Амулет Островов

Яна Вальд, 2023

Юной деве предстоит первое испытание – поединок с настоящим врагом. Таковы обычаи народа бесстрашных мореплавателей и безжалостных разбойников, перед которыми трепещет Побережье. Она точно знает, что ей повезло родиться дочерью Островов. Она свободна, в отличие от женщин с другого берега. У нее есть море и названые братья. Она бесконечно предана своим, а другие народы существуют, чтобы их грабить.Много лет спустя женщина Островов вспоминает свою жизнь. Позади много крови и вражда между самыми близкими. Впереди жестокий суд. О своем народе она теперь знает больше, чем хотела бы знать, а иные враги оказались достойны уважения. На что готова воспитанная в преданности дочь Островов?

Песок

Вот так все начиналось. Она была девочкой, а будущий предатель — ребенком на грани юности. Все друзья и подруги уже обрезали волосы, как взрослые воины, только Дельфина упорно повторяла: нет. Берегла свою черную гриву для Господина Морского Алтимара. Жрицы не стригут волос, она хотела во всем подражать Жрицам. Не считая этого, воспитанница Острова Леса всегда была послушна старшим.

Два десятка лет минуло с того лета…

Цепляясь за воду, она почти спала на мягком ложе водорослей. Глубина и долгая задержка дыхания действовала на нее, как отвары грибов и меркатская смола, которую пьют во время Обряда. В Море душа освобождается от тела. В Море тело становится безграничным, как душа, не скованная земными законами. Внизу разноцветный мир рыб, водорослей, ила и морских духов, хрустальное сияние чертогов Алтимара. И еще глубже — тихие пещеры, омут матери всех богов Мары, приносящей смерть. “Дом богини покоя”, — решила Жрица когда-то. Но помнить об этом не легко.

В детстве Дельфину учили, что ей дана невиданная для девушки свобода. Кивали на регинок, объясняли: на Побережье женщины живут без собственной воли. Отцы и мужья следят за ними, чтобы не кормить бог весть от кого прижитого кукушонка. А дети Островов родятся, чтобы служить Общине, и родителям не принадлежат. Не так уж важно, кто отец, если дитя все равно заберут на Остров Леса. Язык Общины не породил слова “названая сестра”, не делал различий между тэру — мужчинами и женщинами. Девушке, прошедшей Посвящения, носящей меч на поясе, Совет давал те же права и ту же долю добычи, что и братьям ее.

В четырнадцать лет Дельфина верила всему, что говорили. Шагнула бы в огонь, не задумываясь, если б так приказали старшие. Острова дали ей равенство, а, значит, у них есть несомненное право требовать взамен ее покорность, храбрость и жизнь. Раз ей говорят, что она свободна, — значит, так и есть. И подчиняться надо только Выбранному Главарю и наставникам, и Старухам–Жрицам, и родителям, когда она их видит, и Отцам-Старейшинам из Совета Островов, если те найдут, что приказать девчонке. Подчиняться Дельфина умела. Она была девочкой с черной гривой, ей предстояло стать воином.

Женщина протягивает руку через годы, словно может дотронуться до себя, четырнадцатилетней.

Рассвет дня, к которому ее так долго готовили. Лес колышется на холмах, на прибрежных скалах. К Дельфине, словно чужеземное войско, подступает дуб и можжевельник. Солнце медленно закипает. Море, как ткань на ветру, чуть топорщится мелкой рябью. В такт ему качает парусом красавец-корабль. Вернее, красавица, ведь корабли, подобно людям, рождаются мужчинами и женщина, каждый со своим нравом, душой и судьбой. Гордая матрона “Удача” помнила Дельфину малюткой.

Вчетвером они сидят на теплом от солнца валуне, смеются — стараются, по крайней мере. Теор играет кинжалом, всаживая его в песок между пальцами на сумасшедшей скорости. Рукоять изрезана символикой акульих зубов, знаком Алтимара. Дельфина гадает по камешкам, как ее учила мать. Спрашивает: “Жизнь или смерть?” и поднимает камень. Найти внизу какую-нибудь морскую тварь считалось добрым знамением.

Два мальчика и две девочки родились в один год у матерей-соседок, росли вместе, неразлучные, друг другу, как родные. И Посвящение их состоится в один день. Теор и Наэв, Дельфина и еще одна девочка, хромоножка с необычным для Островов именем — Ана. Вот-вот Посвящение сделает их побратимами-тэру, свяжет крепче любого родства.

Какими же они были? Дельфина очень ясно видит себя испуганной девочкой на камне. Ее волосы как ночь, а миндалевидные глаза, как Море, — темно-синие. Дитя морского народа, она невысокая и смуглая. Ее тело отшлифовано годами тренировок, словно галька в волнах прибоя. Пахнущее Морем, обласканное загаром, оно упругое и гибкое, сильное и надежное, как тетива ее лука. Одеты они с Аной, разумеется, как мальчишки. На такой жаре Дельфина согласилась снять верхнюю тунику, а Ана сделала это с кокетливым удовольствием, подмигнув мальчикам. На них остались некрашеные рубахи едва до бедер, ноги прикрыты льняными чулками. Люди Побережья сказали бы, что это нарушение Божьих законов, искушение и позор; а на Острове Леса для девушек их возраста позором было бы носить женское. Дельфина отчаянно старалась не залиться краской. Невестам Алтимара никто не велит одевать побольше слоев одежды, как она обычно делала. Господин Морской получит ее однажды девой, но смотреть-то на нее мужчинам не запрещено. Даже так, как смотрит Игн. Она обрадовалась, когда пришло время натянуть поддоспешник, а потом кольчугу. Повязала пояс с мечом и Акульим кинжалом. Щит и шлем ждали своего часа. Все как у Теора и Наэва, за исключением толстой косы. (Та была крепко сплетена и убрана под одежду, но все равно опасно длинная.) Кольчуга в то утро показалась особенно тяжела, особенно горяча под солнцем. Островитянка то ли в шутку, то ли всерьез, задумалась: а может ли железо бояться?

Напротив четверых друзей четверо пленников. Им предстоит поединок, поэтому их не пытали, только выбили спесь и пару зубов. Двое выглядят изрядно помятыми и больше не спорят. Интересно, что происходит с пленниками, которых не удалось сломить? Бывают ли такие? Дельфина не спрашивала об этом наставников, Острова вообще не жаловали лишние вопросы. В одном девушка была уверена — регинцам куда страшнее, чем ей, она-то хотя бы среди своих.

Хромоножка Ана заговорщически шепнула:

— Посмотри на Игна, сестрица. Уж постарайся выйти целой. Представить страшно, что сделает Игн с регинцами, если на тебе будет хоть царапина.

Она была удивительно спокойна, главное испытание уже прошла — несмотря на хромоту, допущена к поединку. Вчера Маргара до хрипоты наспорилась с Терием, но проиграла спор. Да и гадание четко сказало: все четверо! И вот Ана здесь, а Маргара может сколько угодно бормотать себе под нос слова, за которые девочкам вымыла бы рот песком. Осталось дело за малым — победить.

— Как думаешь, — прошептала Дельфина в ответ, — если регинцы нас поубивают, их действительно отпустят?

Подруга чуть подняла бровь:

— Им обещали. Будут драться, как бешеные, — хромоножку, похоже, это радовала.

Очередность определяет жребий. Дельфине выпал первый черед — милостью богов ей не пришлось ждать. Братья горячо желают ей удачи, подают щит, Ана помогает надеть последнюю защиту — шлем. Взрослые образуют живой круг, развязывают одного из пленников, вталкивают его в центр. И так же резко, словно чужую, толкают ему навстречу посвящаемую. Никакого оружия, кроме меча и кинжала, оно не будет заменено, если сломается. Они будут сражаться, пока один из двоих не признает поражения или не будет убит. Все по-честному. Один на один.

Девочка косится на Море — смотрит ли оно на нее?

“Господин мой, Алтимар, сегодня ты не станешь меня защищать?”

“Ты сама знаешь, Дельфина, — я не должен”.

“Знаю, Господин. Испытание должно быть настоящим”.

Она взвешивает свои шансы, примеривается, как учили. Она слабее мужчины, даже такого юного, но ловкость и хитрость на ее стороне. На Острове Леса Маргара сотни раз ставила ее против мальчишек. Регинцу дали ту же защиту — щит, кольчугу, шлем, и то же оружие — меч и кинжал, но оно уж точно не выковано с отцовской любовью. Дельфина уверена, что перед ней юноша из знатной семьи, возможно, оруженосец какого-то рыцаря. Поняла бы это по взгляду, если б не было на нем добротной болотного цвета туники с вышивкой по кайме рукава. Не самая богатая одежда, а все же не крестьянская. Он рассматривал девушку с удивлением и презрением. На регинском сказал, что бой с ней — насмешка. Что в нее бы сначала ### всадить, а меч потом — кажется, она правильно поняла. Эти слова были б страшным оскорблением, произнеси их кто-то из своих, а что взять с чужака, который даже не понимает, зачем в ее волосы вплетены Белые Ленты! Дельфина не воспринимает грубость всерьез, а он не воспринимает всерьез Дельфину — и тем дает ей еще одно преимущество.

Она удивленно ловит себя на мысли — страх остался за пределами круга.

Посвящения друзей запечатлелись в памяти разбойницы лучше, чем собственное. Скорость, ловкость, немного хитрости, немного удачи. Автоматически, не задумываясь, подчиняясь годами вбиваемым инстинктам. Парень налетел на нее с силой дикого вепря, думал растоптать мгновенно. Пришел в ярость, когда девчонка увернулась и раз, и другой. Она закрывалась щитом, выскальзывала из-под ударов, не пробовала атаковать сама, но оставалась возмутительно невредимой. Выжидала, как змея в засаде, и, наконец, не решила, а почувствовала кожей: сейчас! Рванулась вперед и позволила отшвырнуть себя на землю — или скорее, сама, предупредив движение противника, оказалась на песке, незаметно запустила руку в его теплые недра. Кто это вообразил, что Дельфина будет сражаться в одиночестве, если каждая песчинка здесь за нее? Он видел, что щит она потеряла, неловко бросив ему под ноги, — не видел, какая лукавая улыбка мелькнула на ее распаренном лице. Бросился добивать, но снова удар пришелся в метал. Взвыли на много голосов кольца кольчуги в такт крику хозяйки, где-то глубже поддоспешника сотряслись ребра, по коже разлился синяк. Дельфина извернулась и вскочила на ноги. А в следующий миг швырнула ему в лицо полную горсть песка. Наполовину ослепнув, оруженосец увидел, как она заносит руку для удара, инстинктивно прикрыл голову щитом — и сделал именно то, чего девочка добивалась. Меч устремился к его оставшимся без защиты ногам.

Сколько раз Маргара проделывала этот трюк с самой Дельфиной. И награждала подзатыльником, если воспитанница позволяла себя обмануть.

Дельфине показалось, что меч, впервые лизнув крови, извивается в руке радостно и изумленно. А потом Меч Волн словно сделал все за нее — улучил момент и впился в шатающегося противника еще раз, потом еще. И, наконец, он упал. Девушка отскочила назад, чуть отдышаться — не спуская глаз с регинца, в любой момент готовая продолжать. Запомнила жгучую ненависть в его гаснущем взгляде. Удивилась, что он не закричал, — с тремя ранами она наверняка вопила бы на весь берег. Разом ощутила и ликование: сумела! — и смутную растерянность: впервые в жизни намеренно причинила человеку зло. Ликование в ее душе все-таки победило.

— Признавай поражение, регинец!

Он так и не ответил, он рухнул навзничь — то ли потерял сознание, то ли, претворился, чтобы не просить пощады у девчонки. Но ее победа была несомненной.

Дельфину разбудил дикий вопль, победный рев, и как со стороны удивилась мысли — это она так кричит. Не одна, а вместе с толпой поздравлявших ее тэру. Она не видела, кто и куда отволок бесчувственного парня. Его раны не смертельны, если вовремя перевязать. Дельфина задушила в себе желание помочь, но надеялась, что кто-нибудь другой это сделает. О дальнейшей судьбе регинца островитянка решила не думать — не ее это забота.

Произнесла положенное ритуалом:

— Вот, моя победа перед вашими глазами.

Уже в полной тишине подошла к линии прибоя, поклонилась своему любимому наставнику Терию, которому предстояло говорить от имени всех.

— Дельфина, дочь Цианы и Аквина, сегодня перед нами, перед всеми богами и духами земли и Моря ты станешь взрослой. Известен ли тебе наш закон? Будешь ли исполнять его? Будешь ли верна Островам больше, чем самой себе?

Кинжалом она надрезала правую руку, опустила ее в Море, и соленая вода обожгла, словно раскаленное железо. А ей сейчас того и хотелось — боли. Каждый воин Островов проходил этот обряд, кровь смешивалась в воде, делая их побратимами с живыми и давно умершими, с богом Алтимаром, с самим Морем. Дельфина всем существом так и впитывала чувство сопричастности.

— Слышит Алтимар и слышат мои братья, — произнесла она священную клятву. — Мне известны законы. Я буду покорна Совету и Мудрым. Я пойду в рейд, когда мне прикажут и останусь, когда велят. Я рожу Островам столько детей, сколько будет угодно солнечной Дэи. Островам будут принадлежать две трети любой моей добычи или больше, если так решит Совет. Слышит Алтимар и слышат мои братья. Да будет так.

Пятьдесят голосов повторили за ней:

— Да будет так!

Нерушима клятва, данная возле Моря.

Терий произнес слова, которых она ждала:

— Дельфина, дочь Цианы и Аквина, отныне ты тэру нам и одна из нас. Ты равна остальным и никому больше не поклонишься иначе, как по собственной воле. Никто не вправе ударить тебя, но лишь судить, как равную. Сегодня в первый и последний раз ты сражалась в одиночестве, каждый твой враг будет нашим врагом, и защита Остров будет над тобой на всю жизнь. И если ты предашь нас — ты умрешь.

Она была бы счастлива умереть за Острова, не сходя с места.

Свершилось! Женщины кинулись ее обнимать, мужчины, даже Аквин, приветствовали, не прикасаясь, и Господин Морской, невидимый, но ясно ощутимый, улыбнулся ей тепло, как отец. Оглушенная, девушка заняла место в кругу. Все должно было повториться еще трижды — для Наэва, Теора и Аны.