Наследница шовинистов де Мармонтель

Яна Егорова, 2019

Лулу Рыбакова в свой восемнадцатый день рождения узнает жуткую правду о себе. Оказывается, ее мать (дворник в Кингисеппе) всего лишь выносила ее. Она была нанята богатой семьей из Франции в качестве суррогатной матери и сбежала в Россию на третьем месяце беременности. В день рождения за Лулу приезжает представитель семьи и, угрожая ее матери расправой, заставляет девушку отправиться к настоящей родне. Суррогатная мать пытается отговорить Лулу и готова сесть в тюрьму, только не пускать дочь в дом де Мармонтель. Это страшная семья, бежав от которой в свое время, женщина пыталась спасти ребенка – ведь зачатие Лулу – это уже часть мерзкого плана древнего аристократического колена. [i]В книге присутствует нецензурная брань![/i]

Глава 7

Спать?

Спать…

Спать и не просыпаться.

Не просыпаться после той правды, которую я только что узнала о себе.

Меня снова вывернуло наизнанку. Я обнимала стерильный унитаз в туалете, прилегавшем к моей спальне. Еще. И еще раз. Вытерла рот рукой, уперлась любом в холодный обод раковины. Прикрыла глаза.

Как он сказал?

— Ты — чистокровное дитя семьи де Мармонтель! Ты дочь нашего отца и нашей матери. Они — оба такие же чистокровные де Мармонтели. Оба, повторяю. Мы все братья и сестры. Веками мы продолжали наш род, не смешивая свою кровь с кровью недостойных! Ты — избранная де Мармонтель. Тебя зачали, чтобы ты стала моей женой. У тебя, мое сердце, великая миссия — ты должна родить нам детей — следующее поколение де Мармонтелей!

Меня начало мутить прямо в столовой. Весь зал закружился вокруг моей головы. Улыбка брата стала какой-то дьявольской.

— Мои… — с трудом подавляя рвотные позывы, выговорила я, — родители — родные брат и сестра?

— О, боги! — выкрикнув это в потолок, Валентин подошел ко мне и нанес пощечину. Несильную, я бы не сказала, что было больно. Но голова моя улетела с сторону. Эврард даже не попытался заступиться, впрочем, он уже показал свое отношение ко мне. — Проснись же, Лулу! Ты одна из нас, пора уже взрослеть, принцесса! Конечно, конечно, моя радость, ты все правильно поняла. Ты — особенное дитя, с особенной судьбой. О… тебе не стоит меня бояться. В этом замке о тебе будут заботиться, как никогда и нигде. Здесь тебя будут любить больше всего на свете! Ты будешь купаться в любви, в золоте, во власти и поклонении твоей красоте! Тебе будет дозволено все. Может быть, ты сейчас этого не понимаешь, виной всему — твое воспитание. Ты была вдалеке от нашей семьи, вдалеке от нашего дома, в твою маленькую головку были вложены глупые вещи. Это нестрашно. У нас есть время. Ты должна повторить судьбу женщин де Мармонтель! Как это было на протяжении десятков поколений. Мы сохранили свою уникальность, пронесли ее через века и на нас с тобой традиции не остановятся. Мы их не только продолжим, но и усовершенствуем!

— Что случилось с моей мамой, почему она такая? Ее… тоже любили? — горько усмехнулась я, не в силах справиться с тем, что услышала.

В том конце зала наконец отреагировал Эврард. Теперь уже он расхохотался, да так громко, что у меня чуть не заложило уши. Смех был очень злым. Злым настолько, что могло показаться — это не смех, а рев смертельно раненного животного.

— Ты насмешила нашего друга, — оглянулся на него Валентин и сразу вернулся ко мне. — Глупенькая, Лулу.

Брат погладил меня по голове, наклонился и поцеловал в макушку.

— Женщины де Мармонтель были всегда настолько любимы, насколько это вообще возможно. С этого начался наш род. Они обладали непревзойденной красотой, были настолько прекрасны, что наш далекий предок влюбился в свою сестру. Эта любовь была взаимной. Они родили первых малышей. Так и повелось. Мы влюблялись друг в друга. Мы убивали ради друг друга. Иногда, могло обойтись парой трупов. Но бывали случаи, когда убивали целые поселения, разоряли замки и вырезали всю родню тех, кто похищал женщин де Мармонтель. Понимаешь, моя малышка, насколько наша любовь сильна друг к другу? Тебе не о чем переживать. Разве что только о том, что ты не выйдешь за пределы нашего имения, пока не докажешь мне, что стала настоящей де Мармонтель.

Он опять поцеловал меня в висок.

— Не пугайся. Со свадьбой мы не спешим. Матушка против нашего брака, ее рассудок помутился. Но врачи делают хороший прогноз — ей осталось совсем недолго. Неделя, возможно, две. Этого времени тебе хватит для того, чтобы отдохнуть, узнать о нашем роде, узнать меня. И, самое главное, узнать саму себя. Моя безупречная, маленькая Лулу. Тебе надо поспать… Ты хочешь узнать правду о своем рождении, о себе, я все расскажу, у нас достаточно времени. Но теперь…

— Что случилось с моей мамой?! — сквозь зубы отчеканила я по слогам. И подняла глаза на того, кто секунду назад сломал все, на чем держался мой шаткий мир. Вот она, последняя нить порвалась!

— О! Я смотрю, твой характер начал прорезаться уже сейчас!

Он наклонился ко мне и прошептал на ухо:

— Я расскажу об этом после. Только намекну. В этом завязаны де Даммартены. А теперь — спать, моя любимая. Беги в свою комнату!

Ему не потребовалось мне повторять — я умчалась из того страшного зала, от эти жутких людей, даже несмотря на каблуки. Потеряла туфли по дороге сюда.

Мне с трудом удалось подняться на ноги и умыться. Больше не хотелось бежать — эта правда была настолько жуткой, что просто не могла быть выдумкой. Я — урод. Я ребенок, рожденный от брата и сестры. Рожденных… от брата и сестры.

Умывшись, ушла в комнату, легла на кровать и завернулась в одеяло. Мне впервые не хотелось жить. В Кингисеппе я была обычной девчонкой. У меня была обычная жизнь, увлечения, семья. Мама и дядя Ваня. Нормальные люди. У меня были подруги. Они считали меня обычной. Ругались на мою худобу и всего-то. Мы даже почти никогда не ссорились. У меня был кот.

А теперь.

Я хотела к ним вернуться.

А теперь…

Уж лучше пусть они решат, что я умерла, чем узнают ту правду, которую знаю я. Урод. Я — урод.

Брат сказал, что я должна выйти за него замуж. Родить ему детей. Таких же, как я? И он.

Мысли роились в моей голове, но усталость все же свалила с ног. Я уснула, пытаясь понять намек брата на Даммартенов. В этом вихре жутких новостей — это сообщение казалось ключиком к двери, за которой прячется тот единственный выход, который я могу найти. Эврард ненавидит меня, но в этой сшибающей с ног любви моего брата, именно эта ненависть кажется чем-то… чем-то единственно… правильным…