Сейчас P.S. Вчера. Сегодня. Завтра. Книга 4

Яна Рихтер, 2021

Может ли два больших несчастья в плюсе дать счастье? А при присоединении к ним третьего умножиться вдвое? И превратиться в одно огромное счастье? Может, если ты добрая. «Спустя несколько лет нашей совместной жизни я могу сказать, что я такая же часть его, как и он часть меня. Мой муж. Мы шли друг к другу очень длинными дорогами, и, обретя друг друга, ещё долго не верили, что так бывает. Мы предназначены друг другу. И это правда. Наши судьбы написаны так. Много лет назад у нас не было ни единого шанса. А спустя годы, когда я держу его за руку, мне не хочется отпускать его. Любовь для меня – это отдавать ему всё, что есть у меня, без ожидания, что мне вернётся». Содержит нецензурную брань.

7

Дима волновался. Он перестал спать за пять дней до полёта, и пришлось обратиться к врачу. На ночь мы пили ромашковый чай, я гладила ему спинку, и только тогда медвежонок закрывал глазки и засыпал.

Едва мы зашли в аэропорт, Дима начал суетиться, оглядываться, он выглядел обеспокоенным, много новой информации, неизвестность. Я периодически отвлекала его своими вопросами, опускалась на колени, чтобы быть с ним на одном уровне, обнимала и ещё раз проговаривала, что ничего страшного не происходит, это всего лишь новый опыт. Когда мы пошли на посадку, он и вовсе побледнел. Усадив мальчишку на место и пристегнув его ремнем безопасности, я не отпускала его руку пока самолет не набрал высоту. После чего я включила ему мультики, и он уснул. В целом, весь оставшийся полёт у Димки были глаза как блюдца, если ему и было страшно, то вида он не подавал.

Доктор стоял в зале прилёта и вглядывался в толпу. Увидев меня, он улыбнулся, помахал рукой. И удивился. Сильно удивился. Когда его взгляд, опустился ниже и он увидел, что за руку я держу мальчишку.

Мы обнялись.

— Знакомься, мой сын, Димка. А это мой брат, Лёха.

Парни изучали друг друга.

Уже в машине Лёха повернулся ко мне и сказал, улыбаясь:

— Малая, ну вот знаю тебя всю жизнь, а ты даже через столько времени меня удивляешь.

— Ой. Да ладно, сказки рассказываешь.

Тут я обратилась к Диме:

— Дим, мы с ним в детстве очень дружили, он тебе столько про меня рассказывать начнет. Но ты, главное, помни — я хорошая.

— Ага, бегут-бегут по стенке зеленые глаза, — и мы дружно рассмеялись.

Лёха жил в комплексе малоэтажной застройки в Серебряном бору. Он женился семь лет назад на коллеге, Марина была медсестрой. Они почти не встречались до этого, он ухаживал за ней недолго, месяца три-четыре, а потом сразу заявление в ЗАГС подали. Позже, когда я у Доктора спрашивала, почему так, он сказал мне простую истину — когда ты видишь своего человека, не важно сколько вы знакомы, у тебя не возникает ни одного сомнения, а когда нет сомнений, нет выбора, и время воспринимаешь по-другому. Хочется сразу, навсегда, и непременно счастливо. Ему это удалось. Конечно, они с Маринкой иногда шипели друг на друга, но в целом были как две части целого. Через два года у них родилась первая дочка Ульяна, и почти сразу же у неё появилась сестричка Олеся. Вот так мой серьезный хирург стал жить в царстве фей, с резиночками, заколочками, лаком для ногтей и помадой. Лёшка был мировой папа, и позволял девчонкам делать с собой всё, что заблагорассудится.

Они познакомились с Димкой поближе, и мой Добренький очаровал его. Я даже не сомневалась в том, как примет Диму моя семья. Он был маленький мужчина. Очень рассудительный и не по годам развитый. И в то же время он мог рассмешить какой-нибудь детской нелепой выходкой.

Мариша с девчонками Димке тоже обрадовались, и пока она знакомились, показывали квартиру, ловили их кота, я приступила сразу к делу.

— Леха, я должна встретиться с Саней. Где он сейчас, не знаешь?

— Зачем вам встречаться, Малая? Ну вот для чего это опять надо?

— Я хочу, чтобы он позаботился о Димке. Если со мной что-нибудь случиться.

— Так, чего я ещё знаю? Тебе что-то угрожает? Во что ты вляпалась, а?

— Ааааа, сейчас буду орать уже. Нет. Ничего не угрожает. Не вляпалась. Просто мне так будет спокойней.

— Что у вас случилось-то тогда? Ты была как дракон, когда вы расстались.

— Расстались? Хммм, а мы были вместе?

— Не начинай. Даже думать не хочу, что там было между вами. Но что-то было, это точно. Ну, и?

— Всё просто. Он изменил мне.

— Пфффф. И всё?

— Этого недостаточно?

— Почему не простила? Ты же знала, под что подписываешься. Он же на ладони весь был. Столько лет.

— Нет, ты не понимаешь. Я простила. Сразу же. Я не держу на него зла. Но, ты знаешь… Что-то там было ещё. Он сильно давил на меня. Хотел, чтобы я замуж за него вышла зачем-то. Я была не готова к переменам. К отношениям. Так что, если разобраться, сама виновата.

— А если не разбираться?

— Тогда все случилось так, как случилось.

— А зачем сейчас ты хочешь повесить на него какие-то обязательства? Зачем ему это? Можно ведь оставить всё как есть. Если ты переживаешь, что с тобой может что-то случиться, то всегда есть я. Будь уверена, что я не оставлю Димку.

— Леха, я уверена, что ты так и сделаешь. Ты не оставишь его. Но, с тобой он все равно будет сиротой. Ты много работаешь, твои девчонки требуют внимания, и Димка будет лишним. Нет, ему нужен не просто человек, который посвятит ему свое свободное время и горы ради него свернёт, нужна родная душа, чтобы он не был одинок. Злой один, он очень, очень одинокий. И они с Димой могут быть друг для друга той недостающей частичкой души, в которой каждый из них нуждается. Димке нужен отец.

— Хотел бы я посмотреть на Злого в момент, когда ты ему скажешь, — он усмехнулся.

Я засмеялась. Вечером я оставила Димку с Лёхой и его семейством, нашла кафе с верандой, взяла кофе и набрала номер. Длинные гудки. Сердце пульсом где-то в горле.

— Hallo.

— Здравствуй, Злой. Это Добрая.

Пауза. Тишина в трубке. Хриплый голос в ответ:

— Что случилось? У тебя все хорошо?

— Да, Саня, я — нормально. Давай сразу к делу. Когда ты можешь со мной встретиться и где? Я в Москве сейчас.

Опять пауза. А потом мы назначили место и время встречи.

После моего возвращения Леха отвез нас в арендованную квартиру.

Я решила не приходить в кафе заранее. Сидеть и ждать Саню, переживать, дёргаться, какая будет встреча, обрадуется ли он, когда меня увидит или не очень. Нет, это не моё. Мы договорились встретиться у стойки администратора кафе. Главным определяющим моего выбора заведения было то, что там была хорошая детская комната, и я могла спокойно поговорить, не отвлекаясь на Диму. Вот, Добрая, ты уже мать, и заведения выбираешь семейные.

Я увидела его сразу. Высокий мужчина в черные джинсы, белая рубашка, часы. Кто-то ещё носит часы? Боже, прошлый век. Пальто перекинуто через руку. Его нельзя не заметить, такой же огромный, как и раньше. И красивый. Он не видел меня, и я могла немножко посмотреть на него, пока он не видел. Сердце ускорилось, мне стало жарко. Он обернулся, когда я была уже в шаге от него. Застыл. Не рассматривает даже, в глаза смотрит. И улыбается. По телу побежали мурашки. Он рад, вижу, что рад меня видеть.

— Привет, — тронул меня за плечо.

— Привет, — мой рваный выдох, — Знакомься — Димка, мой сын.

Я достала стесняющегося Димку из-за моей спины, и он с интересом уставился на Саню, наклонив при этом голову на бок.

Я посмотрела на Злого. Его улыбка застыла на лице, лицевые мышцы подрагивали, зрачки расширились, в глазах полыхал огонь. Саня схватил меня за куртку, рывком притянул к себе и сделал два шага в сторону, а потом он шепотом на ухо стал на меня орать:

— Твою ж мать, Малая, почему ты не сказала раньше? Он же мой, да? Я его отец? Вот не думал, что ты такая сука!

— Саня, ты дебил? Руки убери от меня, пока я тебя прям здесь не положила, — я не отставала от него, шепотом на ухо ставя его на место.

— Да ты вообще берега попутала, какого хрена ты его от меня прятала?

— Придурок, это МОЙ сын! Мой! И ты не имеешь к нему никакого отношения, — начала я атаку, но вспомнила о цели и добавила, — Ты станешь его отцом, если я умру. Злой резко отпустил меня, он изменился в лице, в глазах его я увидела страх. Он встряхнул меня и, глядя мне в глаза, шёпотом сказал:

— Да что, бл4дь, здесь происходит?

— Саня, давай потом. А пока будь зайчиком и включи обаяние, стань для мальчика Бэтменом, очаруй его, — я подмигнула ему, и толкнула в плечо.

Димка одиноко стоял возле стойки администратора и не понимал, что происходит.

Злой, игнорируя меня, уверенным шагом подошел к нему и присел, чтобы быть с ним на одного роста, хмыкнул, когда увидел Димкины глаза.

— Здорово, ну и кто ты — Малой или Добрый? Я Саня, Саня Злой, это фамилия такая, — Саня подмигнул ему.

— Димка я, — растерянно буркнул пацан и по-взрослому протянул руку.

— Ого, Малая научила? Молодец, — увидев недоумение, спохватился, — Ну, мать, я имел в виду.

— Рина? — поправил его Димка.

— Ну, да, она.

— А чего он как Юля обзывается, Малой я или Добрый, спрашивает? — спросил Димка, когда я присела рядом с Саней.

— Ага, я не первый, кто это спросил! — развеселился Саня.

И мы прошли за столик.

Через минут пятнадцать и серию дежурных вопросов я отвела Димку в детскую комнату, взяла с него обещание, что он нарисует самый красивый мамин портрет, какой только можно нарисовать по памяти, и вернулась к Злому.

— Что будешь? Виски, мартини, мохито, — начал перечислять он, когда я села за столик.

— У меня ребенок, я не пью. Можно кофе, лате с карамельным сиропом?

Он сделал заказ и опять переключил внимание на меня.

— Рассказывай. Кто его отец?

И тут я поняла, что Злой действительно думает, что Димка мой. Забавно, но его реакция мне понравилась.

— Ну, я жду. Кто? — он сдерживался как умел.

— Я не знаю, — и увидев в его глазах сомнение, отрицание этой мысли, злость, разочарование, сменяющие друг друга, я добавила, — Мама умерла год назад, онкология, а в графе отец прочерк стоит.

Злой не успел взять под контроль свои эмоции и со стоном выдохнул воздух. Только сейчас я заметила, что он не дышал.

— Я усыновила его, Саня. А до этого полгода под опекой моей был.

— Поздравляю, — энтузиазма в голосе я не услышала, — А от меня ты что хочешь?

— Саня. Женись на мне.

— Них4я себе, вот это поворот. Злой усмехнулся, задумался на минуту, а потом и вовсе заржал.

— Я хочу, чтобы у него кроме меня был ещё кто-нибудь, — пыталась я донести основную мысль.

— Малая, ты в себе?

— Что?

— Ты вообще нормальная?

— Саша, он не должен попасть в детдом, если что.

— Если что? Кирпич на голову, да? У тебя х4рова туча родственников, у тебя деньги, ты можешь всё устроить и без меня. Нах4й я тебе нужен? — столько нецензурных слов сразу я от него ни разу не слышала.

Я не знала, что ему сказать. Я уже проиграла. Даже если я начну искренне рассказывать, почему могу доверить мое самое дорогое только ему, он не поверит мне. Я вдруг всхлипнула. Затянула себя в узел, чтобы не разрыдаться. Но слеза уже вырвалась на волю. — Вот только не начиная, а, — он выглядел раздраженным.

Я улыбнулась, быстро стерла влагу с щеки, а потом встала, подошла к нему, обняла, поцеловала в макушку.

— Ладно, Саня, мне пора. Рада была увидеться, — он смотрел на меня, а я улыбалась.

— И это всё?

Я развернулась, ещё раз улыбнулась и замахала головой:

— Да.

Злой

Конечно, я думал о ней. Постоянно. Аж бесило, никак не мог переключиться, перестать гонять одни и те же мысли. Я ждал звонка. Ну вот, ещё чуть-чуть — и она позвонит. Позвонит, и опять своим низким голосом «привет» в трубку выдохнет. Главная задача — не сдохнуть без неё. А я уже близок к этому. Нет, я в отличной физической форме. Но я почти уничтожил себя морально. И тоска смертельная по её смеху, по пальчикам смешным. Ногти у неё такие, прикольные, форма забавная. А ещё два пальца на левой руке искривлены.

Тогда, в Амстердаме, на всю спину мне напоминание, что я без неё никто. Напоминание, что она такая одна, она навсегда в моей голове. Together FOREVER. Краской под кожу мне мою девочку, болью, чтобы помнить. Чтобы всю жизнь помнить, что дебил, сцка.

Когда понял, что она не позвонит, почувствовал себя как с обрыва вниз шагнул. Головой понимаю, что всё, конец. А там внутри добрый пацан продолжает ждать. Каждый месяц этот добрый пацаненок говорит, что вот в следующем месяце точно позвонит. Или напишет.

Она закрыла все свои соцсети. Иногда ломал кого-нибудь из общих знакомых или из её подруг, аккуратно, чтоб хозяин аккаунта не видел гостя. Смотрел на неё. Волосы отрастила. Новая стрижка каре. Брюнетка. Блондинка. Андеркад. Опять коса. Татуировка. Бл4. Зачем? Малая, зачем татуировка? Потом приходил в себя, и опять держался — месяц, полгода, год.

Жизнь, как и боль, когда-нибудь проходит. Однажды поймал себя на том, что праздную не детский день рождения. Рядом со мной кудрявая девушка по возрасту как Малая, когда они встречаться с Добрым начали. Хотя, нет, Крис всё же немного моложе. А мне уже ничего не хочется. Даже работаю на автомате. Успехи компании не приносят радости. Просто воспринимаешь как должное. Вознаграждение за потраченное время и усилия. Новые впечатления, новые люди, новые места. Женщины тоже новые. И никаких эмоций. Глухо как в танке. Я жил раньше примерно так же, много времени. Но после того года с Региной, когда я благодаря ей вылез из своей скорлупы и начал чувствовать, возвращаться опять в пустыню было подобно смерти. Тоска. Ничто не радует. Просто жизнь идёт.

Один звонок. Она. В Москве. И через десять секунд перекраиваю планы, меняю билеты и мчу к ней.

Вот она, улыбается, глаза смеются, ручонки свои изящные ко мне тянет. Худая, глазастая, красивая. И малой с ней. Сын. Сразу подумал, что мой. И как кувалдой между глаз — кровь разом прилила к голове, а внутри волчара зарычал. Пять лет. Сцко, я пропустил пять лет. Первый смех, первая улыбка, первый шаг. Хотелось ей шею сломать за такую низкую месть. А она говорит, что я не причём. А вот так ещё больнее стало. А кто при чём? Утырок какой-то? Вот взвыть готов был, еле сдерживался. Не, ну а что ты хотел, Саня. Пока ты там по всяким коровам шастал, у неё тоже была личная жизнь. Саня, ты мудак. Оказалось, усыновила. В голове не укладывается, зачем, почему. А потом заметил глаза жёлтые и улыбку. Да она поехавшая! Кукуха поехала! Точно, тихо шифером шурша едет крыша не спеша. Хотя, глянул, как она с ним возится, как он на неё смотрит, может и правильно всё, может, семья у них не из-за цвета глаз и имени. Может там, наверху так решили.

Рина

— Ну, что? — Лёха заглядывал мне в глаза, пытаясь понять, что там произошло.

Я продолжала держаться, прислонившись спиной к двери и обнимая Димку, который снимал обувь. Как только Димка убежал к Лёхиным девчонкам, я затянула брата на кухню, закрыла дверь и разревелась. Он обнимал меня, гладил по голове, что-то приговаривал, а я отчаянно ревела и шмыгала носом, как маленькая.

— Ну, скажи что-нибудь, Добренькая.

— Нечего сказать. Не вышло. Ржал надо мной. Всё.

— Ну и нах не надо. Сопли собери. У тебя будет длинная жизнь. Обязательно счастливая. И у вас с Димкой семья, и нах вам никто больше не нужен. И с тобой ничего не случиться. Я тебе обещаю! Вот в понедельник пойдем, и я тебя на всё-всё проверю. Как в космонавты. И ты успокоишься, и будешь жить и воспитывать этого клопа.

— Димка не клоп.

— Ну маленький он какой-то. Такой, клопик.

Все мои родительские обязанности и забота о сыне отодвинули на второй план мою правду. Я думала о нём. Часто я вспоминала тот наш единственный год с улыбкой, и всё чаще с какой-то щемящей тоской. Любила ли я Сашку? Да. Могли ли мы быть вместе? Нет. Почему? Я не могла ответить на этот вопрос. Даже себе.

Я же знаю его с детства. И про неумение выражать эмоции помню. Всегда такой закрытый, молчаливый. Не очень умный. Да, ведь правда, он не очень умный. Вспыльчивый, с контролем у него не всё так просто. Иногда его несёт. Бронепоезд. Но такой волевой и преданный. Кобель. Вот так заканчивается перечисление его недостатков обычно. Достоинствами и бл4дством.

Как жить без любви? Нормально. Возможно. Только иногда находит что-то и лезешь в ноутбук пересматривать совместные фото.

Самое интересное, что из всех троих он подходил мне меньше всего. Из всех троих моих мальчиков я меньше всего могла бы представить себя с ним. Я часто анализировала этот вопрос и удивлялась такому сценарию нашего трёх серийного блокбастера.

Мой Добрый. Он был плоть от плоти моей. Мы были настолько родные души, что иногда даже мне было не понятно, где заканчиваюсь я и начинается он. Нам не надо было говорить, чтобы слышать друг друга. Это был тот уровень близости, к которому стремятся всю жизнь. Два настроенных друг на друга радара. Я была как гитара, которая была настроена им и играла только для него. Для того, чтобы быть счастливой, мне достаточно было просто быть. Такая, какая я есть. Рядом с ним.

Конец ознакомительного фрагмента.