Там

Яна Чингизова-Позднякова

В высокой траве виднелась вершина поваленной исполинской лиственницы. Под ее верхними ветвями и лежал Мышка. Похоже было, что он кинулся бежать от падающего дерева, но не в сторону, а по ходу падения. И его прихлопнуло вершиной. Пошевелиться он не мог и только невнятно кричал через лезшую в рот траву.– Виталя! – ахнул Белгородский и бросился к молодому другу на выручку.

Глава 6

Белгородский слышал, как сквозь толщу воды чьи-то причитания и плач. Понемногу он словно поднимался к поверхности и, наконец, смог открыть глаза. Покосившись по сторонам он обнаружил, что лежит около их убежища ногами вниз по склону с подсунутым под голову рюкзаком, на лбу у него холодный компресс, а обувь снята и к ступням приложен теплый камень от костра.

Мышка сидел рядом зажав голову руками, зажмурив глаза и рыдал в голос, как над мертвецом.

— Виталь! — прохрипел профессор. — Виталь!

— Пал Семеныч! — вскрикнул парень и схватил старика за руку. — Вы живой! Я думал, что вы сейчас умрете! Простите, я не хотел, я…просто… — он опять зарыдал. Белгородский сжал руку Мышки и слегка улыбнулся:

— Тише! Я живой! Не плачь! — помолчал и добавил. — А ты профессионально мне помощь оказал! Виталий вытер слезы и тоже заулыбался:

— Я же эксперт!

— Диванный! — негромко подколол юного друга Белгородский и они оба рассмеялись. Один морщась от слабости, другой — еще судорожно вздыхая. Затем Мышка, нервно покусав передними зубами травинку, пряча глаза, выдавил:

— А что теперь с едой? Я же хлеб… — он покраснел.

— Ну, пока поедим грибы. Я же принес пакет. Надо попробовать ловушку поставить — может какого рябчика изловим. Все-таки мясо! Хотя не говядина, конечно!

— Я читал, они травой воняют, — скривился Виталя.

— Лучше воняющие травой рябчики, чем не воняющие грибы! — философски заметил профессор. Виталий уныло кивнул и, помявшись, добавил. — Что-то нас не ищут, Пал Семеныч… может все-таки, нам попробовать выходить?

— Я уж думал, Виталя… телефон твой в машине остался — может его местонахождение определят и авто найдут? Тогда уже проще. А мой-то старый, разрядился. Тут еще и даже 112 не достаёт. Забрались мы с тобой, куда Макар телят не гонял! Надо попробовать понемногу ходить туда-сюда в разные стороны. Недалеко, чтобы тропу натаптывать и если что — без проблем к лагерю возвращаться, понимаешь?

— Понимаю, Пал Семеныч! Так я пойду натаптывать? — в восторге подскочил Мышка.

— Погоди! — притормозил его профессор. — Обязательно возьми палку и траву проверяй перед собой! Я там, — он мотнул головой в сторону своих блужданий за грибами, — гадюку видел. Вряд ли она тут одна, а у тебя кроссовки. Виталий мгновенно принялся шарить взглядом по окружающей их траве. Потом, громко топая, добрался до маленькой засохшей осинки и торопливо сломав, тут же прошелся новоявленным посохом по вершинам трав. Опасливо косясь по сторонам, он вернулся к профессору:

— Так, я пошел? — не очень уверенно спросил он.

— Иди! Только далеко не заходи, а лучше пройдись несколько раз, слышишь? Чтобы точно не сбиться!

— Ладно, — кивнул Виталий и озаренный новой идеей, тут же забыв про змей, вприскочку побежал вниз с горы. Профессор проследил за ним взглядом и попробовал подняться. Голова немного кружилась, но в остальном чувствовал он себя неплохо. Похоже, таблетка хоть поздно, но подействовала. Нужно было разжечь костер и начинать варить грибы. Мышка, набегавшись по лесу, несмотря на съеденный хлеб проголодается и надо будет его подкормить. Самому Белгородскому есть не хотелось хотя он и понимал, что лучше чего-нибудь пожевать, чтобы вконец не ослабеть. Поднявшись он закинул рюкзак в их «нору» и побрел к походной кухне.

Время от времени Павел Семенович поглядывал в сторону, куда убежал Виталий в надежде увидеть того, возвращающегося по протоптанным следам, но парня было не видно. Прошло уже около часа и профессор всерьез обеспокоился. Мышка мог решить, что идет в правильном направлении, удалиться от бивака и потеряться! К тому же с ним могло случиться что угодно — подвернул ногу, провалился в яму… про то, что Виталя сумел определить правильное местоположение и ушел с концами Белгородский старался не думать, однако, такой поворот событий нельзя было исключать, учитывая особенности характера молодого человека.

Приготовив еду и убрав ее в «хранилище» профессор поднялся на гору и оттуда еще раз осмотрел окрестности. Парня не было. Солнце уже покатилось к вечеру, недалек час, когда начнет темнеть. Павел Семенович опять вернулся к костру, выбрал из натасканных Мышкой дров самые толстые и сырые, сунул их на угли и взяв топор, верёвку и бутылку с водой, сгорбившись пошел вслед исчезнувшему спутнику.

Пройдя с километр, периодически останавливаясь и прислушиваясь Белгородский, наконец, уловил какие-то звуки. Затем он услышал крик. Слабый и быстро прервавшийся, но голос принадлежал Виталию и шел откуда-то справа. Профессор прибавил шаг не забывая, однако, смотреть под ноги боясь змей. То, что он увидел испугало его до того, что он едва не споткнулся. В высокой траве виднелась вершина поваленной исполинской лиственницы. Под ее верхними ветвями и лежал Мышка. Похоже было, что он кинулся бежать от падающего дерева, но не в сторону, а по ходу падения. И его прихлопнуло вершиной. Пошевелиться он не мог и только невнятно кричал через лезшую в рот траву.

— Виталя! — крикнул Белгородский и бросился к молодому другу на выручку.

— Пал Семеныч! — простонал парень. — Пал Семеныч, помогите!

— Сейчас! — взялся подбираться через ветки профессор. — Ты, как? Переломы есть? — Мышка дрожал и плакал, судорожно пытаясь освободиться.

— Не знаю…кажется, нет…больно! — вдруг выкрикнул он.

— Где больно? — допрашивал Белгородский, ломая топором ветки.

— Везде! — завизжал Виталя. — Освободите меня! Освободите! Профессор трясущимися руками старался, как мог. Убрав ветки от рук и головы парня, он попробовал сдвинуть того с места, но страдалец закричал уже в голос:

— Нога! Ногу больно!

— Господи! — взмолился пожилой человек. — Да помоги же нам! Он добрался до ног Витали и увидел, что икра проткнута суком. Крови, кажется, было не много, но профессору стало так страшно, что он чуть не потерял сознание. Мышка стонал и не двигался. Ветки, наконец, кончились и Белгородский подобрался к той, что торчала из ноги.

— Виталя, мне надо ее сломать, — неуверенно сказал он. Парень не ответил, но как только его спутник немного пошевелил деревягу, закричал от боли. Палка была не толстой. При удачном ударе можно было отрубить ее на раз. Но, что в это время будет с раненным?

— Где у тебя нож? — спросил Павел Семенович.

— За поясом, — прошептал Мышка. Профессор достал из рюкзака бутылку с водой и неловко напоил парня. Затем достал нож и стал понемногу перерезать ветку. Виталий стонал, плакал и просил остановиться. Наконец, зажмурившись, Павел Семенович переломил палку. Мышка дернулся и затих, потеряв сознание. Профессор, сам находясь на грани обморока, подхватил парня под мышки и выволок из под ветвей.

Торопясь, он собрал дров и запалил костер. Ножом разрезав штанину у раненного, Белгородский, сняв с себя рубаху и торопливо порвав на ленты, с ужасом уставился на торчащий из ноги Мышки сук. Парень был без сознания и надо было торопиться пока он не пришел в себя. Внезапно решившись, пожилой человек ухватил ветку и потянул. Вытаскивать инородное тело оказалось неожиданно тяжело. Когда палка, наконец, вышла кровь потекла сильнее. «Темная!» — мелькнуло в голове несчастного лекаря: «Венозная!». Он положил на рану сложенную в несколько рядов тряпку и, как мог туго перебинтовал ногу. Если профессор не путал, промывать рану при таком кровотечении было нельзя. Оно могло усилиться.

Подкинув костер и сев так, что дым шел в его сторону, чтобы хоть как-то спастись от озверевшего гнуса, Павел Семенович принялся ждать, пока Виталий очнется.