Там

Яна Чингизова-Позднякова

В высокой траве виднелась вершина поваленной исполинской лиственницы. Под ее верхними ветвями и лежал Мышка. Похоже было, что он кинулся бежать от падающего дерева, но не в сторону, а по ходу падения. И его прихлопнуло вершиной. Пошевелиться он не мог и только невнятно кричал через лезшую в рот траву.– Виталя! – ахнул Белгородский и бросился к молодому другу на выручку.

© Яна Чингизова-Позднякова, 2023

ISBN 978-5-0060-6185-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Белгородский сидел на камне и строгал щепу, чтобы было чем разжечь костер. Мышка бегал вокруг стаскивая хворост и постоянно жаловался, что его кроссовки промокли, ноги стерты и больше он не сделает и шагу.

— Ну, не делай, — философски пожимал плечами старик, продолжая строгать.

— А кто же дров принесет? — возмущенно вскрикивал его молодой спутник и бежал в лес за новой охапкой.

— Экий ты разнонаправленный, — вздохнул Белгородский и, собрав растопку, взялся складывать дрова на обожженный пятачок земли. Снизу положил тонких сухих веточек потом потолще и, наконец, поставил «шалашом» настоящие дрова. Он не был уверен, что его «конструкция» в самом деле загорится, но торопиться было некуда и, если понадобится, он может возиться с костром хоть до вечера.

— Какой разнонаправленный! — заверещал Мышка и в сердцах бросил на землю подтащенные сырые берёзовые палки.

— Ну, чего ты блажишь? — поморщился его собеседник. — Аж уши заложило, — он похлопал ладонью по своему уху и внимательно вгляделся в Мышку. Тот плакал. И при этом так напоминал маленького перепуганного мышонка, что Белгородский не сдержавшись хмыкнул в бороду.

— Вам смешно?! — немедленно среагировал парень, уставившись мокрыми глазами на старика.

— Виталь, сядь-ка! — похлопал тот ладонью рядом с начавшим понемногу разгораться костром.

— Когда рассиживаться? Дров нет! Времени нет! — совсем уже истерично провизжал Виталий и все же плюхнулся рядом с дедом уткнувшись лицом в ладони.

— Времени-то у нас как раз много. — задумчиво проговорил Белгородский. — Вряд ли мы выйдем отсюда в ближайшие дни. Мышка завыл. Старик успокаивающе погладил его по голове и пошевелил полешки в костре. Кажется и впрямь получилось зажечь. Он неторопко достал из ямки спрятанную, обернутую в крапивные листья тушку зайца. Впрочем, не зайца, а малюсенького зайчонка, который по глупости вывалился им под ноги прямо из куста и в итоге стал пищей. Закон жизни! Или ты — или тебя. Хотя есть, кажется, такие личности, кто смог удалиться от этой вечной борьбы и не став добычей, не стал и охотником. Часто их называют Просветлёнными, но что это точно означает Белгородский не знал. Чувствовал. Ощущал какой-то закрайкой сознания. И мечтал увидеть в живую хоть одного. Какие они? Вправду, что ли, бродят в белых одеждах возведя очи горе и часами сидят в «позе Лотоса»? Верилось с трудом.

Старик достал мятую консервную банку. Мышка ее позавчера выкинул после того, как они доели тушёнку, но Белгородский подобрал и теперь, довольный, варил в ней бульон из зайчатины.

— Мы здесь сдохнем? — хрипло спросил Виталий.

— Возможно! — кивнул его пожилой спутник. — Только нервы в этом деле помочь не могут. Сколько бы ты не плакал — только силы потеряешь.

— Мне страшно, Пал Семеныч! — признался парнишка. — Я, знаете, как раз перед нашим походом заходил на один форум — там отшельники тусуются и там про одного парня… он в лес ушел зимой… ночью… у него даже тента не было… и умер! Его потом через год только нашли! — его губы опять задрожали.

— Сейчас не зима и не ночь, — резонно заметил слушавший его дед. — Нас двое и у нас есть укрытие. Правда, летнее, но есть! — он покосился в сторону их укрытия. Изначально это было углубление в земле в пару метров диаметром и сантиметров семьдесят глубиной — только улечься. Белгородский подкопал ножом стены, погоняя измученного спутника, чтобы выкидывал землю. Сверху они, походив по березняку, натащили длинных пней, падающих при надавливании, но достаточно крепких, чтобы не сломаться над ямой, что проверяли бросая очередной столбик на землю — спружинил, значит, пойдет. Поверх крыши набросали веток и травы, и внутрь тоже и, забравшись вперед ногами, немедленно уснули.

Проснувшись на другой день Павел Семенович со страхом покосился на выход из «жилища» и запоздало подумал о диких зверях и всякой приблудной двуногой нечисти, что могли покуситься на их имущество и жизни. Но, кажется, пронесло! Мышка блаженно сопел, уткнувшись носом в земляную стену и Белгородский осторожно пополз наружу.

Когда Виталий, наконец, проснулся, старик уже разжег костер, вскипятил чай в их сокровище — старом чайнике, который он прихватил с собой больше от озорства, и разогрел банку тушенки. Он не хотел пугать малого своими утренними страхами, но тому, как оказалось, ничьей помощи в таком деле не требовалось:

— А вы тоже спали ночью? — задал Мышка вопрос, видимо возникший в его голове вместе с пробуждением.

— Тоже, — невозмутимо кивнул Белгородский.

— Нас же мог какой-нибудь медведь съесть! — неожиданно осуждающе проскрипел парнишка.

— Ну да, — согласился его спутник, — но не съел-таки! Видать не нагрешили мы настоль…. Молодой человек не дал ему закончить, подскочив, как пробка от шампанского.

— Как вы можете шутить, Пал Семеныч! Вы что, не понимаете?

— Не понимаю чего? — усмехнулся старик. — Что пока ты спал, я должен был на страже быть? Медведей ловить, мух отгонять? Так что ли?

— Старики все равно по ночам плохо спят! — выдал Виталий — Могли бы и покараулить! А днем бы я стерег! — приговорил он. Павел Семенович только головой покачал и отвечать не стал, протянув молодому наглецу вторую половину пищи. Тот хмуро принялся есть, всем видом показывая, как виноват перед ним профессор.

Дед улыбался, поглаживая бородку и косился на пышушего злостью соседа. Тот, наконец, заглотив тушенку, поднялся и пошел в лес по нужде, а потом взялся усердно таскать дрова. Он носил их и носил, ругался, плакал и не мог остановиться. Белгородский мягко пытался его унять, но тот словно с ума сошел.

И так продолжалось несколько дней. Это было самое тяжелое время. Павел Семенович большей частью сидел у костра и лишь пару часов бродил по лесу, собирая грибы и всякую снедь для еды. Варил еду и чай, и балагурил. Мышка же обычно суетился, натаскивая хворост, углубляя жилище или пытаясь выяснить, в какую сторону идти, чтобы выбраться из леса.

Попали они сюда, если признаться честно, по собственной глупости. Мышка обожал всякие загадки и приключения, но чисто теоретически. Если он слышал историю о чьем-нибудь путешествии, неважно куда, он тут же начинал высказывать предположения, как нужно было поступить и вот он бы в таком случае… Проверить на практике свои познания парень обычно не стремился. Однако, неделю назад произошла непредвиденная ситуация. Мышка высказал свои предположения в присутствии компании с девушками. Его, конечно, немедленно засыпали вопросами и он с упоением на них отвечал, ловя на себе восторженные взгляды прекрасных дам. И в это время один из молодых людей с издевкой задал вопрос: «А сам-то ты хоть раз в лесу был? Или только книжек начитался? Диванный эксперт!».

Дело происходило на квартире профессора, куда часто приходила молодежь — хозяин любил такие посиделки. Виталий покрылся малиновыми пятнами и совершенно растерялся. Весь остаток вечера он сидел молча, как в воду опущенный, а когда гости понемногу разошлись по домам, пришел на кухню, где Белгородский заваривал чай и, нервно пододвинув табурет, выдал:

— Пал Семеныч, я хочу поехать на выходные в лес с ночёвкой!

— Зачем тебе это, Виталь? — пытливо уставился на него профессор — Ты же не любишь отсутствие комфорта!

— Я не диванный эксперт! — вдруг вскрикнул Мышка и схватив с тарелки кусочек сыра взялся обгрызать его передними зубами. Он всегда так делал в минуты душевных тревог — по-мышиному грыз первую попавшуюся еду, за что и получил свое прозвище.

— А что плохого в таких знаниях? В науке много теорий. Практика не всегда возможна!

— Но у меня возможна! — набычился парень. — И я поеду! Не будут мне говорить, что я…что я… — он даже не смог повторить так обидевшие его слова.

— Нужно подготовиться, Виталий! Собрать необходимое… ты уверен, что сможешь?

— Уверен! — ответил Мышка, но в глазах застыл страх. Оно и понятно! Городской парнишка, который даже на дачу никогда не выезжал и вдруг в лес, в ночь, в одиночку!

— Знаешь, Виталь, — задумчиво проговорил Белгородский, — а давай вдвоем поедем? Палатку мою возьмем, продуктов… Я уж давненько по лесу не бродил! — он не считал, что будет намного удачливей Мышки в походных условиях, но все-таки за своими плечами имел опыт прогулок в лес с друзьями и в одиночку за грибами, и просто для отдыха. Молодой человек странно посмотрел на профессора и неуверенно сказал:

— Вы же уже… — он споткнулся и покраснел.

— Что уже? — переспросил Белгородский. — Старый что ли?

— Ну да! — с вызовом подтвердил гость. — Куда вам по лесам бродить? Профессор даже не обиделся, а только рассмеялся. И пошел на балкон вытаскивать палатку.

Через два часа они собрали необходимое. Упаковали рюкзаки. Продукты пока не складывали — часть лежала в холодильнике, а часть Виталий пообещал купить утром и принести вместе со своими вещами. Белгородскому приходилось останавливать своего будущего спутника потому, что тот готов был собрать с собой все имущество — и свое, и профессора. Когда же пожилой человек пристегнул к рюкзаку старый металлический чайник, начал выступать уже Мышка:

— Зачем это, Пал Семеныч? У нас же чай в термосе!

— А пусть! — махнул рукой старик. — Не задавит!

На ночь Виталий убежал домой — благо жил в соседнем подъезде. Павел Семенович не знал, что парень сказал своей матери: признался, что едет в лес или наплел что-нибудь, но подумал, что отсутствие в течении двух дней не будет слишком нервировать женщину. Если бы он знал, как все обернется….