Сейчас P.S. Вчера. Сегодня. Завтра. Книга 4

Яна Рихтер, 2021

Может ли два больших несчастья в плюсе дать счастье? А при присоединении к ним третьего умножиться вдвое? И превратиться в одно огромное счастье? Может, если ты добрая. «Спустя несколько лет нашей совместной жизни я могу сказать, что я такая же часть его, как и он часть меня. Мой муж. Мы шли друг к другу очень длинными дорогами, и, обретя друг друга, ещё долго не верили, что так бывает. Мы предназначены друг другу. И это правда. Наши судьбы написаны так. Много лет назад у нас не было ни единого шанса. А спустя годы, когда я держу его за руку, мне не хочется отпускать его. Любовь для меня – это отдавать ему всё, что есть у меня, без ожидания, что мне вернётся». Содержит нецензурную брань.

6

Весна

Крупным планом скрывающаяся капля в замедленной съёмке со звонким звуком падает на поверхность.

Обычно так показывают в фильмах. В реальности все происходит иначе. Ты сидишь за рулём, и вдруг в носу у тебя открывается кран и начинает хлестать кровь. Пятилетний пацан смотрит на тебя испуганными глазами. Ты включаешь «аварийки», съезжаешь на обочину, пытаясь словами успокоить ребёнка, одной рукой зажимая нос, мне приходится глотать кровь, чтобы не пугать Димку ещё больше.

Кое как остановив кровотечение, я на «аварийках», доехала до станции скорой помощи, где мне измерили давление и провели обычный осмотр. Я оставила машину на парковке, домой мы уехали на такси. Димка был белый. По его расширившихся зрачками и широко распахнутым глазам, я видела, что у него опять рушится мир. Он сидел рядом и держал меня за руку. Да, не я держала его за руку, а его маленькие худенькие пальчики держали мою руку. От вкуса крови мне было нехорошо.

— Дима, Дим, всё хорошо.

— Тебе больно?

— Нет, что ты, мне не больно, это просто кровь. Иногда так бывает.

— У тебя?

— Нет, у меня такое нечасто, обычно, когда ударюсь.

— Тебя в больницу положат?

— Ещё чего! Я здорова.

— Ты умрёшь?

— Нет! Не сейчас, когда-нибудь, мы все умрём. Но вот точно я умирать не собираюсь. Ближайшие лет сто, по крайней мере.

Разрядить обстановку у меня не получилось. Димка был притихший, какой-то вялый и пассивный.

Дома я позвонила Альбине из отдела кадров и предупредила её, что возьму завтра один день за свой счёт. Мы пили сладкий чай с рогаликами с вишнёвым повидлом, которые очень нравились Димке, и пыталась его разболтать. Потом я разрешила ему лечь спать со мной и до пол одиннадцатого ночи читала ему «Лев, колдунья и платяной шкаф». Когда Димка засопел, я положила ему под бок его зайца, подоткнула одеяло, и почувствовала себя лучше.

Утром я проснулась от того, что на меня смотрят. Димка сидел, завернувшись в одеяла как в кокон и пальцами расчесывал мои запутанные волосы.

Мы провели весь день вместе, дурачились, жарили блинчики, смотрели «Гарри Поттера», играли в настольную «бродилку», читали. Я объявила, что этот день у нас «пижамный» и мы можем не переодеваться и провести весь день в пижаме, и кровать я тоже заправлять не стала.

Вечером я сыграла на гитаре его любимые песни из «Бременских музыкантов», потом я сделала ему ванну с лавандовой пеной, и уже к через час он дремал под «Колыбельную медведицы».

Я приняла душ, взяла в кровать книгу, но через полчаса включила фильм и отключилась. Проснулась я от того, что на экране под звуковое сопровождение шли титры. Я налила себе воды и заглянула в детскую.

Димка не спал. Он сидел на кровати, обхватив колени, и смотрел в темноту. Я поставила стакан, села рядом, притянула к его себе, обняла и начала гладить по голове.

— Дима, Димуль, что, котёнок, не спится? Давай, я тебе спинку поглажу, а? — шептала я ему.

Он молчал, как умел только он — таким пронзительным молчанием, что внутри всё содрогалось, а потом по телу начинали бегать мурашки от того, что становилось холодно, и ты чувствовал, как леденеет душа.

— А ты меня назад не отдашь? — спросил он. — Ты ж сын мой, как я могу.

— А если заболеешь? Если тебе будет плохо и тяжело?

— Значит, будем заботиться о тебе оба, вместе — ты и я, будешь мне помогать.

Он обхватил меня руками и поднял голову:

— Я тебе верю.

И я обняла его ещё крепче.

Мне было сложно. Меня разрывали противоречия. Я запретила себе любить, потому что все, кого я любила, умерли. Уверена, что я приношу несчастье. Но для этого маленького пацана большим несчастьем было бы провести ещё один день в детдоме. Поэтому неважно, что будет дальше, сейчас главное дать ему проснуться в своей кровати, в своём доме, дать возможность пить чай из своей собственной кружки, сидеть на своем стуле и болтать ногами, ставить зубную щётку в свой стакан и вытирать мордаху полотенцем с китами.

А ещё мне было страшно, что я не справлюсь, что забота и ответственность это не про меня, что не смогу быть ему надёжным проводником в жизни ближайшие лет тринадцать. Я не хотела думать о возможных болезнях и о том, что могло со мной произойти за это время. Но Димка не должен вернуться в детдом. Никогда.

Когда Дима наконец уснул, я лежала рядом с ним на кровати и не могла заснуть. Мысли завладели мной полностью, и я всё думала и думала. Нет такой страховки в жизни, чтоб ты застраховался и тебе пообещали, что ты не умрёшь. Как там у классика — «Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен…»¹. Я вдыхала запах уже такой родной макушки, и в эту ночь я приняла два важных решения. Первое — я хочу стать мамой Димы Доброго. И второе — я решила позвонить единственному человеку, которому смогла бы доверить самое дорогое. Я решила позвонить Сане Злому.

***

Утром я отвела Димку в детский сад. Он как обычно не хотел меня отпускать, держал меня за руку и заглядывал в глаза.

— Ты вернешься за мной? Точно?

Поцеловала его в висок, обняла и пообещала забрать из детского сада сегодня пораньше.

А затем я поехала в Отдел опеки и попечительства. Усыновлять Димку надо было начинать сейчас же.

На работе о работе не думалось совсем, пока разбирала почту, отказалась от двух интересных проектов — съёмки восхождения на Эльбрус, репортаж об участии в Чемпионате по пулевой и стендовой стрельбе для проекта «Взгляд изнутри». Тут я поняла, что на «Нашествие» я в этом году тоже не еду. Изменения в моей жизни требовали изменения моих планов. Я десять лет жила адреналином и тем, что потенциально опасно. Теперь я не могу рисковать. Ну и ладно, значит, буду фотографом, буду снимать утренники, детишек и ловить адреналин от отказов моделей позировать. Я усмехнулась.

Итак, Злой. Я не смогла найти ни одного контакта в электронной почте, известный мне телефонный номер был отключен. Аккаунты были неактивны больше года. Единственный, у кого я могла попросить помощи, был Мороз Алексей Владимирович, он же Лёха, он же Доктор.

И я поняла, что надо ехать в Москву.

Во-первых, я не видела брата почти год, во-вторых, он ничего не знает о Димке. А в-третьих, он очень трепетно относился к мужской дружбе, а я, поганка бледная, так или иначе причастна к смерти двух друзей, а третьего «поматросила и бросила». При чём, сделала это в такой ярости, что ещё полгода не могла об этом даже вспоминать. Надо ехать, решила я.

Отдел опеки и попечительства подготовили заключение в конце недели, а решение суда об усыновлении было готово через месяц, и ровно через полтора месяца после бессонной ночи на свет появился Добровольский Дмитрий Михайлович, и в свидетельстве о рождении было написано, что Добровольская Регина Сергеевна его мать. Вот так я стала Доброй матерью.

— Димка, а хочешь в Москву?

— В Москвуууу? — мальчишка удивленно уставился на меня, — С тобой?

— Конечно со мной, — я потрепала его по макушке.

— С тобой хочу. А это далеко?

— Да, далеко. Десять тысяч километров. Мы полетим на самолёте.

Ребёнок от волнения прижал руки к груди, смотрел на меня с восторгом и предвкушением чуда, разумеется, самолёт он видел только на картинках и по телевизору. И в тот же день мы с Димкой, сидя за ноутбуком, купили два билета бизнес-класса на самолёт Кневичи — Шереметьево и выбрали для него место у иллюминатора.

Следующим утром сразу после завтрака я взяла телефон и набрала номер.

— Здравствуйте, Доктор, — загадочно с придыханием вещала я в трубку, рассчитывая смутить брата.

— О, привет, Малая. Как ты?

— Не Малая, а Добрая.

— Да-да, Добрая, Добрая.

— Как ты? Как твои девчонки?

— ХА-РА-ШО! — громко по слогам выдал брат.

— Леха, ты на следующей неделе дома будешь? Есть какие планы?

— Буду. Планов нет.

— Тогда жди, я еду.

— У тебя все хорошо?

— Лёшка, у меня всё просто офигенно. И да, я буду не одна. Но, никаких вопросов!

— Во бл4. О, ну окей.

— Лёш, квартиру я забронировала, можешь нас встретить?

— Говори номер рейса, встречу, без проблем.

Мы ещё поболтали немного, сказали друг другу «пока» и я нажала сброс.

Примечания

1

Воланд — роман «Мастер и Маргарита», М.А. Булгаков