Дырявое ведро. Стихи

Яна Солякова

Да, в этой книге есть и о смерти. О творчестве, о времени, о жизни. О том, что для меня очень интересно. В книге много сказок. Но я не провожу границы между чудесами и реальностью. Между стихами и живописью, между любовью и жизнью… между собой и собаками. И кошками. И деревьями…

Слова

Ушла волна

Безмолвно ушла волна, и сидишь на сухом песке

И даже не слышишь, как море плещется вдалеке,

И даже не видишь, чего-нибудь, кроме песка,

И в горле твоём песком застряла тоска,

И всё становится плоско-беззвучным, как будто кино,

Где звук утрачен, утерян когда-то давно…

И пусть даже люди любящие кругом,

И даже скучать не приходится ни о ком…

Но ты без конца по пустыне беззвучной идёшь,

И день на неясные, смутные сумерки снова похож…

Бессильно ищешь, оглядываясь, волну,

Чтоб плыть, покачиваясь, или пойти ко дну,

С тоскою смотришь, на горы сухого песка:

Средь них бессмысленно слово живое искать…

И не понимаешь, не чувствуешь жизни уже,

Хоть море и плещет в твоей одинокой душе.

Но это не то всё! Лишенное глубины,

Оно задыхается тоже без горней волны…

Оно, по сути, тот же шуршащий песок:

Тысячи слов перекатываются у ног.

Странно и страшно, что нет среди них живых,

Если Огромный Голос ушёл от тебя, затих.

В глупой моей голове

В глупой моей голове

Нет ни идей, ни стихов,

Только душица в траве

Да купола облаков.

Неба пустого простор,

Долька прозрачной Луны

Да подорожник простой,

Да перезвон тишины.

Пух невесомо парит,

Кружится до октября.

Маленьких звёзд фонари

Просто без смысла горят.

Дочитываю

Я влюбляюсь по уши, с головой,

Не в реальность близкую, а в слова,

В чей-то мир немыслимый и живой,

И, как лава, сжигает меня глава.

Чья-то страсть и слёзы, и боль, и смех…

Бьётся сердце в лампочку мотыльком…

Прячет ночь безумие ото всех,

Льётся книга лунная молоком.

Точку невозврата зажав в руке,

Плачу, как придурошная над сном.

И плыву, безвольная, по реке,

И теряюсь в мусоре наносном.

Из чужого времени, ни к строке,

Ни к словам, ни к замыслу не гожусь —

Просто тонкой щепочкой по реке,

По стремнинам выдуманным кружусь.

Скоро меня выбросит на песок,

Задыхаться рыбой, последний лист.

За строку, за фразу, за волосок

Зацепляюсь. Падаю. Не спастись.

Дырявое ведро

Понимаете… Чёрт с ней, с литературой!

Со словами правильными и точными,

С этой — на вес золота! — макулатурой…

Есть другие, знаете ли, источники…

Не «другие»! Чего я?.. Опять — не в яблочко!..

Неточны слова все по определению!

Приколачиваем к забору облачко,

На «Момент» приклеиваем мгновение…

Понимаете всю безнадёжность профессии?! —

Всю искусственность самых искусных россказней?!

Что-то прячется там, за строкою песенной,

Растекается, дышит свечением розовым…

Но бывает, что даже слова корявые,

Нарушая ритмы, ошибки делая —

Вдруг, как вёдра ржавеющие, дырявые,

Зацепляют нечто слепящее белое.

Вдруг ты видишь — вот оно! — несказанное…

Непонятно как, сквозь досмотр таможенный

Контрабандой доставлено долгозванное.

И ты думаешь: «А ведь — не зря! А ведь можем мы!»

Безымянное Нечто непроизносимое…

Кто дырявым ведром, а кто ярко начищенным…

А на вёдрах — метафоры пишем красивые,

Чтоб привлечь это Чудо, которое ищем мы…

Потому что всё дело — увы — не в метафорах,

Не в ведре и не в ритме, не в рифме застиранной…

Содержимое вдруг замирает и ахает!

Замыкается круг непонятными силами…

Значит, всё же, не так безнадёжно занятие…

Этот поиск путей сквозь границы реального…

Значит, гиблое дело — совсем не проклятие!

Значит, ценны слова, пусть и не гениальные.

Князь Мышкин

Чистый лебедь, светлый князь, идиот —

Сердце — настежь, словно крыльев размах!

От чего же вдруг душа не поёт?

Туз пиковый — безысходности знак.

Всё же верно! По любви, по уму,

Откровенно и легко, от души…

От чего ж он в ранах весь — не пойму?!

И слова терзают-бьют, как ножи…

Он, как свет слепящий, невыносим,

С откровенностью и детским лицом!

Так мучительно идти рядом с ним

И себя вдруг ощущать подлецом…

Просто нет в тебе такой чистоты.

«Он — юродивый, ей-богу!» — кричишь.

Князь немыслимой достиг высоты,

А тебе доступны холмики лишь.

А душа, как зверь в ловушке, кричит,

Невозможно ни понять, ни принять —

Не согреешься, как кот на печи —

Сгинешь, горнего коснувшись огня.

Рядом с ангелом, легко ли идти?!

И прощать ему беззлобность и свет?

Только нет у нас иного пути…

Но и сил, подняться вверх, тоже нет.

На уровне сердца

На уровне сердца — сквозная дыра.

И льётся туда дождевая вода,

Бывает, в дыру залетают ветра,

И с неба ночного сорвётся звезда…

Когда разгорится огромный закат —

На уровне сердца — оранжевый шар.

Насквозь запоздалые птицы летят,

Галдят и торопятся, как на пожар.

И мне не уснуть из-за этой дыры!

То светом, как лезвием, режет Луна,

То звёзды горят и трещат, как костры,

То туча рыдает, слезами полна…

И ветки болезненно ветер скребут,

И кто-то скулит в подступающей тьме…

Как будто я угли руками гребу —

Весь Мир без покровов приходит ко мне.

Но как же блаженно сияет сирень!

А ветер черёмух — сплошное вино:

Глоток — как живой лепесток в декабре,

Глотнёшь — и до слёз хорошо и смешно.

Ах, эта, на уровне сердца, дыра!

Ну как мне не плакать и песни не петь?..

Собака в дыру забежит со двора:

На морде — улыбка и лапы в песке…

Не знаю слов

Ещё не знаю нужных слов, а просто плачется.

Когда прошла я поворот?.. Что не заметила?

И словно бы не узнаёт Зима — обманщица,

И заметает снег следы свежо и ветрено.

И белый холст, и белый лист, и смех нетронутый…

И все ошибки, и все встречи не случайные —

Я вас теряю. И в душе чернеют омуты…

И я тоскую по неспетому отчаянно.

Из горсти зёрен — лишь одно в тебе прокюнулось.

Из океана — лишь волна тебя подбросила…

По звёздным меркам, ты уйдёшь — такой же юною,

Не успевая накопить веселья к осени.

Да, сослагательного — нет… Но боль сердечная,

Откуда боль по непришедшему, по тайному?..

Откуда это — прорасти — желанье вечное?

Откуда это — улететь — желанье стайное?..

Ну чем не зверь?! И понимания не выросло…

Зима метёт… И поворот, и ветер северный…

И не могу про новый день собраться с мыслями.

И новый мир опять вокруг. И всё потеряно.

Звёздные волки

Воздух пахнет дождём, лопухами и ласковой пылью.

Воздух пахнет спокойным теплом и задумчивым летом.

Но по рекам чернеющим синие звёзды уплыли

И растаяли снегом за мутными тучами где-то.

Рассыпается дом непрестанно, почти незаметно.

И по рекам, по рекам, по тёмным протокам уходит…

Эта осень, мне кажется, будет сухой и бесцветной.

Даже волки мои не мечтают уже об охоте.

Покидают меня, убегают на дальнее небо опасные звери,

Я со всем соглашаюсь, пустая, незлобная и никакая…

Отключаю совсем телефон, запираю железные двери —

Непривычно и страшно, когда тебя бросила стая.

А все думают: лето ушло, от того неуютно и грустно…

Но сжимается сердце от странной и страшной потери:

Убегают, уходят на небо по звёздному руслу

Мои самые дикие, самые яркие звери…

Читая Стивена Кинга

Ненавижу дочитывать книги!

Особенно — Стивена Кинга.

Особенно — «Тёмную башню»,

Которую ищет Роланд,

Особенно, если в сердце

Тёмный застрял осколок

От этой проклятой Башни…

И — что же?!! И — как же дальше?!!

И где этот мир остался?!

За сетью далёких станций?

ХА! Если б всё так просто!

Нужный найти перекрёсток,

Сесть в подходящий поезд,

Двери открыть рукою…

Хожу тут одна, беспокоюсь…

На двери смотрю с тоскою…

Беда моя, что не верю

Я в эти дурацкие двери!

А мир-то, действительно, «сдвинулся»!

И Роланлд всё ищет Башню…

А я — в постоянном минусе —

Сон вспоминаю вчерашний.

Он где-то идёт по свету,

Чтобы спасти вселенную,

А я читаю газету

и ни черта не делаю!

Читая Чарльза Буковского

К поэзии прилагается

Пегас

Или просто резвая

Лошадь с набором аллюров

Блестящая, потная, яркая,

Гремящая честно подковами

По разуму спящих читателей.

Поэзии также положены

Одежды из бантов и рюшечек

И пуговки симметричные…

А у мужчин, естественно,

Мечами декоративными,

Доспехами и погонами

Успешно они заменяются…

Не суть!

Поэзия упакована,

Как курица в перья, в образы.

Как дама, в роскошные кружева

Наряженная и блестящая,

Гремящая ритмом породистым,

Она производит верное

Огромное впечатление.

Большое такое, приятное,

Хорошее впечатление.

Добротное и приятное,

(я повторюсь, что приятное,

Ну, раз оно правда — приятное)

И сильное впечатление.

Но если однажды встретите

Вы где-то Поэзию

Голую,

Лишенную платья и лошади,

Ужасною в откровенности

Своей и слегка сумасшедшую…

(возможно, сначала покажется

Она вам такой сумасшедшею.

Ведь разве возможно Поэзии

Идти босиком по мусору,

Подошвы царапать, и глупые

Слова заставлять так выглядеть,

Как будто они бесценные

Сокровища!

А вы сами видели только что:

Она подобрала с окурками

Эти слова

И мёртвые перья больных голубей

Стряхнула и руки грязные

Вытерла о живот…)

Ужасна в своей откровенности!

Ужасна в своей откровенности!

Ужасна в своей откровенности!

И, чёрт побери, все лошади,

Гремящие и прекрасные,

Не стоят того непонятного

Щемящего замирания,

Когда ты соприкасаешься С живым.

Они как щенки

Они, как щенки или кошки, приходят и просятся в дом.

А ты убегаешь, спешишь по серьёзным делам.

А ты говоришь им: «Потом… Приходите потом…»

И снова под локоть тебя суета увела…

Они, словно серые птицы, летят за тобой вдалеке.

Их даже не видно… Но чувствуешь ветер сквозной.

И знаешь, что только что он побывал на реке,

Где лодка, стрекозы, где лень и полуденный зной.

А образы… Что же! Они посидят, подождут…

Глаза их испуганно-кротки, и коротки дни.

И если они убегут, то совсем пропадут.

Ты знаешь, они не способны… они не умеют одни.

Пусть формы грубЫ, кособоки для этих несбывшихся душ…

И просто не можешь ты всех подобрать и спасти…

Но ты их впускай! Подбирай отраженья из луж,

Не думай, что нечем кормить, что нельзя привести…

Ты их заверни в тишину и совсем телефон отключи.

Ты двери и окна открой, прогони, хоть на время, дела.

Ты чувствуешь? Слышишь? Проснулись, забили ключи…

Нетронутым снегом сияет страница бела.

От холода свет густеет

От холода свет густеет до белых пушистых хлопьев.

От холода свет не может лететь в темноте, за Мирами.

И он выпадает снегом на улицу и на тополь,

И он оседает в сугробы, и он до весны замирает.

От холода стынут губы, слова произносятся реже.

И неба бездонная прорубь качает далёкие звёзды.

А свет, заблудившийся ночью, летит, опускается между

Землёй и космической бездной. И льдом покрывается воздух.

О, столько свечения скрыто, сверкания и сиянья

В сугробах застывших и синих, в морозном безмолвии ночи!

Свет преодолел во мраке чудовищные расстоянья…

И выпал на Землю снегом, уставший от космоса очень.

Весной засверкают лужи оттаявшими лучами,

И тысячи солнц рванутся, забьются в груди восторгом,

И свет оживёт словами и птицами, и ручьями

Споёт о любви как Синатра, заплачет, как Гарсия Лорка…

Ветер из книги «Дом, в котром…»

Звоном и шелестом ветер в ушах,

Ветер соседних Миров —

Песни, которыми можно дышать,

Стелятся тканью ветров.

Что-то невидимое ещё,

Тянется, чует свет…

Костёр пылает, перемещён,

Из Мира, которого нет.

Люди-Драконы уходят за грань,

Пересекают рубеж,

Их крылья — алые, как герань,

Как мантии царских одежд.

Оно — не в книге, оно — вокруг

Плетёт совпадений вязь,

Смеясь, замыкает случайный круг,

Разводит кого-то, смеясь.

Кого-то, своим опаляя огнём,

Меняет, вскрывая суть,

Прикидывается вчерашним днём,

Мешает спокойно уснуть.

Неназванное, за границами слов,

Из Мира, где всё — мираж,

Просачивается в основы основ,

В Мир беспокойный наш.

И вот уже, ветром подхваченный сор

Приобретает смысл,

И странная мысль прорастает в узор,

Узор — прорастает в мысль.

Стираешь с лица человеческий грим,

Ведешь разговор без слов…

И так осязаем, так необозрим

Мир окружающих снов.

Книга

Лучшая книга должна замыкаться в кольцо.

Брошенным камнем ты тонешь, паришь в глубине.

И не найти всех корней, не распутать концов.

С каждым витком эта книга длинней и длинней.

Даже в реальности шире и шире круги,

Мир изменяется, выскользнув из-под страниц.

На расстоянии взмаха крыла и руки —

Мир, расширяющийся, без замков и границ.

Снова и снова качнётся знакомый сюжет,

Но совершенно другие проснутся пути.

Жизнь, словно фокусник, вытащит из-под манжет

Чудо, какого, казалось уже не найти.

Страшная песня

«Враги сожгли родную хату»

Переводчик с языка сердца

Оказался как стрелок точен.

Приоткрытая слегка дверца

Распахнулась в темноту ночи.

Беспощадные слова били

Словно в колокол в мою душу.

И предметы, задрожав, плыли,

И от слёз казалось лишь хуже.

В горле комом эта боль — песня.

Что слова? Они — как соль горкой.

Всё казалось рядом с ней пресно.

А и петь её нельзя — горько.

Лучше б не было её вовсе!

И солдат бы не хмелел с горя!

За широкий стол бы к ним — гости…

Лучше б не было её, что ли…

Что слова? Они сама правда:

Он вернулся, он пришёл, выжил!

Не приветила его радость —

Только ветер повстречать вышел…

Лучше б не было такой песни.

Лучше б встретились они летом.

Жили б счастливо себе вместе…

Я б — все песни за одно это!

Литературный герой

«По равнине беспредельной

Брёл продрогший человек.

Снег стелил себе постелью,

Пил из ручейков и рек…

Воспалёнными глазами

Еле видный путь искал…

Шел степями и лесами,

Пробирался среди скал…

Путь его был страшно долог,

Он устал, как сто чертей…

В сердце — ледяной осколок,

К обшлагу пристал репей.»

Предан другом, брошен милой,

Потеряв любовь и дом,

Он ещё находит силы,

Он идёт, идёт с трудом…

В чём же смысл? Чего он ищет?

Что за тайна? В чём тут суть?

В поле дикий ветер свищет…

Ни согреться, ни уснуть…

Автор выпьет крепкий кофе

И закутается в плед…

И напишет: «Катастрофе

Скоро быть. Спасенья нет.»

И ЛГ бредёт шатаясь,

Кровью платит за сюжет.

Так живёт, безвинно маясь,

В чьём-то страшном мираже.

Автор спит в своей постели,

На девятом этаже

А герою из метели

Не найти пути уже…

Стихам Юрия Левитанского

Пролились стихи на душу,

Где саднило, где болело.

Пролились прохладой мягкой,

Обнимая, утешая.

И, смывая камни, речка

Зажурчала о неважном,

И, смывая тяжесть светом,

Листья клёнов полетели…

Снова вижу. Снова — осень.

Яблоко лежит на листьях.

Дым, туманом гладит сосны.

Солнце снова. Снова осень.

И — дышу. Спасибо, милый.

Я Вас даже не встречала…

Но любовь большая лечит

Через смерть и через время

Проливается лучами,

Словно Солнце, словно осень —

Окружает, утешает.

Жил поэт один когда-то…

Я его стихи читаю.

Пусть в душе моей он ходит,

Собирает слов букеты,

Словом, светом лечит раны,

Улыбается бесстрашно.

Песням Высоцкого

Полностью дверь открывая в сердце,

Попросту створки срывая с петель…

Руки в разлёте — куда там детству! —

Так дарит Огонь, оставляя пепел.

Конец ознакомительного фрагмента.