень), и вообще мир неузнаваемо изменился, а мы — люди из прошлого…

Меньше фантастических романов надо читать! Я отвесила сама себе мысленную оплеуху, и попыталась сосредоточиться не на фантазиях, а на реальности.

Реальность ускользала. Единственным четким ориентиром, за который получалось зацепиться, оставался Даниэль Лагранж.

— Слышишь? — вдруг произнес он, и я почувствовала, как закаменели от напряжения мышцы под моими пальцами.

Я сначала отрицательно мотнула головой, и только потом — услышала.

Гулкие приближающиеся шаги.

Понять, откуда они звучат, было совершенно невозможно. А потом к шагам добавилось громкое сбивающееся дыхание. Кто-то бежал, задыхаясь. И когда во мне уже начала подниматься паника, в темноте вдруг как луч света прорезался силуэт. Определенно женский. Длинные светлые распущенные волосы и длинная ночная рубашка до пят.

Девушка бежала не к нам, а будто куда-то мимо нас. И то и дело оглядывалась. Совершенно незаметно из темноты стали проступать очертания интерьера, но они были зыбкими, как будто туманными, постоянно менялись не в силах закрепиться — колонны, коридор, узкая лестница, что-то невнятное…

Картинка возникла так резко, что у меня даже заслезились глаза. Хотя вокруг нас совершенно точно царила ночь, даже луна после полного мрака казалась ослепительной.

Мы — и девушка — оказались на крыше. На крыше нашего замка. К горлу подступила тошнота, а голова закружилась. Я по прежнему не чувствовала опоры под ногами, но высота несмотря на невесомость, казалась вполне реальной.

Девушка захлопнула за собой чердачную дверь, оглядела окрестности безумным взглядом, и осторожно ступая босыми ногами по наклонной черепице, направилась к нам.

— Эй! — Я вздрогнула, когда Даниэль ее окликнул.

И в то же мгновение вся картинка пошла трещинами и лопнула, на мгновение ослепляя.

Нас швырнуло вниз, больно ударив о твердь земную и на мгновение вышибив дух.

Я со стоном распахнула глаза, в которых плавали звезды и уставилась на небо — тоже ночное. Но вместо полной луны, заливавшей все светом мгновения назад, мой взгляд нащупал острые рожки новорожденного месяца.

— Осторожно, — произнес рядом Лагранж. — Без резких движений.

Я скосила на него глаза, послушно не торопясь подниматься, и почувствовала как мне натурально дурнеет — мы были на крыше.

Настоящей, всамделишной замковой крыше. До благословенной земной тверди, которой я так обрадовалась, было добрых шесть этажей…

Горло перехватило так, что даже крик в нем застыл. Я с ужасом уставилась на крохотное, не более десяти сантиметров, ажурное металлическое ограждение — все, что отделяло нас от пропасти.

“Хорошо еще, крыша довольно пологая…” — мелькнула отстраненная мысль.

Зря она это, потому что даже слабый уклон резко сделался ощутимым, и меня захлестнуло паникой — будто я вот-вот сползу туда, вниз. Пальцы вцепились в черепицу, я зажмурилась и постаралась выровнять дыхание.

Фух, дышим. Думаем. Если подать сигнал, то его возможно кто-нибудь заметит и обязательно нас спасет! Заодно, может быть, кто-то из профессоров все же даст более разумное объяснение происходящему, чем галлюцинации!

Приняв решение, я открыла глаза, и меня чуть удар не хватил. Лагранж стоял, выпрямившись во весь рост, чуть расставив ноги для устойчивости, и озирался.

— Там есть люк! — радостно оповестил он меня. — Давай руку.

Я еще крепче вцепилась в черепицу и отчаянно помотала головой.

— С ума сошел? Никуда я не пойду. Сейчас подадим сигнал и нас снимут.

— Ты боишься высоты? — спросил парень. Что удивительно — без насмешки.

— Шестиэтажной и без ограждения — боюсь! — отрезала я.

Лагранж помолчал немного, задумчиво изучая мое распластавшееся по крыше тело. Мне ужасно хотелось дернуть его вниз, чтобы он сел, а лучше лег, и не вызывал у меня паническую тошноту своим безрассудством, но мне не хотелось, чтобы это выглядело так, будто я о нем беспокоюсь.

— Они могут не увидеть.

— Что?

— Ты, конечно, подавай сигнал, но его могут не увидеть. Во-первых, сейчас все в большинстве своем уже по комнатам, а мы на крыше жилого крыла, то есть люди под нами, тяжело привлечь их внимание. А во вторых, помнится ты пропала на шесть часов и никто тебя не нашел, пока ты сама не вывалилась.

Он снова протянул руку:

— Давай. Мы не упадем, обещаю. Тут до люка всего десяток метров. Сними только туфли. Босиком устойчивее, чем на каблуке.

Я сглотнула.

Медленно села, стащила сначала одну туфлю, потом другую. Пристроила рядом с парой Лагранжа. А потом уцепилась ледяными пальцами за протянутую ладонь.

— Не торопись. Не бойся, я держу. Не смотри с крыши вниз, только под ноги.

Он осторожно потянул меня наверх, помогая выпрямиться.

Колени тряслись, зубы, кажется, стучали. Да я вся дрожала как осиновый лист на ветру.

— Сейчас попробуем кое-что, держись, — Лагранж переложил мои пальцы себе на локоть и принялся колдовать.

Нам в лицо нежно дохнуло теплым воздухом, а потом меня как будто сдавило со всех сторон мягкой подушкой. Ощущение не то, чтобы приятное, потому что на лицо ее тоже наложили. Я хватанула воздух ртом, и, к счастью, урвала для легких кусочек кислорода.

— Потерпишь? — Даниэль заглянул мне в глаза. — Это для уверенности.

Я сначала не поняла о чем он, но, сосредоточившись на ощущениях, сообразила, что эта подушка будто поддерживает меня, не давая шататься, замедляя движения, но делая их от этого более точными. Будто воздух вокруг меня уплотнился и преодолевать его надо с усилием. А усилие это мешает дрожать.

И я кивнула.

Пара десятков мелких шагов по крыше вдоль многоэтажной пропасти показались мне вечностью.

Я вся вспотела, как после часового забега, перед глазами слегка плыло, то ли от паники, то ли все таки от нехватки кислорода. Хотя я больше все же ставила на панику. “Не смотри вниз” — это то самое указание, которое ни-ког-да не стоит давать боящимся высоты!

Когда Даниэль остановился, мое сердце чуть не остановилось вместе с ним, решив, что мы падаем. И на всякий случай, плюхнулось в желудок, скрутив его судорогой.

Но оказалось, что мы просто дошли до люка.

Деревянную дверцу Лагранж бесхитростно вынес магией. Дерево брызнуло вниз щепой и обломками, открывая нам зияющий чернотой лаз на чердак.

— Садись, — скомандовал Лагранж, и я с огромным удовольствием подчинилась, почти не чувствуя ног от волнения. Стоило мне сесть, как заклинание-подушка развеялось, свежий вечерний воздух хлынул в легкие, а тело, лишившись поддержки, сделалось слабым и снова трясущимся как желе.

Парень тоже опустился на четвереньки, сунул голову в люк, пустив вперед себя светлячка, что-то хмыкнул под нос и, сообщив: “Я первый!” — ловко соскочил в темноту, оставляя меня на крыше одну одинешеньку.

— Падай, бука, — донеслось из этой темноты. — Я поймаю.

Уловив мои колебания, он жизнерадостно добавил:

— Думай о том, что упасть на чердак — это куда менее страшно чем упасть на каменный замковый двор!

Да этот парень мотиватор года!

Уцепившись за деревянную раму, я спустила вниз одну ногу, потом другую, и только тогда, ощутив себя увереннее, посмотрела вниз.

Лагранж, который выпрямившись едва ли не задевал потолок, ухмыльнулся, обхватил меня за талию, и легко снял с крыши на пол.

— Поймал! — объявил он, страшно довольный собой.

По хорошему, надо было его стукнуть и побольнее.

Но вместо этого я закрыла лицо руками и ткнулась лбом в лагранжевское плечо.

Вообще любое другое плечо подошло бы куда больше! Но к сожалению, других плеч в поле зрения не наблюдалось, а мне надо было прийти в себя и не сорваться в истерику. И хорошо, если только в истерику.

Даниэль замер на несколько мгновений. А потом осторожно выпустил мою талию, чтобы переместить руки мне на плечи. Он чуть сжал их, и я ощутила горячий выдох на своей шее. А еще через несколько мгновений одна рука поднялась еще выше, и коснулась волос…

Я судорожно, с сухим всхлипом выдохнула и резко отступила на шаг, выворачиваясь из его рук. Дура, Лали! Теперь он решит, что ты на него вешаешься!

— Все хорошо, — пробормотала я, зачем-то вытирая сухие щеки и часто моргая. Слезы так и не пролились, и слава богу! — Со мной все нормально. Идем отсюда.

— Нет, — Лагранж мотнул головой. — Подожди.

А потом он ухватился руками за раму люка, ведущего на крышу, подтянулся и забрался туда, откуда мы только что благополучно свалили и куда я не планировала возвращаться больше никогда в жизни!

— Ты сдурел?! — пискнула я.

Светлая лохматая голова, очерченная слабым нимбом лунного света, просунулась в квадрат.

— Я быстро. Наверное… надо кое-что проверить.

И он исчез.

Проклиная все на свете, начиная от Лагранжа и заканчивая общей тотальной несправедливостью, я беспомощно огляделась. Взгляд нащупал выстроившиеся у стены ящики. Подтащив один из них под люк, я взгромоздилась на него и кое-как сумела высунуть наружу голову.

Рот приоткрылся сам собой. Лагранж стоял посреди крыши раскинув руки, а вокруг него в воздухе парила огромная объемная октаграмма слабого нежно голубого цвета. В ней звездами мерцали незнакомые мне символы, а Лагранж что-то бормоча себе под нос доставал из воздуха все новые и новые и они расплывались по октаграмме занимая в ней свои места.

И когда последний символ заполнил пустоту, воздух зазвенел от скопленной силы. Октаграмма разгорелась чуть ярче, и еще ярче, раздулась… и беззвучно лопнула, взорвавшись мириадами голубых блесток. Они падали с неба, как снег, оседая на волосах, на ресницах, на носу.

На крыше.

И на воздухе, постепенно вырисовывая размытый, но однозначно трактуемый силуэт — девушка из видения. Блестки висели в воздухе доли секунды, а потом резко осыпались и исчезли.

Я только и смогла, что затолкать поглубже полное неконтролируемого восхищения “вау!”.

Я не знаю, что это было, но что-то однозначно из разряда высшей магии.

И мы возвращаемся к моему вопросу — какого беса Даниэль Лагранж забыл в Горках?

Ну еще к одному — что за фигня?!

Последний я не постеснялась озвучить после того, как Лагранж спрыгнул обратно на чердачный пол и протянул мне мои собственные туфли, которые прихватил по дороге обратно. По крыше он разгуливал с такой невозмутимой легкостью, будто это была мостовая.

Выглядел он озадаченным и на вопрос отвечать не торопился. Причем очевидно, не потому, что хотел потянуть время и потерзать мое любопытство.

Он взъерошил волосы, бросив еще один взгляд на крышу, и наконец произнес:

— Похоже на призрака.

— Привидение?.. — изумилась я.

— Похоже. Но…

Он осекся.

— Давай уберемся отсюда на всякий случай, и тогда поговорим. Не похоже, конечно, что нашего призрака, или кто там за него, смущает, где мы находимся, но тут мне что-то совсем не нравится.

С этим мне точно не хотелось спорить, и даже любопытство согласилось заткнуться на пять минуточек и не топать ногами “рассказывайте мне все сию же минуту!”.

Не без труда взломав преподавательские печати (на чердак воспитанникам лазать запрещалось, одно хорошо — изнутри они были в несколько раз слабее, чем снаружи), мы выбрались из чердака и оказались в классном коридоре. Но не успели сделать и нескольких шагов, как дверь одной из аудиторий отворилась, явив нам мистера Рока.

— Элалия?..

Он перевел недоуменный взгляд с меня на Лагранжа и обратно, и едва заметно нахмурился. Посмотрел на часы.

— Не буду спрашивать, что вы здесь делаете в такое время. Мистер Лагранж, будьте любезны, отправляйтесь к себе. Мисс Хэмптон, задержитесь минутку, а затем я вас провожу.

Я опустила ресницы в пол, раздосадованно закусив губу.

Ну что за невезение! Сначала миссис Керлиони застукала, как Лагранж меня за волосы хватает, теперь это…

И самое обидное — начнешь объяснять и оправдываться, ведь еще хуже будет!

Объяснять…

Погодите. Нужно же обо всем рассказать преподавателям!

Или?..

— До завтра, Лали, — бросил Лагранж и преспокойно зашагал по коридору прочь от нас. Хоть бы знак какой подал, засранец!

Мистер Рок дождался, пока парень скроется на лестнице, и двинулся в том же направлении, жестом приглашая меня следовать за ним.

Профессор молчал, я грызлась совестью и сомнениями. Может хоть про чердак сказать? А то ведь он теперь не закрытый… и люк выбит. А если дождь или кто-то залезет? А потом поймут, что это мы печать выломали. Можно попрощаться с безукоризненной ведомостью…

А если сказать, то надо же объяснять что мы делали на чердаке и вообще…

Призрак.

Это он серьезно?..

Мистер Рок, я вас, конечно, люблю, но как же вы сегодня невовремя!

Преподаватель молчал до самой моей комнаты, не читая нотаций и не задавая вопросов. И только остановившись возле моей двери коротко произнес:

— У вас отличная успеваемость и определенный талант к рунной магии. Будет очень жаль, если вы все это испортите юношеским увлечением. Надеюсь на ваше благоразумие, мисс Хэмптон.

— Да, профессор, — пробормотала я. А что тут еще скажешь?..

“Вы все не так поняли, профессор! Нас с Лагранжем просто привидение на крышу закинуло! То самое, из-за которого вы меня искали неделю назад шесть часов, и да, то самое, которое постановили признать галлюцинацией!”

А-а-а-а-а-а! Ну почему он не успел ничего мне рассказать?!

Оказавшись в комнате, я зло швырнула на кровать сумку. Сумка брякнулась с необычным звуком. Забравшись с ногами на одеяло, я вытянула оттуда забытую коробку конфет. Покрутила в пальцах.

Конфеты, надо же…

Потом решившись, откинула крышку, осторожно вытащила шоколад из его золотистого гнезда и надкусила.

Катая за щекой кусочек шоколада, как леденец, смакуя то, как он тает, наполняя рот волшебным вкусом, я думала о том, что моему статусу невидимки появилась серьезная угроза.

Даниэль

Вода дробилась о голову и плечи, стекала по спине горячими ручейками. Душевую кабинку наполнил пар, от густого, пропитанного влажностью воздуха, слегка кружилась голова.

Я стоял под душем, упершись ладонями в холодный кафель, опустив голову, и несколько долгих минут просто вообще ни о чем не думал, сосредоточившись на неровных звуках падающих капель, на ощущении омывающей тело воды.

Это состояние — бездумья — было самым спокойным. Жаль, что ухватить его надолго не получалось. Одна случайная мысль, совершенно глупая и поверхностная, цепляла хвостом другую, третью, десятую и вот они уже сдавливают голову железным обручем.

Сегодня этой мыслью было “Хорошо хоть в соседних кабинках сегодня никто не развлекается… а то завидно же!”.

Хотя, казалось бы, чего завидовать? Чай, не в монастыре. Взять вон Мирей…

Длинноногая брюнетка, пронзительно синеглазая, волосы — шелк и вороново крыло, фигура — грудь, попа, все есть! Недвусмысленно намекала, что она совершенно не против.

Может, и я не против?

Я повел плечами, переступил ногами, слегка меняя позу, чтобы струя душа била прямо в затылок.

Красивая, яркая. Куда ни зайдешь — ее сразу видно.

В отличие от Лали.

Девочка-невидимка.

Я ведь и правда не замечал ее почти месяц, несмотря на то, что у нас было по восемь совместных занятий в неделю, не говоря уже о том, что все воспитанники живут в замкнутом пространстве и так или иначе пересекаются.

Но мне почему-то приятно было знать, что я обратил на нее внимание еще до того, как девчонка вытащила меня с того света — зацепился взглядом за причудливую игру серебристых бликов на неествественно светлых, почти белых волосах.

Вот уж у кого однозначно нет опыта ни в сексе в принципе, ни в отношениях в целом. Достаточно оценить ее реакцию на мои пошлые шуточки. И на конфеты.

Вообще я не планировал ей их дарить — случайно получилось. Столкнулись с секретарем отца на выходе, и тот тащил корзину всякой ерунды — дары простых смертных небожителю, они же — подарки и уголовно не наказуемые взятки папаше от благодарной клиентуры. Коробка конфет лежала сверху, и я, повинуясь внезапному порыву, сунул ее в карман. Все равно большинство подарков в итоге и оседали у секретаря да ближайшего окружения…

Такая мелочь, а седая девочка уставилась на меня — будто я ей ключи от машины вручил.

А ведь она меня ждала. Боялась, что снова придется откачивать?

Беспокоилась, выходит.

Но изо всех сил пушилась и ершилась, чтобы я не дай боже ничего подобного про нее не подумал. При воспоминании о сурово сдвинутых бровях и насупленном взгляде исподлобья улыбка лезла на лицо сама собой.

Вряд ли она сильно меня младше, если вообще младше, но почему-то рядом с этой девицей я ощущал себя старше, взрослее, сильнее, опытнее. Забытое ощущение. Я не испытывал его с тех самых пор, как отец забрал меня из академии.

“Пребывание в “Зеленых Горах” пойдет тебе на пользу. Мы поработаем над тобой и твоими проблемами. Через год вернешься, наверстаешь, будет стимул работать усерднее”.

Папаша всегда был мастер формулировок…

Выключив воду, я ухватил висящее на крючке полотенце. Все равно медитативный настрой был потерян, чего дальше мокнуть? Одно хорошо, я сегодня прилично поистратился на это поисковое заклинание, можно не маяться от переизбытка и не стравливать его на какую-нибудь нудную мелочевку.

Результат правда вышел странный.

Заклинание, которое я использовал, должно было ухватить за хвост любые чары, которые творились в пространстве меньше получаса назад. Громоздкое, но действенное. Его частенько использовали в криминалистике, если удавалось прибыть на совершенное с помощью магии преступление достаточно оперативно.

Мое заклинание ухватило не чары, а женский образ, явившийся нам с Лали в навязанном видении.

Я не сразу понял, что это значит. Некромантия — не мой профиль, но покопавшись в памяти…

Призраки в наше время были редкостью. С развитием магии старых, действительно опасных призраков почти всех позапечатывали или помогли продолжить путь. А новорожденные привидения слабы, они легко вычисляются и уничтожаются даже не самыми одаренными некромантами. Что-то противопоставить современным магам они могут только со временем, но как правило, сдают себя раньше, чем вступают в полную силу.

Призрак — это одновременно и разум, и стихия, и почти безграничное могущество, и строгие ограничители…

Поисковое заклинание могло обнаружить призрака, но оно выдернуло бы его в этот мир, облекло в плоть на какое-то время, дало возможность вступить в контакт и, возможно, избавиться от потусторонней сущности без лишних усилий, просто оборвав нить, которая привязывает его к земле — безнаказанный убийца или незавершенное дело.

Ни о какой “плоти” на крыше речи не шло. Тень, силуэт, отпечаток, похожий на воспоминание…

Возможно, я ошибся. И это не призрак. Но в этом в любом случае будет интересно покопаться…

Надеюсь, седая девочка не успела все растрепать наставнику.

Было странное желание держаться к ней поближе. Словно в ее присутствии выжирающая изнутри сила меньше жгла. То ли я отвлекался, потому что в ее присутствии все время что-то приключалось. То ли вкачав в меня тонну собственных сил и расписав собственной же кровью она потревожила какие-то тонкие материи.

Плевать. Я готов цепляться за любое облегчение.

Маленькое совместное расследование — отличный способ и отвлечься, и держаться поближе!

От меня не спрячешься, Невидимка.