Провокатор. Загляни своим страхам в лицо

Яна Поляруш, 2024

Высокооплачиваемый и успешный виртуоз провокативной психологии Сергей Вольский переживает кризис среднего возраста. Неожиданно для него возникает предложение, от которого впервые он хочет отказаться: ехать придется туда, куда зарекся не возвращаться никогда, – на его малую родину. Сергей называет такую цену, от которой клиент точно откажется сам. Но он, точнее она, соглашается! Водоворот событий – случайные встречи, атмосфера места, где Сергей провел свое непростое детство и откуда когда-то сбежал, новые знакомства и старые связи – затягивает его на самое дно. Сможет ли Вольский, чей метод провокации всегда лихо, безжалостно, но результативно помогал другим, помочь себе? Выдержит ли встречу со своим глубинным страхом? Но главное – удастся ли ему разгадать многолетний секрет семьи, обратившейся к нему за помощью?

Глава 3

Неместный местный

— На пару дней, не дольше, — пообещал Сергей, хрустя горячим тостом, намазанным домашнего приготовления сливочным маслом и обожаемым им вареньем из грецких орехов. Он с наслаждением глотнул горячий кофе, и счастье наполнило его изнутри, разлилось по всему телу. Мир казался милым пушистым котенком, готовым ластиться у его ног в ожидании внимания.

— Любимый, обещай, не дольше. Иначе придется перестраивать всю логистику, а это ужас ужасный! Так, значит, примерку я твою переношу, — проговорила Оля, глядя в планшет с графиком предсвадебной подготовки. И вдруг встрепенулась, что-то вспомнив.

— Хочешь посмотреть список гостей, который мама, наконец, составила? — с горящими глазами спросила эта грациозная лань, делающая каждое его утро прекрасным и свежим. Сергей заранее сморщился, Оля засмеялась.

— 313 человек! Цитирую: «Все нужные, важные, полезные. Никого нельзя пропустить!» — она с любопытством ждала его реакции.

— Да, и это против моих пяти друзей! Мы вроде говорили о камерной обстановке… — осторожно возразил Сергей.

— «Во время пути собачка могла подрасти!» — папины слова… Да ладно, пусть приглашает. Я ж у них одна! Когда еще так оторвутся?! Моих девчонок всего 15. Итого… — она стала считать в уме.

— 333, — опередил ее Сергей.

— Отличная цифра, милый! — воскликнула она с восторгом. Раздался звук входящего СМС-сообщения. Сергей открыл его и сам удивился своей реакции. Вместо радости от того, что состоятельный клиент перешел от слов к делу, он неожиданно почувствовал напряжение и… страх.

— Что там? Ты вдруг побледнел… — встревожилась Оля.

— Да ну, брось! — Сергей отмахнулся от неизвестно откуда взявшейся тревоги. Она часто появлялась у него с приходом новых серьезных клиентов. «А вдруг не поможет? — думал он. — Вдруг не сработает? А вдруг…» Обычный синдром неизвестности.

Но как только клиент начинал говорить, он мгновенно попадал в неписаную картотеку психотерапевтического опыта Вольского. В редких случаях образовывалась новая уникальная ячейка, к которой потом добавлялись аналогичные. Чем больше практики, тем больше ячеек и проще работать.

— Данные полета, клиентка уже билет купила. Вылетаю сегодня в 22:00.

— А куда? — с интересом, заерзав на стуле, спросила Оля.

— Не поверишь, в Энск, — усмехнулся Вольский.

Глаза Оли округлились.

— В Энск?! Тот самый, твой, в который ты клялся, что ни ногой, ни за какие коврижки?! — искренне удивилась она.

Сергей покачал головой.

— Оказывается, все зависит от количества этих самых коврижек, — засмеялся он. — Надо же нам 333 гостя чем-то кормить?!

Оля посмотрела на него с восхищением.

— Ты — мой герой!

«Ты — мой герой» — приятной пластинкой крутилось в голове Вольского, когда он уже занял свое место в салоне бизнес-класса. Самолет набирал скорость. Когда-то в детстве он обожал летать, но развившееся со временем желание все контролировать омрачало радость авиаперелетов. Обычно он выпивал снотворное, надевал маску для сна и открывал глаза уже от толчка самолета при столкновении шасси с посадочной полосой — как ему казалось, спустя мгновение. Вот только это правило дало категорический сбой по дороге в Энск.

Вольский ворочался, не мог найти удобное положение. Воткнул в уши звуки степи, потом — шум моря, следом — расслабляющую музыку. Бесполезно! Прежние способы расслабиться и заснуть не работали. Гребаный Энск! «Ладно, релакс, Серега, всего два дня, и ты в дамках», — сказал он себе, снял маску и огляделся.

Приглушенный свет, мерный гул и ровное посапывание спящих пассажиров. И на фига они летят бизнес-классом в Энск? Что они там забыли? Коли сна нет, он решил погуглить хоть что-то о клиентке, к которой летел. Знал он немного: имя-отчество, явно бизнесвумен, и, раз уж может себе позволить психолога за 250 кусков в час, — фигура редкая и значимая для такого маленького городка. Он забил в строку поиска: «Ульяна Юрьевна, бизнес-леди город Энск». Открылось приличное количество статей о некоей Ульяне Юрьевне Власовой. 34-летняя вдова местного магната унаследовала бизнес и приличное состояние мужа, а также его сына Прохора от первого брака, который, если верить СМИ, вел с ней открытую войну не на жизнь, а на смерть. Что-то подсказывало Сергею, что это именно она.

Спустя несколько часов он уже сидел в кабинете Ульяны Юрьевны, которая сразу предложила Вольскому обращаться к ней просто — Ульяна. Минут за десять общения высоким стилем она набросала Сергею канву их семейной истории, точнее — предыстории, медленно приведшей ее в тот ад, в котором она сейчас жила.

Ее пасынку Прохору было 8, когда его родная мама умерла от рака. Отец потратил кучу денег, возил ее в лучшие клиники мира. Не помогло.

— Через три года он встретил меня, — чуть улыбнувшись приятному воспоминанию, сказала Ульяна и закурила. Жестом она предложила Вольскому сигарету, но он отказался: с этим оральным рефлексом он покончил сразу по приезде в Москву.

Как и большинство детей в подобных ситуациях, Прохор воспринял появление молодой жены отца как предательство. И как предательство вдвойне, когда, спустя два года совместной жизни, они елейными голосами сообщили ему, 13-летнему подростку, что скоро у него появится сестренка или братик.

— Я была на шестом месяце беременности, когда споткнулась о невесть откуда взявшийся скейт Прохора. — Ульяна невесело усмехнулась, посмотрела на Вольского, словно ожидая, что он прочтет скрытый подтекст происшедшего. Но он слушал ровно, без сочувствия и поддакивания. Это было для него нормальным рабочим состоянием. Чтобы сохранять объективность и наблюдательность, он предпочитал оставаться снаружи истории, не разделяя ни событ, ни эмоции. Да, собственно, сами истории ему не очень-то были нужны для работы. Выговориться всегда нужнее самому клиенту. Существенным для него было то, как эти истории оценивает сам клиент, где он залип и вырыл себе эмоциональные ловушки, в которые будет попадать снова и снова, доказывая свою правоту. Вот их-то, эти ловушки, Вольский никогда не пропустит. На них у него словно просыпался охотничий нюх.

Споткнувшись о скейт Прохора, Ульяна упала с лестницы второго этажа их роскошного загородного дома.

— Ребенка мы потеряли… Сейчас ему шел бы четвертый год. — Ульяна замолчала, глядя в одну точку… Глубоко вздохнула. Сергей сделал пометку в блокноте «травма потери».

Сколько раз в своей работе он наблюдал за тем, как пациенты живут в бессознательно созданной ими иллюзорной реальности, начиная с того момента, когда произошло травмирующее событие. «Сейчас ему было бы четыре» — это не просто фраза, не просто сослагательное наклонение истории. Это точка отсчета, с которой началась параллельная жизнь. Где он или она могли быть матерью, отцом, мужем, женой или бизнесменом. Словно не было разорения, смерти, потери. Именно эта «сослагательная» жизнь и заставляла человека страдать. Как опытный рыбак, услышав это «если бы…», Вольский начинал медленно крутить катушку спиннинга, умело вычленяя из разговора и подвергая детальному анализу настоящую реальность клиента. Чтобы вместе с ним выудить из глубин его подсознания это разногласие, эту дуальность. Результатом должно было стать осознание того, где факт, а где — иллюзия. При правильной работе в сознании клиента происходило признание и принятие. И как следствие, избавление от не всегда заметного, но часто присутствующего посттравматического стрессового расстройства.

Прохор уверял, что был в своей комнате, а скейт — в коридоре. Ульяна всю вину взяла на себя:

— Конечно, это была целиком моя вина, — отстраненным тоном вынесла себе приговор Ульяна. — Не надо было на ходу говорить по телефону, иначе заметила бы скейт и все было бы ок!

Вольский быстро чиркнул в блокноте: «Врет!»

Слушая Ульяну, Сергей рассматривал ее. С виду хрупкая, тонкокостная, белокожая, натурально рыжая, с веснушками. Большие синие глаза. Лет десять назад наверняка была легкой и смешливой девчонкой — глаз не отвести! Сейчас от нее исходила какая-то вымученная правильность. Женщины часто надевают на себя этот «скафандр» из желания кому-то что-то доказать, иногда отцу, но чаще — матери. Слишком взрослый супруг — разница с покойным мужем у них была восемнадцать лет — говорит о дефиците отцовского внимания и любви. Наличие покойной жены и непризнание пасынком создали идеальную почву для спуска курка стартового пистолета в забеге на приз «я лучшая», «я достойная». Эта гонка опасна и вредна для женщины, ибо приз, за которым она гонится, находится в ней самой. Она как та лиса, что несется за своим хвостом. Намотав несколько сотен кругов, некоторым удается осознать тщетность и бессмысленность этой гонки. Остановиться и расставить приоритеты. Другие умудряются сделать это раньше, третье же, самые усердные, вроде Ульяны, только наращивают скорость, думая: «Ну вот-вот! Еще чуть, и…» И ни фига: кончик хвоста всегда находится на пару сантиметром впереди.

— Три последующие попытки зачать ребенка закончились выкидышами, — потушив сигарету, продолжила свой рассказ Ульяна. — Они словно «убивали» моего мужа. Каждый раз он входил в лютый запой, в чувство его возвращали только капельницы.

Ненависть Прохора росла, он верил, что Ульяна все это делает нарочно, чтобы скорее свести отца в могилу. Так вскоре и вышло. После очередного запоя его сердце не выдержало.

— И жизнь моя превратилась в настоящий кошмар! — Ульяна мельком поглядела на часы и перешла к своему безысходному настоящему, навести порядок в котором предстояло известному психотерапевту из Москвы — за пару дней и немалые деньги.

За Прохором следили охранник, педагог, гувернантка. Ульяна же проводила на работе сутки напролет. К слову сказать, ей и правда было чем заняться.

— За последние годы из-за частых запоев муж много потерял и упустил! — сокрушалась молодая вдова, которой из избалованной домохозяйки в одночасье пришлось «превратиться» в главу крупной производственной компании. Причем случилось это настолько быстро, что она даже не успела погоревать об ушедшем муже, которого искренне любила. Она отчаянно мечтала об отпуске, чтобы, наконец, порыдать от души…

Ульяне пришлось все взять под свой контроль, во все вникнуть, учиться на лету, да еще держать удар сопротивления, недоверия и козням подчиненных, подрядчиков, партнеров и клиентов. И все же, неожиданно для всех, и в первую очередь для нее самой, «обуза» оказалась увлекательной, даже азартной игрой. Ей удалось заключить два серьезных контракта и за два года выйти на объемы, о которых ее муж даже не мечтал. Свой авторитет она заработала упорством, а в некоторых случаях — простым упрямством. Но всегда находился некто, знавший наверняка как именно она добилась успеха — «насосала», ясно дело, как же еще?! В такие моменты Ульяна шла в тир и выбивала «десятку» обойму за обоймой.

— Признаться, домой мне совсем не хочется, — Ульяна развела руками, как бы охватывая все пространство вокруг, — там царит ненависть. Прохор ведет со мной настоящую войну. Чем я только не пробовала его усмирить или задобрить! Угрозы, подарки, обещания… Я даже как-то предложила ему вместе выпить и поговорить по душам…

— А он что? — заинтересовался Вольский.

— Сказал, что он не отец, чтобы вестись на такой дешевый «поролон», — засмеялась Ульяна и призналась, что, пожалуй, в этом пасынок оказался прав. Но это уже был жест отчаяния.

— Сказать честно, руководить компанией с тысячей сотрудников, разбросанных по нескольким филиалам по всей стране, гораздо проще, чем справиться с одним малолеткой! Понимаете?

Вольский кивнул в ответ. Он прекрасно понимал ее, и видел даже то, чего она сама не замечала. Вернее, не хотела замечать, усиленно прятала от себя. Ненависть. Она ненавидела Прохора и старательно скрывала это. Однако, как и любой ребенок, Прохор чувствовал фальшь быстрее и точнее, чем успевал анализировать свои чувства и обращать их в слова. И потому он ей не верил. Как затравленный зверек, он оборонялся, готовый в любой момент перейти в нападение. Отсюда — война и взаимные претензии. Но в чем причина ее ненависти? Вольскому еще только предстояло в этом разобраться.

Между тем Ульяна, что-то вспомнив, вдруг стала собранной и жесткой.

— Но больше ни терпеть, ни откладывать это нельзя. Через три месяца ему стукнет 18, и он вступит в права наследования. Как он распорядится своей долей? Как далеко пойдет против меня? Все это, честно говоря, меня мучает и пугает. Я потратила слишком много времени и сил, чтобы восстановить компанию практически из руин. Я не могу позволить, чтобы пришел этот щенок и все разрушил. Понимаете?

— Более чем, — серьезно ответил Сергей.

— Я долго искала, кто бы мог мне помочь… — Ульяна посмотрела на Вольского прямо, с напором. Наверняка этот взгляд не раз помогал ей в сложных переговорах. Было ясно, прежде чем остановить свой выбор на Сергее, она тщательно изучила все отзывы о нем уважаемых ею людей. Однако решающим аргументом в пользу Вольского было даже не это.

— Но главное, — подвела черту Ульяна, — вы неместный. Никому из здешних психологов, психотерапевтов, равно как и батюшек, я в жизни бы не доверила свои личные проблемы. Вам же, человеку со стороны, который сделал свое дело и уехал, я готова открыться.

В душе Сергея шла изнуряющая внутренняя борьба: сказать ей, что Энск — его малая родина, в которой он знает каждый закуток (а вот она-то, похоже, приезжая. Уж больно говор мягкий, так залипают на «а» ближе к югу) или нет? Сказать или нет?

Не сказал.

И вновь поднялось из глубины отвратительное ощущение напряжения и страха. Почему? Потом, потом разберусь, отмахнулся Сергей. Они подписали договор, в котором была обозначена впечатляющая сумма его гонорара за каждый час работы, и скрепили его рукопожатием. Ульяна позвала водителя, чтобы он отвез Вольского в забронированную для него гостиницу.

Встреча с Прохором была назначена на тот же день, после обеда.